© Тимур Кибиров, 2014

© «Время», 2014

* * *

От автора

История мировой литературы знает немало примеров трагедий, комедий, драм и других текстов, формально приписанных к ведомству Мельпомены и Талии, но на самом деле предназначенных исключительно для чтения и нисколько не претендующих на воплощение на настоящей сцене.

Но опера для чтения (не говоря уже о балете) – явление доселе невиданное и неслыханное, мною во всяком случае.

Встает закономерный вопрос – с чего вдруг возник столь экстравагантный замысел, и зачем, собственно говоря, я все это сочинил и предаю тиснению?

Можно было бы ограничиться хрестоматийным «затем, что ветру и орлу и сердцу девы нет закона», мол, что хочу, то и ворочу, не любо не слушай, а врать не мешай! И тут же сослаться на Набокова, который утверждает, что единственная цель истинного писателя – «отделаться» от задуманной книги.

Дать ответ менее надменный, но более искренний и вразумительный очень трудно, но я попытаюсь.

А для этого позволю себе еще раз обратиться к автору «Дара», который в этом великом романе презрительно поминает «лирику конца прошлого века, жадно ждущую переложения на музыку, как избавления от бледной немочи слов…»

Я тоже лирик конца прошлого века, но, в отличие от моих покойных коллег, не жду и не надеюсь на подобное благотворное переложение, а пытаюсь внушить себе и читателю, что оно в этой книге уже свершилось, вернее, обращаюсь к благожелательному читателю с просьбой – попытаться вообразить чарующую музыку, и волшебную пластику и ослепительную сценографию, которые способны придать неизмеримую глубину, неисчерпаемую многозначность и бессмертную красоту моим бесхитростным текстам.

С уважением,

Тимур Кибиров

Действие первое
Терсит, или Апология трусости
Опера-буффа

Действие происходит в лагере греков под Троей. Должен предупредить, что мои герои совсем не похожи на одноименных персонажей Гомера, или, например, Жуковского, посетовавшего в «Торжестве победителей», что «Нет великого Патрокла, жив презрительный Терсит». Впрочем, как мне кажется, история оперных либретто дает право на подобные вольности, вспомним хотя бы, как покуражились над Пушкиным братья Чайковские. А циничное надругательство над памятью богов и героев троянской войны освящено именем Жака Оффенбаха, не говоря уже о великой ирои-комической традиции.

Что же касается музыки, то автору грезились мелодии красивые и внятные – не раньше Монтеверди, не позднее Шостаковича.

Итак, звучит увертюра. За сценой идет сражение, что и выражается всей мощью оркестра. Высокая патетика и героика завораживают слушателей, хотя наиболее чуткие слегка морщатся от закамуфлированной, но все-таки прорывающейся то и дело бравурной пошлости.

Агамемнон стоит на колеснице в картинной позе, от него по обе стороны два Аякса. Верховный Главнокомандующий древних греков любуется батальными сценами, похлопывая ножнами по ляжке и притопывая ногой в такт воинственной музыки.

Агамемнон

 
Вперед, сыны Эллады!
Победа уже близка!
Без промаха, без пощады
Заклятого бей врага!
 
 
Без страха и укоризны,
Без следствия и суда!
Вперед, сыны Отчизны!
В бой роковой айда!
 
 
Покой нам только снится!
Покой для баб и козлов!
Летит, летит колесница!
Хрустят черепа врагов!
 
 
Тормоза придумали трусы!
С дороги, коль хочешь жить!
Нерушимы наши союзы!
Непогрешимы вожди!
 
 
И вечный бой! и зачистка!
Ни шагу назад! Вперед!
А кто хочет жить без риска,
Шампанское тот не пьет!
 
 
И вечный бой! и в опасности
Отечество наше всегда!
Но органы госбезопасности
Всегда на страже труда!
 
 
Если враг не сдается,
Мочи его, братаны!
Опусти его или покоцай
По законам священной войны!
 
 
Грудью вперед бравой!
Ни пяди не отдавать!
Родимую сверхдержаву
Пора с колен подымать!
 
 
Мы ломим, троянцы гнутся!
Раздайся, победы гром!
Потери и контрибуции
Подсчитаны будут потом!
 
 
Пойте, фанфары, звонко!
Сияй на солнце, броня!
Греция – чемпионка!
За Родину! За меня!
 

Характер музыки внезапно резко меняется. Агамемнон не верит своим глазам. Смотрит в бинокль.

 
Какого хрена?! Что там, блин, за кипеш?!
Куда?! Стоять! Стоять, скоты!!! Назад!!!
Измена!!! Всех сгною!!! Под трибунал!!! В дисбат!!!
Ведь намекал же на заградотряд
Улисс-пиарщик, велемудрый, типа!
 

Музыка все тревожнее.

 
О небо! Драпают, оружье побросав,
Дисциплинарный позабыв Устав,
Национал-предатели! О боги!
Все ближе медноблещущая рать
Ахеян! Чем их, гадов, удержать?!
Ужель настало время делать ноги?!
 

Бегущее войско видно уже невооруженным глазом.

Аяксы проявляют некоторую нервозность.

 
Ведь на их же плечах ворвутся троянцы,
Геополитики и иностранцы!..
 
 
Нет, менжуются что-то Приама сыны…
Ну слава те яйца! Мы, кажись, спасены!
 

(Продолжает с нехорошей улыбочкой.)

 
А теперь пора порешать вопросы
С вами, обсосы, наймиты пиндосов!
 

Появляются бегущие с передовой воины. Впереди всех «быстрее лани, быстрей, чем заяц от орла» мчится Терсит. Наш заглавный герой, как и у Гомера, очень нехорош собой и действительно труслив. Когда он пытается прошмыгнуть мимо колесницы, Агамемнон наклоняется, хватает его за шиворот, поднимает в воздух, трясет. В это время два Аякса и другие штабные офицеры и прапорщики останавливают и щитами оттесняют воинов на край сцены.

Агамемнон

(со зловещей ласковостью)

 
Ну чо, сынок? Далеко ли собрался?
 

Терсит

(пытаясь вырваться)

 
О Главком! Я сражался всегда, везде,
Но сегодня…
 

Агамемнон

 
Ишь ты какой – сражался.
Ну а щит и меч-то посеял где?
 

(Корчит брезгливую рожу.)

Конец ознакомительного фрагмента.