«Он придет – дитя вселенной.

Лишь зрея яркий небосклон,

Забытым будет непременно.

Но император станет – он…»

– Мам, а что это?

Женщина с ребенком остановились в густонаселенном коридоре. Мелькавшие повсюду люди недовольно оборачивали головы на молодую семью – слишком уж они мешали потоку людей, послушно плывущему на рабочие посты.

Еще совсем юная мать, держащая сына за руку, несколько секунд смотрела на разрисованную стену, но не могла сразу ответить на вопрос. Голубая полоса простиралась по всей длине картины, она была на самом верху, нависая над зеленой гладью. Лазурная высь накрывала собой даже деревья, застывшие все на той же стене.

– Это небо, сынок, – наконец вспомнила девушка.

– Ух ты, небо-о! – с восторгом воскликнул мальчишка, узнав новое слово, – Мам, а я когда-нибудь увижу его, по настоящему?

Женщина потрепала сына за волосы.

– Ну конечно увидишь, мой дорогой, обязательно увидишь.

Глава 1
Планета-тюрьма, планета страха.

«Оглашается решение суда. Обвиняемые С117, Б21, Н28, М321 – жители второго и третьего секторов корабля «Родина», за грубое нарушение закона, порчи имущества высших, а так же сопротивление аресту, верховный суд корабля «Родина» приговаривает вас к работам на Акронусе. Тяжкий труд станет вашим вечным наказанием, но только он может сделать вас свободными. Решение вынесено. Суд окончен».

Мертвый зал начал оживать. Первыми, сквозь сумрак, послышались редкие возмущенные крики недовольных. Гневные ругательства полились в адрес судей. Люди по природе своей всегда чувствуют себя менее защищенными в темноте, но только не здесь. Здесь они были смелее – прячась за скопищем людей, стоящих в полутьме, их вряд ли увидят и схватят. Печально, что выйдя из зала суда, озлобленный клич вновь утихнет, примкнув к подавляющему большинству – начнутся лживые улыбки и всяческие восхваления высших.

Секундный триумф правды закончился. В следующий момент взбунтованные крики стали тонуть в новой волне из одобрительных возгласов и аплодисментов. Мало кто оставался в стороне, каждый пытался перекричать каждого, будь то оскорбление или похвала.

«Вот и все…Акронус…Планета-тюрьма, планета-страха. Огромные, клыкастые монстры, чудовищный климат, и тяжкая работа во благо корабля…навеки», – Алексей, будто вновь стал мальчишкой. Мамины сказки о безумной планете глубоко впились в сознания малыша, – «Сам воздух там яд, и никому еще не удавалось оттуда вернуться. Вечный раб на далекой планете. Работать в муках и умирать в муках – вот что уготовано там каждому».

«Да, так говорила мама…мамочка!».

Слышать её голос сквозь всю эту ревущую толпу было в тысячу раз больнее, чем роковой приговор. Голос, полный слез и скорби, – «Сынок! Верните мне сына! Он же ещё совсем ребенок! Нееет! Мой Алешка! Твари! Верните сына!».

«Тише мамуля, не то и до тебя доберутся – высшим не нравится, когда их оскорбляют. Нынче за любой пустяк могут погнать с корабля. Пускай хоть у тебя все будет в жизни хорошо, ведь я итак больше тебя не увижу. Никогда… Нужно посмотреть на неё в последний раз. Самый последний».

Редкий свет резал глаза. Это место не вписывалось в общую строгость корабля. Огромный и мрачный зал суда пугал своей индивидуальностью. Был ли он изначально так запланирован, или горе архитекторы нарочно переделали угрюмый атриум, зная, что именно здесь будут рушиться судьбы людей?

Квадратное помещение из серого мрамора вмещало в себя несколько сотен человек. Алексея и трех других заключенных повели через зал суда. Прямиком из черного круга в дальнем конце. Над зрителями и над судимыми, напротив единственной двери, присутствующей в зале, возвышался блекло светящийся, кристально белый балкон, на котором восседал верховный суд, состоящий из трех высших.

Такой огромный зал должен освещаться множеством ламп, и ведь они есть – парящие лампы нависали над головами, чуть ли не через каждый метр, да что толку – сейчас все они были выключены. Но послушная толпа не освещалась только лишь властным балконом. По серым стенам, и на потолке и полу, были выгравированы тысячи тысяч надписей, которые издавали небольшое свечение. Множество предложений написаны на всевозможных людских и давно забытых инопланетных языках и диалектах, но все они означали одно и то же – «От правосудия не уйдет никто». Свечение от всех гравировок как раз и создавали в зале суда эффект сумрака и безысходности. Сейчас кроме блеклого балкона и врезанных в мрамор надписей, в зале источников света не было. Света было мало, но достаточно для того чтобы видеть лица присутствующих там людей, видеть лица заключенных, видеть страх и отчаяние в их глазах. Ни стульев, ни кресел в зале не было. Всем, кроме высших на балконе, приходилось слушать и участвовать в процессе судейства, стоя у черного круга с заключенными. Каждый с наслаждением смотрел на провинившихся, радуясь тому, что в черном круге стоит не он.

