Каждое слово и каждое явление таит в себе килограммы неведомого ментального материала. Она умеет потянуть за какую-то правильную нитку и медленно доставать это, причиняя нам то радость, то боль.
Первая книга Татьяны Замировской так и называлась «Жизнь без шума и боли». Второй сборник рассказов – "Воробиная река" – полный ларчик новых удивлений и открытий.
Обложка книги, такая красивая, убаюкивающая, кажется, не имеет никакого отношения к рассказам, которые она целомудренно скрывает. В данном случае это скорее плюс -- неподготовленный читатель словно снотворным, утолит нежной женственной птичьей трелью свою тоску. И рассказы внутри не покажутся такими уж странными.
Чтобы понять Таню, нужно выйти на крыльцо осенним вечером, снять кофту и носки. И тогда ваша жизнь станет богаче и интереснее, ей будто добавится еще одно измерение, устройство которого нам хорошо известно - из наших сновидений. Например, во сне случается, что вам не хватает слов, или спокойствия, и вполне вероятно, этим вашим воспользовался кто-то другой. У вас две ноги, две руки, одна голова…. Но все остальное… чужие чувства, чужие голоса, чужая квартира и чужая жизнь. Выходите из мира, как из квартиры, а вернуться-то некуда уже. То ли мир изменился, то ли жизнь больше не ваша.
В Татьяниных рассказах есть особенное знание – сквозь призму их креативности мы можем постичь нелогичность нашего явного мира, или хотя бы почувствовать, что у нас есть на это надежда.
Сюрреализм происходящего в Таниных мирах не мешает нам узнавать в героях себя, своих друзей и вообще людей из привычного нам трехмерного мира. Нина Дура, у которой украли голос на выборах – это вообще все больше каждый из нас, одураченный.
Кому-то рассказы Тани покажутся игрой, выдумкой. Для меня они более чем реальны. Литературный эксперимент, лингвистическое хулиганство, игры с персонажами и пространствами – это попытка быть честной даже в самых потаенных размышлениях. Мир непостижим с серьезным лицом. Иногда запутав читателя нелогичными, абсурдными, но очень искренними картинками, автору удается погрузить нас в гремучий раствор своих переживаний.
Иногда свои непростые открытия передать совершенно некому, либо есть кому передать, но слишком уж это пугающее, личное, и даже в собственном дневнике это записывается только в аллегоричной, зашифрованной форме. В коробочке Таниных рассказов есть тайное послание: для каждого оно свое, и если твой ключ подойдет, то откроется оно и вовсе без ключа. Ключом в этих мирах, похоже вообще ничего не открывается, зато закрывается абсолютно все.
Главный герой Таниного рассказа обычно нетвердо стоит на ногах, витает в неком космосе, будто иностранец, инопланетянин. Вокруг него все чужое и чуждое. Он или она нередко пребывает в растерянности. Нередко грустным упреком из под челки на нас смотрит грустная и замкнутая девушка, которая плохо чувствует себя в окружающей реальности, не умеет варить борщ и большую часть времени ни с кем не общается, а закрывается на балконе, слушает музыку, курит и читает. В другом рассказе она примеряет на себя жизнь многодетной матери, чувствуя себя не в своей тарелке, ежедневно сбегая. Такой персонаж мне знаком, он приходит и поселяется в нас, когда жизнь переполняется абсурдом, когда все вроде хорошо и все живы, но откуда ни возьмись набрасывается невыразимая тоска. Здесь в книге она персонализирована, на нее можно посмотреть, даже поговорить с ней, задать пару вопросов.
Порой герои задают эти вопросы молча или жестами, только таким нелинейным образом умудряясь объяснить друг другу довольно сложные вещи. Эти сложные вещи, если приглядеться, в итоге оказываются базовыми философскими вопросами, замаскированными под простую житейскую безголосую болтовню.
В рассказах Тани разыгрываются нешуточные драмы. И выводы из этих историй герои делают совершенно логичные: «Никогда не проверяй, если что-то подозреваешь, никогда ничего не открывай, ничего не руби, ничего не трогай, а если порубил – никогда не уходи».
Изящные окончания, из которых автор ловко выныривает, словно из теплого крымского моря – это тоннель между мирами, который изящными стежками сшивает разные плоскости повествования. Иные окончания – притча и мораль. На Татьяниных рассказах с успехом можно гадать.
Мне очень сложно обозначить литературный контекст для рассказов Тани. Они настолько же сказочны, насколько реальны. Это документалистика сквозь призму яркого и живого художественного восприятия. В живописи напоминает картины Фриды Кало и акварели Аруша Воцмуша. В кинематографе – фильмы Дэвида Линча. В музыке… хм (сама Таня говорит, что ее проза – это Дэвид Ланг и Стив Райх), но тут у каждого могут быть свои ассоциации. Совершенно точно одно – Танины рассказы, как музыка без слов или музыка на чужом языке. Если читаешь повторно, воспринимаешь как нечто новое. Так что это очень выгодная покупка – сразу несколько книг в одной, при каждом следующем прочтении, вы будто читаете рассказы в первый раз.
Даже если вам сложно Таню понять, расслабьтесь, это нормально. Мне кажется, она и сама будет удивляться, читая эту книгу.
В который раз вместо рецензии, я пытаюсь объяснить, как все в книге устроено. И если вам хочется распечатать этот текст на листке бумаги и ритуально сжечь, значит, у меня получилось. Вот и Таня пишет то же самое:
«Человек с сознанием курицы-гриль не имеет права анализировать мир через метафоры и воздушные нити».