Книга седьмая
Все будет хорошо!
121 год
Зима

Тетрадь пятьдесят первая

Алабама

Атланта

Сейлемские казармы

Центр репатриации

Когда они вышли из административного корпуса, Женя тихо спросила Эркина.

– Что с тобой?

– Ничего, Женя, – так же тихо ответил он.

Но его лицо сохраняло удивившее и даже напугавшее её выражение сосредоточенности.

– Сейчас пойдём возьмём вещи, – Эркин говорил медленно, словно прислушивался к чему-то, слышимому только ему. – Надо всё собрать.

– Да, конечно.

Эркин посмотрел на Женю, улыбнулся:

– Всё в порядке, Женя. Просто… нет, ничего, всё хорошо, – и тряхнул головой, словно отгонял что-то.

Эркин сам не понимал, что его тревожит, какая опасность рядом, он просто чувствовал, ощущал что-то неясное, а потому опасное, и готовился отстаивать себя и своих близких. А ведь ничего опасного вроде и не было. Разговаривали с ними, с ним и вежливо, и доброжелательно. Всё объяснили, повторили несколько раз. Маршрутка – плотная картонка с его ладонь, исписанная с обеих сторон – во внутреннем кармане куртки. Завтра утром, ещё до завтрака, продуктовая машина довезёт их до вокзала. Там надо зайти в комендатуру и получить пайки и билеты до границы. Город Рубежин. А значит, чтобы сдать бельё и койки коменданту, придётся совсем рано встать.

Эркин повторил это вслух. Женя кивнула.

– Конечно. Сразу после ужина ляжем.

В камере хранения они получили оба мешка, ящик с инструментами, ковровый тюк и узел. Эркин взял себе большой мешок, тюк и ящик, а Женя – мешок поменьше и узел.

– Уезжаете? – сразу окликнул их первый же встречный.

– Да, – счастливо улыбнулась Женя.

– Ну, удачи вам, дай бог.

– Спасибо, – кивнула Женя.

Так, под пожелания и приветствия они дошли до барака. Алиса ждала их, чинно сидя на своей кровати с такой невинной мордашкой, что Женя заподозрила неладное.

– Алиса, что случилось?

– Ничего, – сразу ответила Алиса и добавила: – Ничего особого.

– Ладно, – пообещала Женя. – Я с тобой потом разберусь. А сейчас не мешай.

В отсеке было тесно, не развернуться. И, недолго думая, Эркин взял Алису и посадил на свою койку.

– Правильно, – согласилась Женя. – И займись там чем-нибудь.

Пока Алиса кувыркалась и валялась, они перебрали и заново увязали тюк и узел, пересыпая вещи апельсиновыми корками. Эркин сделал на тюке лямки, чтобы можно было надеть его как мешок, а на узле подобие ручки. В дороге им быть не меньше четырёх суток. Женя уложила в маленький мешок всё, что может понадобиться в дороге.

– Женя, давай я печенья и… и сока схожу куплю.

– Бутылки тяжёлые, – с сомнением ответила Женя.

– Во флягу перельём, – сразу сказал Эркин. – Или просто воды из крана наберу. Пить-то захочется.

– Нет уж, лучше сок, – сразу решила Женя. – На ужин пойдём, там и купим. Вот, посмотри, Алисе уже мало, а ещё хорошее. И вот я простыню для Насти отложила. Хорошо?

– Хорошо, – кивнул Эркин.

Женя положила отобранное в опустевшую тумбочку и повернулась к Эркину.

– Переоденешься сейчас?

– Да, – он посмотрел вверх.

Женя понимающе кивнула.

– Я послежу.

Эркин отошёл вглубь отсека, повернулся спиной к Алисе и стал раздеваться. Занятая своей игрой, Алиса даже не обратила внимания на его действия. А Женя не могла отвести глаз от его сильного и гибкого тела, от мягко переливающихся под гладкой красновато-коричневой кожей мускулов, ловких движений. Господи, как же он красив!