Сейчас зал был битком набит народом. Десятки расплывчатых лиц казались Леше смутно знакомыми. Такое чувство, что половина, а то и больше третьего сектора пришла посмотреть на суд, или их заставили прийти, чтобы смотрели, смотрели и боялись, боялись и слушались. Хотя Алексей и не знал, сколько обычно людей ходят на заседания суда. Он на них почти никогда не ходил, лишь пару раз в далеком детстве.

Судьи с каменными лицами сидели на балконе. Трое вершителей, которые управляют стадом, бродившей в темноте. Гордо смотря в неизвестность, они даже не провожали взглядом заключенных. Люди без чувств и эмоций, все ли судьи такие?

Арестанты шли, глядя в пол. Глаза блестели, отражая свет от выжженных надписей в полу. Жестокий приговор, как наточенное лезвие, под корень срезало все чувства достоинства. Они не пытались скрывать слезы, и никто в зале их за это не винил. Все здесь знают и не знают, что такое Акронус, ведь никто из присутствующих там и не был. Планета-тюрьма, планета страха. Некоторые жители поговаривали, что это и есть ад, а детишки даже не верили в то, что Акронус существует. Если бы все было так, как думали эти наивные малыши…

Леша с трудом поднял глаза, пытаясь отыскать свою мать. Когда вся жизнь пролетает перед глазами, выводы приходят быстро. И именно сейчас он всем сердцем понимал, как сильно любит мать, понимал, каким плохим был сыном. Он хотел бы все исправить, но ничего сделать и сказать сейчас уже не мог. Комок вины, слёз и страха засел у него в горле и Алексей не мог выдавить из себя ни звука. Он лишь хотел посмотреть на маму, взглядом проститься с ней, попросить прощения. Но, как ни старался, в этом сумраке он натыкался лишь на гневные или сочувствующие взгляды зрителей.

Любящий и отчаянный крик все еще доносился из глубин зала, но с каждым шагом он становился все менее различим. Толпа кругом ревела, где-то еле слышно ещё прослушивались проклятия и ругань, но в основном все твердили о справедливости приговора. Каждую неделю на корабле проходил суд, и всегда есть те, кто за, и те, кто против. Вот только одних с каждым разом становится все меньше.

Страх усиливался. С каждой секундой Леша находился все ближе к планете-тюрьме и все дальше от дома, друзей и родных. Время било беспощадно. Осталось совсем немного, и они выйдут с зала суда и направятся прямиком в космопорт, где их посадят на корабль в один конец, а он так и не увидит теплых материнских глаз, единственных, что смотрели на него с настоящей любовью. Каждый шаг был на вес золота. Алексей судорожно вращал головой, бросая взгляды толпу. Двери становились ближе, родной голос уже стал не слышен, и тут он увидел её… Видел, казалось, не более секунды… Нет, не мать, а её…

Время замедлилось. Девушка в толпе смотрела прямо на Алексея и слегка улыбалась. Темные волосы, миленький носик, а глаза карие, искренние и ласковые как у мамы. Лицо её словно светилось в этом грязном от «справедливости» зале, среди всех этих серых людей. «Кто она? Откуда она?», – Алексей никогда не видел её на корабле. «Как же она прекрасна. Как её зовут? Из какого она сектора?» За эти доли секунды он уже представил, как прожил бы с ней всю жизнь. Жаль только, что увидел он ее, когда жизнь его уже закончена. Но когда стрела пронзает сердце, в глубине души понимаешь, что ради любви можно и жизнь отдать. Алексей попытался вырваться, чтобы, поговорить или хотя бы дотронуться до таинственной девушки. Узнать, не бредит ли он, видя такую красоту.

Идущий рядом андроид держал его за руку мертвой хваткой. Легче оторвать себя от руки, чем руку от андроида. Эти бесчувственные механизмы, не знают ни тоски, ни жалости. Двухметровый человекоподобный робот, был облачен в тонкие черные листы брони, которые покрывают все его тело кроме головы. А голова его телесного цвета, лысая, без носа, ушей и рта, только глаза есть. Нет для жителя Родины ничего страшнее туманных глаз андроида. Серые шарики без зрачков, смотрят в пустоту, и в тоже время чувствуешь, как они пронизывают тебя насквозь. Полые глаза, в которых отражается лишь боль и смерть. Если они посмотрят на тебя, то ничто в этом мире тебя уже не спасет. Андроиды – слуги высших. Не едят, не спят и не прощают.

