Куросиво

Экзамен по "Литературе Японии" давно уж сдан и осталось лишь воспоминание о чрезвычайно интересных лекциях, а вот список книг, рекомендованных к прочтению, всё ещё лежит наполовину неосвоенный. Откровенно говоря, про "Куросиво" в нем не было ни слова, у Токутоми Рока нам советовали почитать новеллы, а на роман я наткнулась самостоятельно, когда искала информацию про автора, да и решила ознакомиться. Начала читать ещё много лет назад, но споткнулась на первых страницах — был у меня долгий период, когда даже в нравящихся книгах не удавалось преодолеть начало, а уж история, где в первых двух главах столько непонятных имен и событий, изначально не увлекла и даже вызвала обратные чувства — мол, что я тут пойму, со своими весьма общими представлениями о японской истории? Основные события известны, но вот министров и деятелей эпохи Мэйдзи я по именам и званиям не знаю — во-первых, не было никогда в том необходимости, во-вторых, меня почему-то куда больше интересовала на тот момент история Японии до 1600-х годов.

Вернувшись к книге спустя пять лет, я неожиданно бодро преодолела то самое не сразившее меня с первых строк начало, а дальше дело пошло веселее. Вообще, книга оказалась увлекательная, в принципе, к середине даже до тех, кто в японской истории соображает на уровне "была Япония долгие годы страна закрытая, а затем бац! (т.е. реставрация Мэйдзи) — и стала открытая", должно дойти происходящее. Плюс сноски переводчика немного облегчают жизнь, дают необходимую то историческую, то культурологическую справку. Вторая, кстати, даже более полезная, особенно пояснения ко всевозможным китайским притчам и почти мифологическим историческим деятелям, которых герои поминают через слово. Если речь шла о самых известных, типа Ода Нобунага или Ёсицунэ, то мне ещё удавалось сообразить, в чем суть, но вот вошедших в историю представителей тех же Тайра и Минамото оказалась несколько больше, чем моих познаний о них. Честно говоря, думаю, что, подсунь кто японцам книгу о, например, Октябрьской революции с многочисленными отсылками к деятельности тех же Рюриковичей и Романовым, они бы пребывали в схожих чувствах — суть ясна, ну и слава богу.

Действие происходит в 1887, в то славное (или не очень — об этом речь ещё пойдет) время, когда Японию накрыла западная волна и она активно начала рваться вперед, познавая все те блага капиталистического мира, что до того были им неизвестны. Героев в книге немало — главное действующее лицо сменяется каждую главу, причем, скорее всего, оно было так или иначе упомянуто в предыдущей части, поэтому на некоторые события можно посмотреть с двух, а то и с трех сторон. Мне нравится такое построение, напоминающее цепь — одно звено цепляется за другое и в месте стыка оказывается чья-то судьба.

Среди всех персонажей я бы выделила Сабуро Хигаси и Садако Китагава — все прочие герои так или иначе с ними связаны. "Куросиво" — роман о безнадежно ушедшей эпохе, принципов которой продолжают придерживаться что старик Хигаси, что госпожа Китагава. Различается лишь их точка приложения к этим традициям: Сабуро — не поступившийся своими принципами самурай, считающий нынешнее правительство, а с ним и общество, гнилым и развращающим и потому отказывающийся иметь с ними хоть что-то общее, считая, что это приведет к потери чести; Садако — продолжающая жить "путем женщины", т.е. смирения и покорности, и глубоко несчастная от осознания того, что эта дорога ведет её к лишь к беде, а собственный муж её ни во что не ставит, считая безнадежно старомодной. Мне кажется, что их борьба со стремительно меняющимися порядками, ускорившимся бегом времени — и есть главная история. А упомянутые политические события, противостояние власти и оппозиции лишь оттеняет эпоху, дает разворачивающейся картине цвета и динамики. Хотя везде пишут, что Токутоми Рока в этом романе "обличает бюрократической верхушку капиталистической Японии". Так-то оно так, но я, наверное, просто больше люблю истории про людей, чем про политику, поэтому смотрю на прочитанное со своей колокольни.

Вообще интересно, что, являясь, по сути, зеркалами друг друга в каком-то смысле, главные герои вызывают очень разные чувства. Хигаси мне казался в основном упрямым там, где это не нужно, а госпоже Китагава хотелось искренне сопереживать, пусть и её точка зрения идет несколько наперекор моим жизненным убеждениям. Но странно было бы мерить людей, живших более ста лет назад, да ещё и в совсем иной культуре, современными воззрениями. Меня, кстати, порадовало мимолетное упоминание феминистических идей, вложенных в голову юной Митико гувернанткой из другой страны, да и госпожа Сасакура высказывала довольно свежие для той поры идеи о равенстве в браке. Но что для старого Хигаси, что для Садако Китагава все эти разговоры об изменениях были, думаю, чем-то совершенно непонятным. Точнее, понять-то они могли, но душой принять — никак. Они оба оказались слишком хорошими представителями эпохи Токугава, чтобы суметь адаптироваться к совсем иному течению Мэйдзи.