Эркин заправил рубашку в джинсы, застегнул пояс и повернулся к ней. Улыбнулся.

– Я готов. Ты… тоже переоденешься?

– Да, – Женя не могла не улыбнуться. – И Алиску тоже переодену.

– Мне… выйти? – тихо спросил Эркин.

Женя удивлённо приподняла брови, не понимая. И вдруг улыбнулась и, потянувшись к нему, быстро поцеловала в щёку.

– Как хочешь, милый.

Эркин, словно задохнувшись, с секунду стоял, закрыв глаза.

– Здесь тесно.

Быстро, одним ловким гибким движением он снял с верхней койки Алису, посадил её на нижнюю койку, а сам забрался наверх и лёг ничком. Переодевая Алису и переодеваясь сама, Женя, поднимая голову, видела его блестящие глаза и улыбалась ему.

Закончив, Женя посмотрела на часы.

– Так, пойду к Насте и Зине. Эркин, посмотри за Алисой, хорошо?

– Хорошо, – кивнул Эркин.

Алисе очень хотелось заявить, что она уже большая и смотреть за ней незачем, да и та драка осталась незаконченной, но и открывающиеся перспективы привлекали. Когда за Женей опустилась занавеска, она предложила Эркину сыграть в щелбаны. Эркин рассмеялся и спрыгнул вниз. На кровати Жени лежали тюк, мешки и узел, и он сел на койку Алисы. Алиса немедленно забралась к нему на колени.

– Мамы нет, играем по полной победы, да?

– До моей победы? – уточнил Эркин.

Алиса вздохнула.

– Мне тебя никогда не обыграть. До моих десяти, ладно?

– Ладно, – согласился Эркин.

…Когда Нюся забежала в отсек взять себе яблоко на ужин, Эркин с Алисой были настолько увлечены игрой, что даже не сразу её заметили. А она, влетев в отсек, уверенная, что если там и есть кто, то никак не Эркин, так и замерла у входа, не в силах отвести глаз от его по-детски весёлого лица.

Эркин вскинул на неё глаза, и Нюся беспомощно затопталась, не зная, что делать и что говорить.

– Эрик, – Алиса недовольно нахмурилась. – Ну, ты чего?

Эркин отвёл от Нюси глаза и улыбнулся Алисе.

– Нет, ничего.

Они возобновили игру. И только потянувшись к своей койке, Нюся поняла смысл лежащих внизу узлов. Они уезжают. И… и она больше его не увидит, никогда. Нюся резко повернулась и выбежала из отсека.

…Счёт был уже сорок на шесть – Эркин всё-таки играл далеко не в полную силу – когда в отсек вошла Женя.

– А вот и я. Ну, как вы тут?

Алиса, сразу сообразив, что если сейчас прервать игру, то проигранные щелбаны останутся невбитыми, и шумно обрадовалась Жене. Эркин усмехнулся.

– Сорок на шесть. Тридцать четыре щелбана за мной, – и встал, сняв Алису с колен. – На ужин пора.

– Да, – улыбнулась Женя. – Пора. Алиса, одевайся.

Эркин взял свою куртку.

– Я в тамбуре подожду.

– Да-да, мы быстренько, Алиса, где ботики? Не вертись.

Казарма уже гудела шумом одевающихся и топающих по проходам людей. У входа в тамбур Эркин столкнулся с Тимом. И сразу сообразил, что не случайно, что Тим его ждал. И насторожился. Тим кивком поздоровался.

– Уезжаешь?

– Да, завтра с ранья.

– Так, вещей, значит, много, в руках не помещаются?

Эркин плотно сжал губы. Лицо его напряглось. Вот, значит, что… Женя от чистого сердца, а этот…

– А что? – медленно и очень тихо, почти по-камерному спросил он. – Чем ты недоволен? Мало дали?

Тим резко шагнул к нему. Теперь они стояли вплотную лицом к лицу.

