«Меня оно не касается»

Тяжело свыкнуться с мыслью, что тебе не просто нужно вырвать из жизни близкого человека… тяжело принять его как своё прошлое, требующее себя немедленно забыть. К этому Свете пришлось именно привыкать через принуждение… принуждение стереть из памяти до дыр.

Но, как сказала ей Лена, для того, чтобы сделать всё это, сначала нужно принять. Принять человека, обидевшего тебя со всеми его недостатками и той болью, которую он тебе причинил. Принять со смирением и осознанием, что это опыт и, если история случилась в твоей жизни, то значит, этот опыт крайне необходим тебе для роста. Это, наверное, самое сложное – принять, понять, простить и отпустить.

На эту работу со своей душой у Светы ушло несколько недель. Напрочь выбросив Марка из планов, но оставив в мыслях, она пыталась свыкнуться с его отсутствием, параллельно прощупывая свою боль с каждой ее стороны.

Углубившись в это, Света непременно ушла бы в депрессию, но рядом всегда находилась Лена, которая тут же вытягивала ее из небытия, едва не ставшим пропастью. Но это хорошо, что сердце Светланы работало через боль. Потому что сначала эта боль поглотит в себя всё уставшее от мучительных терзаний существо, затем превратится в ненависть, и уже потом – в равнодушие. И только последнее поможет беспристрастно решить все проблемы и начать новую жизнь. Но путь к этому не такой уж и быстрый.

И поступок Марка ускорил её движение вперёд. Да, он стал в сознании верной Светы фатальным и необратимым для продолжения совместной жизни. Поэтому и боль, и ненависть, и равнодушие ускоренными темпами проходили в душе пункты своего назначения и достаточно быстро привели ее к мысли – «пора кончать этот спектакль».

Удивляясь собственному спокойствию, с которым Светлана пришла в родные стены прощаться с Марком, она окинула взглядом обстановку. Нет. До конца боль и ненависть не оставили ее – смешанный приторно-табачный запах его одеколона и духов подруги заставили вновь почувствовать пробежавший по телу лёгкий озноб и тошноту. Причиной этого стало нежелание видеть физиономию, отнявшую у нее пять лет жизни, которые можно было провести совершенно иначе… в поисках истинного счастья, а не притворного.

Света присела на табурет в кухне, чувствуя себя абсолютно чужой среди этих вещей, принадлежащих малознакомому человеку.

Щелчок открывающегося замка заставил её успокоиться и настроиться на беспристрастный разговор, в котором место должно отдаваться только фактам, действиям и последствиям. Но никак не чувствам.

Увидев ее сидящей в кухне у окна и горькой улыбкой встречающей его, Марк засиял, потом изобразил на лице серьёзность и бросил ключи на трюмо. Терпеливо ожидая его суету в ванной с мытьём рук, переодеванием и, наконец, с попыткой заварить им обоим чай, она молчала, продолжая сверлить его неизменным взглядом.

– Может, заговорим, в конце концов? – хриплым голосом спросил он, взяв на себя смелость обернуться.

Она с равнодушием пожала плечами:

– Давай.

– Я обрывал твой телефон, ты видела? Трудно не заметить… Сегодня посчитал даже – сорок пять раз набирал тебя.

– Первые две недели, – с упрёком указала она.

– Мало, да? – в глазах мелькнул искромётный гнев. – Что ещё нужно было?

– Ещё нужно было хранить верность, к примеру, – ухмыльнулась она.

– Ты меня хочешь упрекнуть в неверности? – внезапно воскликнул он. – Ты где была этот месяц, Света?

– У самого близкого мне человека, который открыл глаза на многие вещи, – спокойно отвечала она.

– Правда, что ли? Может, познакомишь?

– Ты знаком с этим человеком, – улыбалась Света. – Очень хорошо.

– Ах, вот как! – удивительно, но сейчас она видела в его глазах ревность, и тут же погасила вспыхнувшую надежду Лениными словами: ревность – это не проявление любви, а чувство собственности. – И кто же это?

