Я утверждаю следующее: когда я принимаю решение что-то сказать, а не молчать, моя потребность заключается в том, чтобы повысить уважение к истине и, следовательно, не искажать ее из любезности. В сущности, я задаюсь таким вопросом: «Хочу ли я, чтобы в мире стало еще больше неразберихи?»