– Слушай ты, погань рабская, мои в обносках ходить не будут.

– Слушай и ты, сволочь палаческая…

Эркин не договорил, увидев Женю, и выдохнул:

– Только вякни ей что, убью на месте.

И отвернувшись от Тима, пошёл к Жене, старательно улыбаясь.

– Что случилось? – сразу спросила она.

– Ничего, Женя, правда, ничего, – максимально убеждённо ответил Эркин.

Женя решила поверить. Она приветливо улыбнулась и кивнула Тиму, Взяла Эркина под руку. Алиса, как всегда, уцепилась за его другую руку.

– Пошли?

– Да, – кивнул Эркин. – Пора.

И тут же нахмурился. Потому что к ним подошёл Тим.

– Прошу прощения, леди, – заговорил он по-английски, – но я при всей своей признательности не могу принять ваш дар.

– Вы обиделись? – удивилась тоже по-английски Женя. И улыбнулась. – Нет, я не хотела вас обидеть. Обмен детскими вещами – обычная практика. Дети растут, не успевая сносить. Зачем выбрасывать то, что ещё послужит. Сожалею, что задела ваши чувства, сэр, но люди должны помогать друг другу.

Глядя на озадаченное лицо Тима, Эркин с трудом сдерживал улыбку. А когда, услышав «сэра», Тим самым натуральным образом вылупил глаза, Эркин едва не заржал в голос. Ну, Женя, ну, молодец, ну, отчитала!..

Тим сглотнул, мрачно покосился на Эркина и, решившись, кивнул.

– Да, люди должны помогать друг другу, – заставил себя улыбнуться. – Ещё раз прошу прощения.

И отошёл.

Эркин перевёл дыхание и, прижимая к боку локоть Жени, повёл её и Алису к выходу.

– Да, – спросил он уже во дворе: ветер утих и не мешал разговаривать, – а Найси как?

– Настя? – мягко поправила его Женя и улыбнулась. – Нет, там всё нормально. И Зина, кстати, тоже была довольна. Не знаю, почему он обиделся.

– Дурак потому что, – хмыкнул Эркин, обводя Женю вокруг лужи. – К коменданту ещё надо, чтобы утром принял отсек.

– Тогда я с Алисой пойду в киоск покупать в дорогу, а ты к коменданту. Хорошо? – предложила Женя. – Я и Нюсе отложила юбку одну и кофточку. Вот и отдам.

Они уже подходили к столовой. Эркин, как всегда, мягко поставил Женю и Алису пред собой, чтобы толчки напиравших сзади приходились по нему. Так они и вошли в столовую.

Обычный шум, сутолока, стук ложек, гул голосов… Эркин ел быстро, быстрее обычного. Женя впервые после его болезни видела эту жадность, когда человек не ест, а заглатывает. Эркин почувствовал её волнение, поднял на неё глаза и улыбнулся.

– Надо всё успеть.

– Да, – кивнула Женя, – да, конечно.

Эркин доел и встал.

– Я пойду, Женя, хорошо?

И, дождавшись её кивка, ушёл, почти убежал, впервые оставив на столе посуду.

Когда Алиса закончила есть, Женя собрала посуду и отнесла её на транспортёр.

– Пошли в киоск, Алиса. Купим в дорогу печенья и сока.

Женя застегнула Алисе пуговицу у воротника.

– А шоколаду? – «намекающим» голосом спросила Алиса. – В дороге шоколад очень удобно.

– На шоколад денег нет, – строго сказала Женя.

Алиса вздохнула. Эти слова она слышала, сколько себя помнила. И знала, что если мама сказала: «Нет денег», – то просить бесполезно. Но хоть посмотреть.

Они дошли до киоска. Женя купила пачку калорийного печенья, большую картонную коробку яблочного сока, пакетик конфет-леденцов – Эркин называет их ковбойскими – и пачку бумажных салфеток и… да нет, больше ничего им не надо. Вместе с Алисой внимательно, даже придирчиво рассмотрели витрину.

