повернулась и бросилась ему на шею.
– На самом деле я приехала, чтоб остаться, – сказала она ему в ухо. – Тем более в моем доме больше нет кроватей.
Александр Герман чувствовал себя Николаем Ростовым, приехавшим в Москву с полей славных сражений.
Он сидел за столом, семья помещалась по правую и по левую руку. Она – семья – не отводила от него глаз, готовая в любую секунду кинуться, чтобы исполнить любую его прихоть. Ему не давали встать, чтобы положить себе добавки или протянуть руку, чтобы взять салфетку.
Все являлось само собой.
Жена, сын и собака преданно смотрели на него, виляли хвостами и переминались с лапы на лапу, готовые мчаться во всех направлениях.
В конце концов он взмолился:
– Да не смотрите вы на меня так! Я подавлюсь.
– Мы тебя сразу спасем, – откликнулась Тонечка. – Ничего страшного!
– Мне кажется, что я Николай Ростов, – признался Герман. – Сцена в доме старого графа.
– Почему ты Николай? – удивился мальчишка.
– Родион, мы же с тобой смотрели! И даже пытались читать «Войну и мир»! – Мачеха закатила глаза.
– Точно! – вспомнил Родион. – Был там какой-то Николай. Он все деньги проиграл.
– О господи.
– Пап, ты надолго приехал?
Герман, которому, как и литературному персонажу, хотелось, чтобы обожание и восторг продолжались, спросил:
– А что такое? Я вам уже надоел?
Жена, сын и собака на разные голоса заныли, завыли и затявкали, что они так его ждали, так скучали, так надеялись на встречу, в общем проглядели все глаза.
– Пока не знаю, что там будет с работой, – сказал он серьезно. – На всякий случай я привез роутер, чтоб из дома работать, может быть, и получится.
– Плохо на работе? – спросила Тонечка.
– Трудно, – ответил он. – Все проекты заморожены, и непонятно, когда можно будет возобновить. Люди по домам. Кто на зарплате, тем я плачу, но у нас же в основном на договорах.
– Я сама на договорах, – пробормотала Тонечка.
– Артисты взаперти сидят, – продолжал Герман. – Вот уж кому не позавидуешь! У них у всех поголовно