Теофиль Готье - это моё первое в жизни читательское соприкосновение с настоящим романтизмом в литературе, а учитывая то, что мне было лет 10, когда я проливала слёзы над неудачами капитана Фракасса, знакомство прошло на ура. Поэтому предупреждаю сразу: оценка сборнику слегка завышена - ради прошлых заслуг)).
На самом деле Готье очень многогранный автор - поэт, журналист, путешественник, чьими травелогами (хотя слово такое, конечно, не употреблялось) зачитывалась в конце XIX века вся Европа, потому что он писал о местах малоизвестных и экзотических: французской Африке, Константинополе, России в конце концов. А ещё по его либретто великий Петипа ставил балеты, и не только он. Кстати, один из балетов Петипа поставлен по новелле из этого сборника - "Царь Кандавл" он назывался, а новелла тут называется "Царь Кандуль" (Кандавл у меня вызывает меньше вопросов при вот таком французском написании - "Le roi Candaule": бог с ним, с царём, но откуда взялась У - уму непостижимо).
Итак, в данном сборнике мы видим ещё одну грань Готье - здесь он в роли мистика. Вечная любовь за порогом смерти, демонические женщины, в основной массе своей давно покойные ("Как будто он получил в сердце электрический заряд, и ему казалось, что искры брызнули из его груди, когда он почувствовал взгляд этой женщины."), и даже практически путешествие во времени в новелле "Аррия Марселла. Воспоминание о Помпеях". Трое друзей едут "повышать культурный уровень" и среди прочих достопримечательностей Италии оказываются в неаполитанском музее, где среди экспонатов - оплавленный камень из Помпеи, в котором отпечатана очаровательная женская грудь. Один из приятелей оказывается особенно чувствительным к красоте и ...
Октавиан, в котором все идеи времени затуманились, мог убедиться, что он прогуливался не по мертвым Помпеям, не по холодному трупу города, наполовину стертого опустившейся пеленой, но в живых Помпеях, юных, нерушимых, не знавших глинистых вихрей, падавших с пылавшего Везувия.
Завершает сборник отличная новелла "Два актёра на одну роль", рассказывающая, как опасен труд артиста, взявшегося играть Мефистофеля. Вдруг оригинал окажется недоволен?
Про оставшиеся новеллы ничего не буду рассказывать, потому что они - просто бледные. Многословно, с любовными страданиями, но без огонька. Просто подобраны в тему. Буквально о подобных рассказах сам Готье пишет:
Я не хочу ни в чем вам отказывать, но я не стал бы испытывать душу подобной историей.