Света пропустила мимо ушей его слова, ибо сейчас ее занимал один истошный вопрос, звучащий эхом в мыслях: что я в нем нашла? Смазливая девчачья внешность, невероятная худоба, противное жеманство – перед ней будто стоял чужой человек, которого она видела впервые. Это после пяти лет совместной жизни!

– Это Лена, – сказала она и вновь улыбнулась. Улыбнулась не ему, а своему прозрению.

С удивлением сощурившись, он, очевидно, пытался уложить услышанное в голове.

– Странно, что ты вдруг решила прислушаться к ней.

– Ничего странного. Я счастлива, что все случилось именно так. Теперь я вернула сестру и обрела свободу.

– Свободу? – он с гневом скривился. – Это что ты имеешь в виду? Я не собираюсь с тобой разводиться!

Вот как? Неожиданно. А она думала, что он ждёт этого!

– Я обрела свободу, не зависящую от твоего решения, – монотонно проговорила она. – Наливай уже свой чай. Можешь чего-то покрепче. Себе. Потому что диалог предстоит долгий.

Сейчас он выглядел в ее глазах жалким. Таким несчастным и ни на что в жизни без нее негодным! Почему? Сама не понимала. Но ей хотелось утешать его, как маленького ребёнка. Даже на какой-то миг она забыла, что не так давно чувствовала себя уничтоженной. Уничтоженной им.

– Хорошо, – он подал ей чай, что вновь удивило ее – какая обходительность. Раньше это нужно было выпрашивать, будто жемчужину со дна океана. – Очень интересно послушать, как ты провела этот месяц и чем объяснишь своё отсутствие.

– Я не собираюсь отчитываться перед тобой, Марк, – вдруг поставила в известность она. – К тому же, свои претензии, как видишь, все ещё держу при себе, хотя сказать есть что.

Ей казалось, что он догадывается, в чём дело, но продолжает играть роль несведущего и обиженного.

– Интересно, – хмыкнул он.

– Первое – я подала на развод, – информировала она, стряхнув с ложечки остатки чая, даже не глядя на него.

– Я же сказал…

– Второе, – повысив голос, перебила Света, – я знаю о твоих отношениях с Катей, что, собственно, и является причиной развода.

Его застывшее лицо вмиг покрылось красными пятнами, она вдруг с облегчением осознала, что он не будет перед ней оправдываться. И Марк молча ожидал ее дальнейшей речи.

– Третье, хотелось бы решить все полюбовно, с разделом имущества и прочими нюансами, чтобы не тратить время на пустые разборки. Я думаю, это реально?

Она поразилась – к этому моменту прошла вся трясучка, и ее душой овладело даже некоторое хладнокровие. Марк от злости перебирал желваками, и ее это почему-то умиляло.

– Марк, – повторила она, – нормально будем разводиться или с боем?

– Да что ты заладила? – со злостью буркнул он. – Прямо там! Разводиться сразу. Сама виновата.

– Вот! – она указала на него пальцем. – Мне очень интересно узнать, в чем, потому что ответ на этот вопрос знаешь только ты.

Она искренне хотела услышать сторону мужа, чтобы посмотреть на ситуацию его глазами и не повторять своих ошибок в будущем.

– Как же? А Лена не знает?

– Лена, как и я, может только догадываться.

– Во-первых, ты – карьеристка, Света. И работа – это твой первый интерес.

Она слышала победную нотку в голосе Марка – он открыто радовался возможности подчеркнуть ее минусы.

– Тебе не хватало моего внимания? – спросила с наигранным беспокойством она. – Или же моей ласки?

– Ты постоянно была в командировках…

– В командировки я ездила раз в квартал во время отчётов, Марк, это не так часто. Дальше. Нам хватало бы только твоей зарплаты, если бы я сидела дома?

– Нет, но это не меняет того факта, что ты – карьеристка.

Да, Света понимала, что отчасти Марк прав, и она перебарщивала. И в этом играло роль исключительно желание кому-то что-то зачем-то доказать. Но, с другой стороны, в условиях кризиса возможно ли жить на одну зарплату бригадира в строительной фирме, если этих денег катастрофически не хватало даже на нужды самого Марка? Какое строительство в маленьком городишке с населением в пятьдесят тысяч человек?

