Красота оставалась его светлой властительницей. Презреть ее, забыть – он не мог. Она неотступно стояла перед ним каждый час, каждую минуту. И хотя он называл себя глупцом, хотя говорил себе, что красота, как блуждающий огонек, приведет его к гибели, что он останется ни с чем, как последний нищий, – все же он не мог с собой совладать.