Дизайн обложки Д. Сазонов

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Артур Гедеон

Пир двенадцати

1

Они сидели в голом весеннем саду Долгополова в широких плетеных креслах за круглым деревянным столом. Под пирожки с печенкой и моченые яблоки мужчины только что опрокинули по первой абрикосовой.

– Так что за новое дело? – закусив яблоком, спросил Крымов. – Как всегда: ужас, ужас, ужас?

– А то! – усмехнулся бодрый старик. – Когда у нас по-другому? Готовы слушать?

– Разумеется. Зачем я тогда прилетел сюда как бешеный?

– Тоже верно. Совсем недавно на пресловутой Рублевке в одном роскошном дворце обедали двенадцать человек. Двенадцать отпетых гурманов – и пожрать, и просто пожить всласть. Дюжина влиятельных хозяев мира сего. Ну, это они так думали, что влиятельны и хозяева этого мира – ныне, присно и во веки веков. Наивные. Кстати, все они приходились друг другу родственниками. Тесные кровные и династические связи!

– Ясно, – кивнул детектив.

– Меню было изысканное – мой человечек передал список и закупленных продуктов, и роскошных кулинарных рецептов, и приготовленных яств. Рассказал, кто и что ел: каждому из двенадцати повара приготовили нечто особенное. Даже сколько ел, рассказали. Кстати, обожрались они в тот вечер изрядно. От пуза. И вот, представьте, господин детектив, отобедали они, провели хорошо время, обсудили дела, как им выкачать еще деньжат из окружающего мира, отужинали и разъехались. А вскоре начался мор…

– Мор? – поморщился Крымов. – Умирать стали?

– Да, именно, – кивнул Антон Антонович, – причем один за другим. Пять инфарктов, пять инсультов, острый приступ панкреатита и один заворот кишок с разрывом и перитонитом. И последняя жертва, как я понимаю, могла бы позавидовать первым десяти. Те-то быстро откинулись.

– А хозяин дворца? Он что, выжил?

– Ход мысли верный. Но нет. Он был в первой пятерке. Удар – и наповал! С копыт мистер Твистер. – Долгополов прихватил с блюда и откусил добрую половинку пирожка с печенкой. – Хозяин дал дуба прямо наверху большой лестницы – так в сиянии люстры за полмиллиона долларов и докатился уже мертвецом до самого низа.

– И что было дальше?

– Полиция, разумеется. Лучшие столичные сыскари стали рыть и копать, сразу выдвинули версию о массовом убийстве, о возможном отравлении, и правильно сделали. Но! – Долгополов по привычке потряс крючковатым указательным пальцем. – Вся штука в том, что никакого яда не обнаружили. Ни у одного олигарха в крови! Все смерти абсолютно естественные. Как такое может быть? Это первое. А второе, я не просто так сказал, что у каждого было свое блюдо на заказ. Готовили им двенадцать поваров из разных стран, которые ничего не знали о том, кто остальные кулинары и гости этого дома. Все держалось в строжайшем секрете. Каждый искусник должен был создать шедевр только для своего клиента. А итог – двенадцать смертей. И работали они, понятно, под надзором охраны.

– Но кто нашел этих поваров?

– Вопрос правильный. Никто толком не знает. Пришел заказ, были обещаны большие деньги, выплачен аванс, куплены билеты в Россию. Работа на сутки. Закуплены ингредиенты. Правда, пара поваров вспомнили, что прозвучало некое имя – «Мистер Аппетит», но кто это был? Контора, человек? Когда все идет как по маслу, кто станет копаться?

– Тогда возникает резонный вопрос: кому это выгодно?

– Все верно, – кивнул Антон Антонович. – Но перед этим наполните наши стопки замечательной наливкой моего производства.

– С удовольствием, – кивнул Крымов и выполнил просьбу хозяина загородного домишка с улицы Дачной тишайшего поселка Яблоневый.

Они чокнулись и выпили. Закусили мочеными яблоками и пирожками.

– Сыскари не дураки, тоже задались этим вопросом. Вскоре дознались, что главным наследником всех этих покойных господ является только один человек, и живет он в Австрии, в роскошном шале в Альпах. Даже не он, а она – Маргарита Николаевна Маковская. Она должна была стать тринадцатой гостьей, но не сложилось. Приболела везучая дама. И осталась жива.

– Но как она одна может являться наследницей всех этих обжор?

– Сложные династические узлы. То есть там полсотни и других наследников будет, но она – главная. Кому-то дочь, кому-то падчерица или внучка, кому-то дорогая племянница. Причем, чтобы случилось так, они все должны были сдохнуть в один день. Представляете, какая паутина?