– Всё, зайчик, пошли. Сегодня надо пораньше лечь.

– Ага, – согласилась Алиса.

Возле самого барака их нагнал Эркин.

– Ну, как? – сразу спросила Женя.

– Порядок. Машина продуктовая идёт в шесть сорок, подкинут нас до вокзала. А сам он к нам придёт в шесть тридцать пять.

– Успеем? – засомневалась Женя.

– Обещал, что без нас не уедут, – открыл перед ней дверь Эркин.

Он говорил весело, даже залихватски, но Женя чувствовала его напряжение.

– Эркин…

– Всё хорошо, Женя. Правда, хорошо.

Они прошли в свой отсек. Женя выложила на тумбочку конфеты, печенье и сок.

– Вот, посмотри, что я купила.

– Ага, хорошо, – кивнул Эркин, снимая и вешая куртку.

– Эрик, расстегни меня, – попросила Алиса.

– Сама, – строго сказала Женя.

– Я только верхнюю не могу, – объяснила Алиса.

И, когда Эркин расстегнул ей тугую пуговицу у горла, посапывая, стала раздеваться.

Эркин ловко перелил сок из коробки во флягу, завинтил колпачок и отдал флягу Жене.

– Положи в маленький к остальному.

– Да, конечно.

Женя оглядела свою койку.

– Знаешь, Эркин, я сегодня с Алисой лягу. Это ж всё даже девать некуда.

Помедлив, Эркин кивнул. Да, другого варианта нет. Не ему же с Алисой ложиться.

– Алиса, быстро в уборную, – скомандовала Женя.

И, когда Алиса, вооружившись полотенцем, отправилась в уборную, Женя подошла к Эркину, положила руку ему на плечо.

– Не сердись на Тима, Эркин. Он видит обиду там, где её нет. Это… это у него пройдёт. Понимаешь, когда человек привыкает видеть во всех врагов, ему очень трудно… понять, что теперь не так, по-другому, – Женя улыбнулась, осторожно провела пальцем по его шраму. – Понимаешь?

Эркин молча кивнул, взял её руки за запястья и прижал её пальцы к своим губам. И замер так. Пока не отпустила стянувшая горло судорога, а в отсек не вошла Алиса.

– Женя, – Эркин отпустил её руки и кашлянул, прочищая горло. – Я к пожарке пойду, попрощаюсь. Я сигарет купил. Ну и…

– Да-да, ну, конечно же, – закивала Женя. – Конечно, Эркин, иди.

Эркин взял свою куртку, ухитрившись в тесноте отсека коснуться губами виска Жени, и вышел.

Женя, сосредоточенно хмурясь, помогла Алисе раздеться. Совсем девчонка разбаловалась. В Джексонвилле отлично сама справлялась, а здесь привыкла, что мама всегда рядом, и ленится. Ну, ничего. Через трое-четверо суток они уже будут дома, и там она всё наладит. Женя и говорила, и думала о Загорье, как о доме.

Во дворе Эркина ударил в грудь холодный сырой ветер. Народу у пожарки стояло немного. Эркин увидел Чолли, Фёдора, Грега – Роман уже уехал – Ивана, с которым ездил за фруктами, ещё знакомых и, войдя в общий круг, громко сказал.

– Уезжаю, мужики, – и вытащил сигареты. – Налетайте.

– Это вместо спиртного, что ли? – хмыкнул Фёдор.

– Вместо, – кивнул Эркин.

Пачку распотрошили мгновенно.

– Далеко едешь-то?

– В Загорье.

– Это где такое?

– В Ижорском Поясе.

– Несёт тебя.

– Там жильё дают. И работу.

– Ну, тогда – да.

Стояли тесным кружком, закрывая сигареты от ветра. Неспешный, ставший уже привычным разговор:

– Ижорский Пояс…

– Не слышал о таком…

– Мы много о чём не слышали…

– Это-то да, но так уж отрываться…

– От чего?