Я уже упоминала, что построение напомнило мне цепь, но она так и осталась несомкнутой, крайние звенья остались висеть в пространстве, намекая, что жизнь продолжается и никто никогда не получит ответов на все свои вопросы. Может, такое ощущение возникло от того, что первую половину книги жизнь героев показывали довольно подробно, а под конец действие как-то ускорилось и судьбы некоторых героев обозначились лишь штрихами. Или же я просто втянулась в этот японский бразильский сериал и захотела ещё сотню серий в том же духе. Но, скорее, так оно и должно было быть, чтобы показать, что время в Японии тех лет бежало всё быстрее и быстрее и совсем не собиралось замедляться.

В общем, всем интересующимся классической японской литературой, написанной в самом начале ХХ века, думаю, будет любопытно ознакомиться. В самом начале не могла избавиться от ощущения, что Токутоми Рока — этакий японский Гоголь, потом, правда, вспомнила, что со школы ничего авторства Николая Васильевича не читала, поэтому ассоциация на уровне "я так чувствую", на её справедливость не претендую.

Настоящему изданию «Куросиво» предпослано то же предисловие, что и первому, вышедшему в 1957-м году, и, читая его, я изрядно пригорюнилась — сплошь классовая борьба и крушение идеалов революции (имеется в виду революция Мэйдзи, она же реставрация Мэйдзи). Но уже первые страницы романа всё расставили по местам — несмотря на то, что Токутоми Рока выразил в «Куросиво» свои политические взгляды (а также нравственные убеждения), это также глубоко лиричная книга, чей автор следит за переменами природы и движениями человеческой души с чуткостью завораживающей и подчас мучительной.

Собственно, «Куросиво» — это две истории, связанные между собой весьма условно. Одна принадлежит старому самураю Хигаси, сражавшемуся на стороне низвергнутого сёгуната, другая — прекрасной, утончённой, добродетельной, несчастной графине Китагава.

Хигаси — резонёр, посредством которого Токутоми Рока обличает безответственность и распущенность власть имущих современной ему Японии, кульминация истории Хигаси — словесная битва старика с членами правительства. В связи с этим интересно было бы узнать, какой именно аудитории автор намеревался адресовать свою книгу. С одной стороны, его современники безошибочно узнавали в вымышленных персонажах реальных политических деятелей, с другой — в тексте романа дано несколько подробных исторических справок, которые даже не пытаются притворяться чем-то иным, зато дают возможность в общих чертах представить социально-исторический контекст происходящего даже тем читателям-неяпонцам, которые ранее не интересовались Японией второй половины XIX и начала ХХ века.

Если вкратце, революционеры свергли сёгунат, восстановили священную власть императора, провозгласили модернизацию Японии и ушли — с политической сцены или из жизни. Мишени для гнева Хигаси — те, кто пришёл им на смену, люди, получившие власть благодаря связям и интригам и использующие её в первую очередь ради личной выгоды. То есть, всё как всегда, и, судя по тому, какие картины рисует Токутоми Рока, обвинения Хигаси вполне справедливы, но я не смогла ни разделить его позицию, ни даже посочувствовать ей.

Хигаси клеймит своих противников позором за то, что они, не заботясь о стране, погрязли во всякого рода разврате. Сам же Хигаси прозябает в нищете, но. Но его забота о стране ограничивается лишь громкими словами, то есть, результат действий обеих сторон примерно одинаков, просто министры-временщики получают удовольствие от жизни (ну и проводят какие-никакие реформы), а Хигаси благородно страдает. Окончательно же я лишила почтенного старого самурая своих симпатий, когда он с презрением отверг предложенный значительный пост, потому что не желал иметь ничего общего с отвратительной ему правительственной кликой. Что ж, отлично: не имея возможности глобально влиять на развитие Японии, Хигаси отказался от власти, которая давала ему шанс сделать хоть что-то ради столь любимой его родины.

И, думается мне, дело не только в дурной гордости старого Хигаси, но и в том, что у самого автора не было идей насчёт того, что именно нужно сделать. Или, может быть, Токутоми Рока просто не успел: он планировал написать продолжение «Куросиво», чьим главным героем должен был стать сын Хигаси Сусуму, молодой человек, воспитанный согласно японским традициям, получивший образование в Великобритании и унаследовавший неуёмный боевой дух отца. Вот это было бы интересно. Но, к сожалению, эту книгу Токутоми Рока написать не успел.

Едва на страницах романа появилась графиня Китагава, я вспомнила это эссе Лафкадио Хирна. Судьбы бедной Хару и графини Китагава очень похожи, но если история Хару изложена довольно кратко и без подробностей, то о детально описанных страданиях Садако Китагава читать подчас было просто больно. Вообще, женский вопрос —один из программных вопросов, поднятых в «Куросиво». Но в отличие от, например, крестьянского вопроса и пересмотра несправедливых договоров с западными странами, благодаря яркому образу графини эта линия не выглядит общественно значимой — она становится мучительно личной.