– Каким должен быть паук, вот вопрос.

– Вот-вот! И теперь она, эта таинственная Маковская, отхапает львиную долю состояний всех этих мертвяков и станет миллиардершей. Но!

– Да? – Крымов закурил свое «Мальборо».

– Встает самый главный вопрос. – Хитро прищурив глаза, Долгополов кивнул собеседнику. – Подскажете, какой?

Крымов сделал одну затяжку, вторую, третью. И тоже сощурился:

– Знала ли она, что ее ждет в случае смертей всей этой родни – одновременно? Другими словами, не она ли сплела эту паутину?

– Именно! – воскликнул Долгополов. – Именно, Андрей Петрович! Знала или не знала? Ведь такое просчитать невозможно, правда? Или возможно?

– Если у вас ум Эйнштейна.

– Да-с! С одной стороны, мне кажется, она даже не подозревала о том, какая роскошь свалится ей на голову в одночасье. С другой – избежала участи остальных. Впрочем, это мы сейчас и попробуем узнать. Расколем крепкий орешек? – Он выбрался из кресла. – Разрубим гордиев узелок? – Долгополов направился по мокрой дорожке к крыльцу. – Что скажете?

– Расколем, разрубим, – машинально согласился Крымов. – А как, простите?

– Сейчас, сейчас! – не оборачиваясь, потряс пальцем тот и стал подниматься по ступенькам парадного. – Ждите!

Долгополов вышел из дома минут через пять, но в каком виде! В черном плаще, черной шляпе и темных очках, отчего был отчаянно похож на шпиона, каких рисовали на плакатах советские пропагандисты. И с ноутбуком под мышкой.

– Вот и я, Андрей Петрович, вот и я! – громко пропел он с крыльца, спустился и затопал по дорожке.

– Заинтриговали, – отреагировал Крымов.

– А то!

Долгополов вернулся за стол, аккуратно отодвинул посуду, положил перед собой ноутбук и открыл крышку.

– Это точно вы? – спросил Андрей.

– Точно, точно. – Старичок сдвинул очки и поймал взгляд детектива. – Убедились?

– Вполне. Хотя…

– Мои знакомые из верховного суда Швейцарии сделали мадемуазель Маковской предложение, от которого она не смогла отказаться.

– И что это за знакомые?

– Люди, которые чтут законы Небесной канцелярии. Догадываются о ее существовании и чтут.

– Ясно.

– Итак, подключаемся. Ей уже сообщили, что я представляю международную ассоциацию «Продавцы секретов», способную как разрушить чью-то жизнь и карьеру, так и продвинуть человека на вершины Олимпа.

– Сурово.

– Еще как сурово. – Долгополов застегнул черный плащ до последней пуговицы под самым подбородком и еще глубже надвинул шляпу на глаза. – А теперь сеанс связи! – распорядился он и застучал по клавишам. – Адрес ее мне сообщили. Звонок пошел!

Теперь от его лица мало что осталось – шляпа, очки и поднятый воротник занимали три четверти довольно большой головы коротышки-старика.

– Не боитесь напугать даму? – спросил Крымов.

– Плевать, я жестокий.

– Мне ли не знать.

Выглядел он и впрямь довольно зловеще даже для храброго Крымова, что уж говорить про какую-то молодую женщину из Европы, потерявшую сразу двенадцать родственников.

– Я бы тоже хотел не только послушать, но и посмотреть, – требовательно прошипел Крымов.

– Я поставил на запись – увидите! – едва успел ответить точно таким же шипением Долгополов, как Андрей, сидевший напротив через круглый стол и смотревший на крышку ноутбука, услышал отдаленную классическую музыку, сейчас тревожившую австрийские Альпы. А потом бархатный женский голосок настороженно спросил:

– Вы наемный убийца, да? Очень похожи…

Крымов затаил дыхание. Не было сомнений, что дама обращалась к человеку, которого, к своему легкому ужасу, увидела на экране. Что и говорить, Антон Антонович умел произвести впечатление!

– Можно сказать и так, сударыня, – не желая понижать градуса напряжения, мрачно ответил Долгополов. – Все мы чьи-то убийцы.

…Через пятнадцать минут, когда беседа самым драматическим образом оборвалась, Крымов подхватил кресло, обошел стол и сел рядом с куратором.

– Итак, с самого начала, – сказал Долгополов.