Девушка пропала. До дверей осталось пара метров, но Алексей так и не смог заново отыскать её в толпе. Все кончено. Алексей не нашел мать, и к тому же потерял своего ангела. Упустил все, что только можно. В душе стало ещё тяжелее, ему хотелось кричать, хотелось умереть, проглотить собственный язык и задохнуться, отдать последнее, что у него осталось – жизнь, но он ничего не сделал. Трусость это или желание прожить чуть подольше? Алексей не знал ответа.

Двери пройдены. «Прощайте знакомые и незнакомые, прощайте друзья, прощай мама, прощай мой ангел…». Безжизненный и мрачный коридор принял их в свои объятия. Впереди ждали только тьма и неизвестность. Гул зала суда пропадал за спинами, и вскоре от пустых стен отражались лишь тяжелые и металлические шаги андроидов, вперемешку с нервными и торопливыми шагами четырех пленников.

Все они попались. И Владимир, шедший впереди, и Николай замыкающий строй. Кто по моложе, кто по старше, кто по больше, кто по меньше – закон для всех един. На Акронус ссылали и более молодых, чем они, так чему же они удивляются? На что они надеялись?

Самый первый в строю заключенный шел неизвестным для всех, но вести, особенно плохие, всегда бегут быстрее. В ожидании суда, ребята кое-что услышали о его преступлении. Убийца со второго сектора. Руки его перепачканы родной кровью.

«Почему я иду рядом с ним? Пускай убийц и насильников отправляют куда угодно. Мы-то с друзьями, по сути, ничего не сделали плохого. Молодежная шалость, да и только. С каких пор это стало одним и тем же? Все же совершают ошибки. Все по молодости оступаются. Где справедливость? Где правосудие? Где!?», – Алексеем овладевала паника, да и не его одного. Вся группа уже отошла от поражения после приговора, и с каждым метром приближения к тюремному челноку, они все больше пытались вырваться из стальных тисков. Ни к чему хорошему это не привело, Алексей чувствовал, что после каждой попытки удрать, андроид все крепче сжимал руку. Казалось, что ещё разок и робот без всякой жалости сломает ему кость, и, даже если пленник будет страдать от адской боли, он не ослабит хватку.

Ничем не различимые темные коридоры менялись один за другим. Кругом ни души. Преодолев некоторое расстояние на лифте, группа ступила на хорошо освещенный этаж. Крепко зажмурив глаза, отвыкая после сумрака пройденного лабиринта, несчастная четверка шла вслепую. Неизвестно откуда, к уже привычному ритму шагов, стали добавляться иные звуки.

Шум усиливался. Различались голоса, металлический звон, скрежет плазменного резака… и звук работающих космических двигателей. Такой сладостный звук заставил Алексея немного приоткрыть глаза. Предательский свет коридора больно ударил в зрачки, но всем итак уже было ясно – они вышли к дверям космического дока. Никто из них ни разу здесь не был – им никогда не давали доступ в эту часть «Родины». Если людям нужны были специальные карты-ключи для того чтобы пройти в запретные территории корабля, то для андроида никаких ключей не требовалось. Двери автоматически разъезжались пред ним, как только он подходил – им было дозволено все.

Врата космического порта послушно распахнулись. Переполненный восторгом Алексей, уже не чувствуя боли, сквозь слезы, широко раскрыл глаза.

«Ничего себе…».

Огромный общий ангар, куда может поместиться несколько жилых секторов. Потолок настолько высокий, что настенное освещение до него не доставало, и он терялся в темноте. Лишь по еле видным сигнальным огням, установленных на самом потолке, можно было определить насколько космопорт высокий. Одна стена полностью отсутствовала, на её месте находилось огромное отверстие, выходящее в бесконечный и необузданный космос. Над головами пронеслась малая группа пилотируемых ремонтных кораблей, а за ними два корабля погрузчика несли на себе вероятно неисправный боевой истребитель. Все корабли были огромных размеров, но в сравнении с таким помещением, они были словно мухи в огромной банке.

Леша застыл на месте. Проводив взглядом пролетающие корабли, его глаза упали на гигантский разрез в стене. Темное полотнище космоса пленило его взгляд. Сотни часов, проведенные у маленького окошка в его отсеке не могло сравниться с этим по истине величайшим зрелищем. Космос – вот куда всю жизнь стремилась душа Алексея, но очередное давление на руку, вмиг вернуло мечтающего парня на место.