Цитаты из книги «Она так долго снилась мне»

взглядом всех нас. – От этого я хочу вас предостеречь. Когда доживешь до моих лет, начинаешь понимать, как много значит время. И знаешь, как много значат чувства. И понимаешь, что время может быть худшим врагом чувствам. – Он поднял глаза на мсье Лучиани. – Некоторое время назад нас связали два события.

Каждый рождающийся день нес в себе обещание, но к вечеру надежда угасала. Время делало свое дело: оптимизм иссякал, силы таяли. Я чувствовал себя полным идиотом. Вспоминал слова, что написал ей, и с каждым разом они казались все более выспренними и претенциозными.

– А что вы хотели мне рассказать о себе? – Ну уж не сегодня! Не следует давать одновременно дружбу и деньги одному и тому же человеку, говаривала моя мама, а уж она пустого не сказала бы. Дружеские отношения – вопрос чувств, денежные отношения – вопрос власти. Это уже я придумал. Может, это и не так верно, но тоже красиво звучит. Все, давай уже, иди, поговорили, и довольно.

Мы стали любовниками. Не возлюбленными, нет, всего лишь любовниками, парой… Попутчиками? Не знаю, как определить эти отношения, связывающие наши тела и наши мысли, в то время как сердца оставались в покое.

Я всегда была с ней откровенна. Мой профессиональный опыт позволил давно избавиться от мысли, что больных и умирающих людей не стоит посвящать в свои личные проблемы, потому что они могут прозвучать как насмешка над их состоянием. Этот принцип навязывает давящую тишину визитов, нагнетает обстановку и не дает больным забыть о своем состоянии. По моему мнению, когда я доверяю своим пациентам свои маленькие неприятности, я тем самым вписываю их в жизнь с ее бурным течением и хитросплетениями событий. И Серена жила через меня, через мои личные переживания. Мои сомнения и надежды вносили элемент повседневности, некой легковесности в ее размеренную жизнь, и она чувствовала, что все еще принадлежит этому миру. Но эта ситуация была особенной. Мне необходимо было сперва осмыслить ее, переварить, облегчить ее невероятное эмоциональное напряжение, прежде чем доверить Серене.

Дорогой мсье Скали, я первый раз пишу автору книги, которая мне понравилась. Если быть до конца откровенной, я никогда бы не осмелилась это сделать, если бы ваш друг, мсье Эдинберг, потрясающий книготорговец, не убедил меня высказать вам свои впечатления после прочтения нашего первого романа.

Жалкие мои желания, жалкие надежды, жалкие попытки их замаскировать, жалкое было мое письмо и последующее за ним раскаяние тоже не лучше. Несчастная, отчаявшаяся девица, истосковавшаяся по любви, которая долгие годы пыталась убедить себя, что прекрасно обходится безо всяких нежных чувств. Пыталась погрузиться в кому, а очнувшись, захотела всего и сразу, без промедления.

И ответ возник в моей голове во всей своей неприглядной, жестокой правде: я надеялась на его дружбу. На его привязанность? Может, даже не любовь? Этого я не знала. Я знала только, что вновь стала глупой фанаткой, ожидающей, что ею заинтересуется ее кумир. Хотела растрогать его, привлечь его внимание, притянуть его к себе. Я сказала ему, что автор даровал мне надежду найти человека, достаточно чуткого, чтобы понять меня, настолько чувствительного, чтобы суметь достучаться до моего сердца. Но я солгала ему.

По моему убеждению, все обстоятельства и события, связанные с любовью, дружбой и сексом, нужно переживать и обдумывать в одиночестве, это неотъемлемое свойство таких переживаний. Рассказав их кому-то, ты совершаешь предательство. Предаешь и себя, и другого человека, к тому же выплескиваешь в никуда все богатство сопутствующих ощущений и эмоций.

Двенадцатиметровая комната может показаться огромной, если дверь из нее открывается в жизнь.