На экране возникло миловидное лицо молодой женщины лет двадцати семи – взгляд сразу притягивали ее карие, чуть лукавые глаза, темная челка, немного вздернутый нос и мягкие губы. Ангелок, да и только! В курточке с меховым воротником, в наброшенном капюшоне, она сидела в кресле на веранде горного шале, того самого, доставшегося ей от жадных родственников; на фоне деревянных столбов и крыши, резных створок, а еще – перспективы горных вершин, укрытых снежными шапками и уходящих в пасмурное австрийское небо.

Женщина доверительно и печально улыбнулась.

«Вы наемный убийца, да? – в лоб спросила она незнакомца в плаще и шляпе. – Очень похожи».

«Можно сказать и так, сударыня, – со второй половины экрана загадочно ответил упакованный в черное незнакомец. – Все мы чьи-то убийцы. Кого-то поражает пуля или кинжал, кого-то яд, а другого легко сразить и одной неосторожной фразой, главное, брошенной вовремя. Это как удар в боевом искусстве Дим Мак – «прикосновение смерти».

«И вы хотите убить меня, господин Дим Мак? Одним прикосновением?»

«Ни в коем случае – от вас мне нужна только информация».

«Мне сказали, вы представляете тайную организацию продавцов секретов, это так?»

«Именно так, сударыня».

«Зачем вам информация от меня, если вы сами – продавец?»

Вопрос был резонный. Но Долгополов нашелся.

«Я выступаю в роли посредника. У одного взял – другому продал. Мне необходимо знать, сударыня, о ваших отношениях с этими двенадцатью вашими родственниками, приказавшими долго жить. Во-первых, знали вы о том, что в случае их смерти окажетесь баснословно богатой дамой? Наследницей миллиардов?»

«Не знала», – очень просто ответила она.

«А если я скажу, что не верю вам?»

«А если я пошлю вас к черту, господин Дим Мак?»

И вновь ее реплика остудила пыл великого выдумщика.

«Тогда мне придется рассказать вам об одном из секретов, которые смогут поколебать вашу уверенность в себе».

«Валяйте – послушаю».

«Ипполит Самуэлевич Смирнитский не родной отец Филиппу Ипполитовичу Смирнитскому, а это значит, что по одной из линий ваша легальная наследственность обрывается, и вы теряете добрых пятьдесят процентов из того, что вам обещано по завещанию. Если не больше».

«Как вас зовут, кстати? Имя у вас есть? Или вы так с кличкой и живете?»

Долгополов задумался.

«Аполлон Аполлонович».

«А вы похожи, – кивнула она. – Чувствуется, ваш папа тоже был неплох».

«Острите?»

«Конечно». – Она обворожительно улыбнулась.

«За папу ответите».

«Вы – гнусный тип, Аполлон Аполлонович».

«Какой есть, душенька».

«Старый мерзкий вымогатель».

«А вы – маленькая лживая дрянь. Знали, от кого и сколько получите».

Крымов посмеивался оживленному диалогу, который уже слышал только что, но не видел ангельского лица говорившей дамы. Оно подкупало и завораживало. А ее взгляд! Этакая смесь сахарной пудры и красного перца. Береги глаза!

«И что вам нужно? – требовательно кивнула она. – Деньги?»

«Мне нужно все, кроме денег».

«Говорите точнее, старый маленький негодяй»

«Почему это маленький?»

«Негодяй-то вы, как видно, большой. А маленький, потому что утонули в своем дешевом кресле на фоне приусадебного участка в шесть соток».

«Соток, между прочим, двенадцать», – расправляя плечи, заметил Антон Антонович.

«Ах, простите! Мне таких роскошеств не понять».

«Теперь дадите мне вдвое больше, чем я предполагал вначале. Секретов у меня, как сельдей в бочке. И о вашей тайной связи с фабрикантом Марданниковым я знаю, и с танцором Боборыкиным, и с певцом Кис-Кис, и вашу домашнюю порносессию с ним я видел, вы там еще вся в коже, и про сексуальную оргию у певуна Джингла, вашего общего с Кис-Кис дружка. Так что ваш моральный облик вам на руку не сыграет при дележе наследства, уж поверьте. А еще я знаю, что одну половину покойников из двенадцати вы пытались стравить с другой. И как же тонко это делали!»

Маргарита Николаевна Маковская с начала его тирады несколько раз изменилась в лице – у нее как будто из-под ног почву выбили, и теперь она едва-едва балансировала над пропастью.