– Э, да к чёрту на рога полезешь, лишь бы подальше…

– От Империи этой, чтоб ей…

– Да морд тутошних…

– Да кто спорит, а вот сунься в Озёричи…

– Да уж, чужаку там хреново…

– А в Ополье что, чужаков любят?

– Любят, не любят, а если у мужика руки и голова на месте, он везде проживёт…

Чолли больше помалкивал, но по его лицу Эркин понял: о многом Чолли догадывается, а кое-что и понимает. Когда сигареты докурили, Эркин достал вторую пачку. Её встретили довольным гоготом.

– Однако гуляем…

– Не напьёмся, так укуримся…

– Гуляй, рванина!

– Давай, Мороз, сколько у тебя там ещё в заначке?

– Ага, выкладывай…

– Заткни хлебало, ну!

– А то раскатал на халяву…

И опять уже серьёзно:

– Ну, удачи тебе, Мороз.

– И вам удачи.

– Бог даст, свидимся…

– Бог даст…

– Удачи…

– Россия велика, встретимся, найдём место…

– Ну что, мужики…

Круг стал рассыпаться. Время позднее, пора и по… да, домам, чего там, пока живём, он и дом, нет, где живём, там и дом…

Эркин обнялся с Фёдором и Грегом и вместе с Чолли пошёл к их бараку.

– Спасибо тебе, – тихо сказал Чолли.

– За что? – хмыкнул Эркин.

– За всё. И за сигареты. И что за фруктами когда, за меня сказал, и… да ладно тебе… Слушай, неужели ты совсем ничего о племени не помнишь?

– Я из питомника, Чолли, – тихо ответил Эркин. – Ты ж видел, клейм у меня нет, а номер… вот он. У меня с буквами номер, питомничный.

– Ну так… имя же ты сохранил.

– Не в имени же дело, – Эркин смял окурок и ловким щелчком отправил его в урну у входа в барак. – Да нет, что толку в имени. Хреновый я индеец, что уж там… А… а что, щемит, что на Равнину не поехал?

Чолли кивнул.

– Что от своих, от племени отказался. Переигрывать не буду, придёт ответ, поеду туда, в Ополье, а всё равно… щемит. Ладно. Удачи тебе.

– И тебе.

Они вошли в барак и через очень яркий из-за пустоты тамбур вошли в синий сумрак ночной казармы.

Стараясь не шуметь, Эркин вошёл в свой отсек. Женя и Алиса спали, тихо всхлипывала во сне на своей койке Нюся. Эркин снял и повесил куртку, взял полотенце и пошёл в уборную.

Не такое уж позднее время, в холостяцком бараке ещё свет вовсю, но семейный всегда ложился рано, а когда дождь со снегом разогнал собрания у пожарок, то сразу после ужина заваливались. Делать-то особо и нечего.

В уборной было тихо и пусто. Эркин не спеша умылся, но растираться не стал: времени до утра мало, не прогреются мышцы, да и устал он чего-то. Он всухую растёрся полотенцем и – всё равно все спят уже – не надевая, а только накинув рубашку на плечи, прошёл в свой отсек. Полотенце на место. Ловко балансируя на одной ноге, разулся, подтянулся на свою койку, сел, снял и повесил на спинку рубашку, под одеялом стянул джинсы. Привычный порядок действий успокаивал, снимал напряжение.

Эркин блаженно вытянулся под одеялом, закинул руки за голову. Ну, вот и всё, и отрезано. Завтра с утра в дорогу, а там… правильно этот мужик сказал, морды эти беляцкие не видеть – уже… счастье. А племя… жил же он без племени и дальше проживёт. Женя, Алиса… больше никто ему не нужен. И всё, и отрезано… Надо спать, голова ему с утра нужна свежая. Вставать рано. В шесть тридцать пять комендант придёт, Женя сказала, что Алису за час поднимать надо, значит… значит, в пять тридцать, а сейчас сколько? Разбаловался он с часами, совсем время чувствовать перестал, хотя… хотя нет, просто так точно, до минуты тогда не нужно было, а сейчас… сколько сейчас?

