показывал новости, и они были ужасны.
На юге стреляли, на севере замерзали, на западе сидели без горючего, а на востоке еще и без электричества. В Думе препирались, в Кремле меняли фаворитов, в правительстве ждали очередной отставки, и – что самое печальное – это не имело ровным счетом никакого отношения к жизни.
Ни в Думе – господи, какой идиот придумал назвать так эту стаю пробивных, нахальных, зубастых, вечно голодных волков? – ни в правительстве, ни в Кремле никто и не подозревал о том, что где-то там далеко-далеко копошится какое-то месиво, называемое народом. Все они привычно спекулировали этим словом, но что оно означает, похоже, так никто и не смог определить, да им это было и не нужно. Зачем? Им и так хорошо. Вот грянут какие-нибудь выборы, тогда они все дружно начнут заливаться слезами умиления и любви к этому самому народу, и народ послушно посадит их на свой тощий костистый хребет и повезет дальше. А они оттуда будут время от времени трясти у него перед носом толстой кормовой морковью и нахлестывать по заднице кожаным арапником, сплетенным из худосочных пенсий, цен на бензин, налогов на убогие зарплаты…
И самое интересное, что совершенно неважно, кто именно будет сидеть на хребте, и дергать вожжи, и хле