«Шум, толпа, пение... О, это пение! Оно словно вливалось в кровь. Петь всем вместе!».Незримый Университет сотрясло страшное, и связано это было с традицией, о которой все благополучно забыли, что могло привести к самой настоящей трагедии – лишению многоуважаемых профессоров... сыра. О, сыр. Сто семь сортов сыра, если быть точнее. «Я прошу вашей помощи во имя сырного ассорти», – в отчаянии возопил аркканцлер, и его коллеги в ту же секунду забыли о своей лени и, сорвав мантии (пугающее зрелище) и натянув шорты (ещё более пугающее, надо думать), смело ринулись в бой, футбольный бой. О, футбол. Игра, в которую простой люд Анк-Морпорка играл «до утра, до первого трупа или первого гола». Игра, которую – какое совпадение! – патриций вознамерился превратить в нечто более цивилизованное, как завещала сама богиня Пеше-Ходе. Игра, которая для многих была не просто игрой, а чем-то большим. И со всем этим бедным волшебникам и пришлось разбираться, попутно конкурируя с ненавистным Коксфордским университетом (который немногим позже разрушила огромная курица, что, если честно, привело меня в дичайший восторг). Итак. На дворе стоял год Задумчивого Зайца, и люди требовали хлеба и зрелищ. Что ж, они их получат.
«Иль мяч тобою был забит, / Иль ты промазал по мячу, / Но вечно я меняю вид, / Реву, смеюсь и хохочу». Для начала борющимся за сыр честь волшебникам нужно было понять, что это вообще за зверь такой – футбол. То, как проходили тренировки, не могло не веселить, настолько это было нелепо, но что и поразило, так это то, что команда действительно старалась; учитывая то, как раньше вели себя волшебники, это не могло не удивить (видимо, спасение сыра куда важнее спасения мира). «Они – команда. Таков футбол». За всеми этими шуточками скрывалось нечто очень трогательное, что я, как заядлая болельщица, не могла не отметить, а именно то, что футбол – это не просто игра. «Пока мяч летит, все возможности неумолимо переплетены», – и ничто не потеряно, пока не прозвучит финальный свисток. Когда Незримые Академики сошлись с Анк-Морпорк Юнайтед, хотелось не столько смеяться, сколько болеть, болеть по-настоящему, и не за какую-то отдельную команду, а просто за футбол – и за Толкучку, то есть за всех болельщиков, которые пели, смеялись и плакали. «Да, конечно, классический сюжет – боги играют судьбами людей, так почему бы и не в футбол? Мы играем, нами играют, и пусть хотя бы у игры будет некоторый шик. Это лучшее, на что мы смеем надеяться», – вот что такое футбол: это надежда. И так будет всегда.
«Я – мяч, победа и позор, / Я – нынче, завтра и вчера, / Я – поле, песни, смех и спор, / Пирог, толпа... я есмь Игра». Тем временем на университетской кухне разворачивалась борьба иного рода, и следить за ней было не менее увлекательно, до того занятно были прописаны персонажи и их переживания. Терри Пратчетт отлично продемонстрировал то, что оценивать нужно не по полу, расе и т. д., судить нужно по личным качествам, и линия Натта в этом плане просто изумительно как хороша (я полюбила этого добродушного орка, который постоянно цитировал книги, ну что за очаровашка!). Его друзья, доблестно поддерживающие его в самые тяжёлые мгновения, тоже смогли преодолеть свои страхи: Тревор смирился с гибелью отца и пошёл своим собственным путём, Джульетта, решившись на перемены, воссияла, а Гленда, о, в неё я влюбилась, она потрясающая, такая дерзкая и смелая, а её цитаты о пирогах и вовсе меня покорили: «Блеск и звёзды в руках не подержишь. В отличии от пирога. Пирог не подведёт», – факт! Она та самая героиня, которая не ждёт появления феи-крёстной, а сама становится ею для себя, и я, чёрт возьми, обожаю таких дам, и не только я, судя по тому, как к ней относился Витинари, который, к слову, в этом романе тоже был раскрыт должным образом. Таких героев понимаешь, за таких героев болеешь, таких героев любишь. Это было прекрасно.
«Когда бегемоты летят над горой, душою, Анк-Морпорк, всегда я с тобой!». Что ни говори, но в этом грязном и шумном городе абсолютно каждая душа может обрести себя. Дни, что я провела в этом месте с подциклом «Волшебники и герои», выдались замечательными, кажется, я выбрала самое подходящее время для знакомства с ним, и мир этот захватил меня, влюбил и покорил. Расставаться с ним и его героями немного грустно, но то грусть светлая, ибо впереди на просторах Плоского мира меня ждёт ещё много всего безумного увлекательного, ну а то, что уже пройдено, останется со мной навсегда. Это не может не греть душу. В этих историях было много всего, больше всего абсурдного, конечно, но то была лишь ширма для чего-то более значимого. Книги заставляли меня смеяться до боли в скулах, заставляли они и грустить, ибо порой увиденное меж строк не могло не печалить... Но, как изрёк один мудрый водитель омнибуса, «Жизнь – это ведь не только топор». Пока есть жизнь, есть и надежда, есть вера в лучшее, есть будущее – а это уже что-то. Порой, в самые тёмные времена, об этом сложно помнить. Но рассвет ведь рано или поздно наступит. Он не может не наступить. Вот о чём этот сказ.
«Я вижу зло каждый день в зеркале, когда бреюсь. С философской точки зрения, оно разлито повсюду во вселенной – видимо, чтобы сделать очевидным существование добра. Полагаю, на самом деле всё гораздо сложнее, но на этом пункте рассуждений я обычно начинаю хохотать». 