Он высвободил из-за головы левую руку и уже привычным жестом посмотрел на запястье. Полдвенадцатого. Да, и тело говорит, что скоро полночь. Надо спать. С сигаретами хорошо получилось. В самом деле, за выпивкой в город надо идти, через проходную тащить, а потом трястись, чтоб комендант не застукал, не-ет, не надо ему такого удовольствия. Комендант глазастый, всё видит, его так и зовут Глазастым Чёртом, шёпотом и с оглядкой, конечно…

В голову лезли путаные, не нужные сейчас мысли. Он засыпал, слышал сквозь сон, как осторожно шевелится, видимо, смотрит на свои часы Женя, слышал тихий шум ночной казармы, храпы, сонное бормотание, плакал чей-то грудной, а женщина укачивала его протяжной монотонной песней, и ещё кто-то ворчал, что не трясти надо, а грудь дать, титькой рот заткнуть, нарожали горластых, а успокоить не могут… Эркин сам уже не понимал: снится всё это ему или на самом деле… Ни имения, ни Паласа он уже давно во сне не видел…

Нюся осторожно повернулась набок и открыла глаза. И сразу увидела его. Он лежал на спине, закинув руки за голову, сползшее одеяло открывало грудь. Всё, завтра утром они уедут, и она никогда, никогда больше не увидит их. Его не увидит. Такого большого, красивого, сильного. Кому Нюся завидовала, так Алиске. Алиска могла при всех повиснуть у него на руке, на шее, сидеть у него на коленях… Даже тётя Женя такого не могла. Некрасиво, когда жена при всех на муже виснет, неприлично так, вот только под руку взять и всё, а Алиске можно, она – дочка ему. А ей… она даже не говорила с ним, ни разу, он на неё, как на пустое место смотрел, слова ей ни разу не сказал… Нюся всхлипнула. И испугалась, что разбудит их. Но обошлось.

Проснувшись в очередной раз, Женя посмотрела на часы и осторожно, чтобы раньше времени не разбудить Алису, вылезла из-под одеяла. Пять двадцать, пора. Лучше не спеша собраться и подождать, чем, опаздывая, спешить. Она натянула своё «школьное» платье, подняла голову и увидела блестящие глаза Эркина. Женя улыбнулась и, слегка подтянувшись, коснулась губами его щеки.

– Вставай, пора.

Её шёпот щекотал ему щёку. Эркин улыбнулся.

– Да, встаю.

Женя взяла своё полотенце и вышла. Эркин покосился на лежащую лицом к стене Нюсю и откинул одеяло. Натянув джинсы, соскользнул вниз. Быстро обулся, надел рубашку. Тут же снял и сложил простыни, наволочку, одеяло. Вот так, его койка готова.

Вошла Женя и стала будить Алису. Эркин, чтобы не мешать, пошёл в уборную умываться. А когда вернулся, Жени и Алисы не было. Женская уборная на другом конце, чтоб даже спросонья не путались. Эркин собрал бельё на Алискиной койке, сложил. А у Жени… чёрт, вчера они так и навалили вещи, не сообразили. Стараясь не шуметь, он выдернул из-под тюка, узла и мешков одеяло и простыни, снять наволочку с подушки – минутное дело. Ну вот, и Женина койка готова.

Женя привела румяную, уже совсем одетую Алису.

– Ой, ты собрал уже всё, как хорошо.

Он молча кивнул. На часах шесть с минутами. Делать до прихода коменданта больше нечего, и они сели втроём на койку Алисы. Алиса забралась к Эркину на колени, положив голову ему на плечо. Женя села рядом. И они стали ждать.