– Ты… – собравшись с духом, он решил высказаться. – Короче, Света. Ты или погружаешься в свои отчёты, таскаешь их домой, клацаешь до полуночи на калькуляторе и в своём «буке». Или собираешь своё барахло и куда-то мчишься что-то там снимать, как будто закат или полнолуние последние в этой жизни. Твоих увлечений я вообще никогда не понимал!

– В том-то и дело, Марк. Ты не поддерживал мои маленькие слабости в виде увлечения… хобби, занимаясь которым я успокаиваюсь и восстанавливаю в себе силы в перерывах между работой. А ведь можно было помочь мне таскать всё это «барахло», совместив мои интересы с приятной прогулкой и прекрасным времяпровождением, правда?

– Да это твоё увлечение! – возмутился он. – И меня оно не касается!

– И снова – да, Марк! – с горечью произнесла Света. – Не касается. И те фразы «всё моё – твоё» и прочая дребедень остаётся пустым звоном. Тебя не касалось ничего из того, что было для меня важным. Карьеристка? Да, не без этого! Но почему? Потому что ты живёшь без цели, а я к чему-то стремлюсь! Но ведь хоть кто-то должен думать о будущем… о благе для семьи… Или нет?

Пожав плечами, он, и правда, всем своим видом давал знать, что его это всё не касается. Да что тут распыляться, пытаясь объяснить ему, что его стремление к карьере, если бы оно существовало, она только поощряла бы? Но говорить об этом никакого смысла не виделось. Никакого.

– Как женщина может быть слабой, если мужчина требует от неё наличия силы своим бездействием? А тебя мне часто приходилось пинками из дома на работу выгонять. Поэтому давай не будем больше беседовать на тему карьеризма.

– Как скажешь, – безразлично отрезал он, и Света томно закатила глаза: амёба! Ну ведь реально бесхребетное существо. – Так что там по разводу? Я так понимаю, тебя не переубедишь…

– Скажи, Марк, ты хотя бы когда-то любил меня? – вдруг спросила она.

– Конечно, Света, я и сейчас тебя люблю, – на своем лице он изобразил надежду, но Света рассмотрела в этом лишь жеманство.

И вдруг она осознала, что любви никогда не существовало, на самом деле, а это притворство в его глазах было привычным с самого начала.

– Какой ужас! – оторопела она. – Ты действительно меня не любил! Как можно было так слепо верить тебе?

И такое ощущение, что в этот момент с неё свалилась не гора, а целый горный массив, под которым прятались остатки каких-то чувств.

– А ты? – вдруг послышался дерзкий возглас, скрывающий в себе намерение отомстить. – Ты меня когда-нибудь любила? Если так просто, даже не пытаясь разобраться в ситуации, стремишься уйти. Любила? А?

– Надеюсь, что нет! Всем сердцем надеюсь! – своими словами она разжигала в нём ярость, но совершенно не беспокоилась по этому поводу. – И когда мы разведёмся, планирую расправить крылья и полететь. Потому что за этот месяц без тебя я вдруг поняла, как сильно ты меня приземлял. И как много у меня появилось свободного времени. Причём, не от домашних дел, не от работы, не от жизни с тобой. А от постоянных попыток привести тебя в чувство, в движение. Я понимаю, что ты никогда ни к чему не стремился, ты никогда не делился со мной мечтой, потому что её в тебе не было. Ты приземлял меня, тянул куда-то вниз, и я позволяла это делать. Да, виной всему женское стремление руководить мужчиной, принуждать его к действию. Зачем? Теперь я понимаю, что это ни к чему не приводит. Женщина тянет всё на себе, а потом сама же укоряет мужчину в его слабостях. Конечно, я виновата! Не бывает такого, чтобы за отношения нёс ответственность кто-то один. На всё есть причины.

– Хорошо, Свет, ну стратил я! Да! Но она сама полезла ко мне! Катя твоя.

– Марк, ты опять ведёшь себя не по-мужски. Даже если и так, но ты ведь не стал сопротивляться. Нет. Хотя, знаешь… дело даже не в этом. А в том, что ты просто вытер об меня и мою постель свои ноги. Постель, в которой я потом спала… В этой грязи с твоих ног.

Больше говорить не хотелось.