Графиня Китагава — прекрасная, утончённая, добродетельная — явлена не просто японским идеалом женщины, но идеалом женщины эпохи Хэйан. Ей не повезло дважды — она жила в эпоху Мэйдзи и вышла замуж за человека, который из всех её многочисленных достоинств сумел оценить лишь красоту, но и той быстро пресытился. Совершенства графини — мягкий нрав, благородные манеры, способность тонко чувствовать, верность и преданность — становятся для её тупого и злобного супруга лишь поводом для жестоких насмешек и предрекают неизбежную трагическую развязку.

Но также, как и в истории Хигаси, это развязка без итога. Вопрос «Что делать?» остаётся висеть в воздухе. Для себя я нашла ответ в лице виконта и виконтессы Сасакура. Эта наимилейшая, наиприятнейшая супружеская пара принадлежит к тому же блестящему светскому обществу, которое так ненавидит старый Хигаси, которое породило такого изверга, как граф Китагава, но, в отличие и от первого, и от второго, очень просто и естественно старается сделать мир лучше. Не с героическим надрывом, не с истерическим порывом, а спокойно. Планомерно. День за днём. Особенно это относится к виконтессе Сасакура, сострадательной, дружелюбной и жизнерадостной. Чета Сасакура, принимая и в значительной степени поддерживая модернизацию Японии, в то же время хранит те исконные традиции, которые действительно достойны того, чтобы называться национальными ценностями. Современные люди в лучшем смысле этого слова.

Мэйдзи - в переводе "просвещенное правление". Но каким бы просвещенным оно ни было, а герои романа Токутоми Рока живут на сломе эпох, и для них вовсе не очевидно, что, собственно, происходит: рождается великая держава или безвозвратно гибнет.
Кстати, я и не знала, что эпоха с довольно мирным обозначением "реставрация Мэйдзи" начиналась так драматично, с яростными баталиями и крестьянскими восстаниями. Сцены словно из средневековой повести-моногатари: несгибаемый самурай Хигаси размахивает прадедовским мечом "Ночной демон", взбунтовавшиеся крестьяне вооружаются бамбуковыми копьями... и все это в 1868 году!
Основное действие романа начинается через двадцать лет после этих героических событий.
В нем два полюса, к которым тяготеет действие, и по каждому из них прошла трещина эпохального перелома. Да мы по собственной своей истории знаем, как это бывает, когда император в пылу реформ ломает традиции через колено. Кто-то охотно облачается в европейское платье и учится танцевать на ассамблеях, а кто-то держится за ветхозаветную бороду, точно за главный символ национальной идентичности.
Итак, полюс первый: семья графа Китагава. Сам граф - типичное порождение времени перемен. Демократ в политике, ярый сторонник конституции и парламента, он же в частной жизни оказывается отвратительным садистом. Он настолько потерял берега, что автор реалистического романа, христианин и толстовец Токутоми Рока несколько растерянно ссылается на лисьи чары (пусть даже и в виде метафоры). Если взглянуть на главную жертву графа - графиню Китагава, то становится ясно, что лисы-оборотни тут, пожалуй, ни при чем.
Графиня, несмотря на свой западный титул, - воплощение традиционных японских добродетелей. Она сознательно уничтожает собственную личность, стараясь в современном мире воплотиться в героиню старинных сказаний - что-то вроде терпеливой Гризельды на японский образец: "Садако была убеждена, что трижды покоряться и семь раз уступать - первый долг женщины; это убеждение она унаследовала вместе с кровью своих прабабок". Увы, в жизни, в отличие от сказаний, такие героини своей запредельной виктимностью скорее поощряют насилие по отношению к себе. Графиня и сама по мере развития повествования это понимает.
Ну, а граф не только не испытывает к жене благодарности за ее жертвы, он рад ее мучить, а не ее - так еще кого-нибудь. Например, свою дочь Митико.
Полюс второй: уже упоминавшийся Хигаси, идеальное воплощение самурайского духа. Единственное, что он сделал не по старинным заветам, - упустил свой шанс совершить харакири. Нужно ли уточнять, что сражался он на стороне проигравших? И вот живет в новой эпохе, страстно мечтая сокрушить правительство Мэйдзи со всеми его реформами, в которых ничего не видит, кроме падения нравов и погибели родной страны. Иронично, что его собственный сын учится в Кембридже. Опять же, мы-то знаем, что прав не Хигаси, а отвратительный министр Фудзисава, как бы он ни был порочен в личной жизни. Когда Фудзисава говорит, что Япония за двадцать дет ушла вперед на тысячелетие, что "от затворничества в условиях феодального государства наша страна перенеслась теперь на большие дороги мира", это действительно правда.
Так что роман Токутоми Рока не может не быть печальным: автор симпатизирует таким обломкам старины, как Хигаси или графиня Китагава, но он слишком честный писатель и знает их обреченность.