«Они и собрались-то в тот день только ради того, чтобы выяснить отношения, – понимая, что одолевает ее, победоносно добавил Антон Антонович. – А вовсе не из-за родственных симпатий. Там все ненавидели друг друга! И все сдохли. Как занятно, да?»

Маковская молчала – у нее не было аргументов. Даже остроты закончились. Этот старик знал то, чего не должен был и не мог знать никто.

«Что вы хотите?» – спросила она.

«И больше ни одной гадости с вашей стороны?»

«Больше нет», – ответила она.

«Я должен знать, от кого вы получили информацию, как стравить эти двенадцать человек. У вас такого досье не могло быть в принципе. От кого вы его получили?»

Но она все еще держалась:

«Почему вы решили, что это сделала я? Получила? Стравила? Может, и убила еще?»

«Я читал вашу переписку с восемью людьми из этой компании. Как она попала мне в руки? – уничтожающе усмехнулся Долгополов. – Не скажу. Но знаю, что яблоко раздора бросили в эту компанию именно вы!»

Маковская молчала – как в рот воды набрала.

«Кто был этот человек? – продолжал настаивать грозный продавец секретов. – Вы не настолько умны. Хотя и не глупы тоже. Вы лишь актриса, но был и режиссер!»

Ни слова с ее стороны. Только светло-карие глаза Маргариты Николаевны стали нечастными.

«Что он пообещал вам, а вы – ему?»

Тот же молчок. Но в прекрасных глазах, кажется, блеснули слезы.

«Я точно знаю, что вы должны были стать тринадцатой за тем столом, на Рублевке, но в последний момент сказались больной и не прилетели в Россию. Я прав?»

«Прощайте», – вдруг сказала она и отключилась.

На экране ноутбука возник чудный зимний пейзаж.

– Вот так и закончилась наша беседа, – развел руками Антон Антонович. – Бегством подозреваемой.

– Она была напугана, – констатировал детектив.

– Представьте, я тоже заметил.

– И еще как! Поверьте моему опыту следователя: она скрывает человека, которого и боится, и в услугах которого нуждается. Сообщника и руководителя этого преступления. А теперь скажите, нам-то какое дело до того, что на тот свет отправилось двенадцать толстосумов?

– А дело есть! Хотел сразу принести книгу, да решил, она будет вас отвлекать, – сказал Долгополов, выпрыгнул из кресла, размялся, покряхтел и направился по тропинке к дому. – Наливайте пока, Крымов, не стесняйтесь!

Очень скоро он возвращался к столу с большим фолиантом в руках.

– «История Венеции», – сказал он. – Издание 1912 года, Санкт-Петербург.

Забрался обратно в кресло, уложил книгу на колени и стал листать.

– Ага, – кивнул Антон Антонович и положил тяжелую книгу на стол. – Вот, смотрите, триптих «Пир двенадцати». Автор шедевра художник-маньерист Джанни Петричелло, шестнадцатый век.

Крымов всмотрелся в хитрый шедевр. Слева на старинном полотне были изображены двенадцать средневековых венецианских аристократов, пировавших за длинным столом. Вокруг бойко шастали слуги с блюдами, крутились собаки, на дальнем плане бренчали лютнисты – ну, все как и положено во дворце за обедом. Справа в гондоле по венецианскому каналу ночью плыл мужчина в черном плаще и шляпе, черной носатой маске – во всем его облике звучала гроза всему окружающему миру. На центральном полотне триптиха все пирующие были уже мертвы – они застыли в разных позах, кто-то упал лицом в свою тарелку, кто-то откинулся на спинку полукресла, а кто-то все еще корчился на полу у стола. Вокруг бегали слуги, в ужасе замерли собаки.

– В 1560 году, тогда уже царствовали Медичи, во дворце графов Морозини собралось двенадцать аристократов, – мрачно произнес Долгополов. – Как вы догадываетесь, представители одного знатного рода. Ели, пили, спорили, даже ругались, а потом скончались в течение нескольких часов по неизвестной причине. Художник просто сгустил краски, решив прикончить их всех за одним столом.

– А кто этот мрачный сеньор в черном, в гондоле?

Антон Антонович усмехнулся:

– «В бесконечной круговерти, потрясая этот мир, в лунном свете в «Маске Смерти» он пришел на скорбный пир, – процитировал бодрый старик классика. – И кого рукой коснется, на кого нацелит взгляд, всем отправиться придется по дороге прямо в ад».

– Оптимистично, – кивнул детектив. – А это, значит, «Маска Смерти»?

– Она самая. Маска Чумы! Я думаю, это он и есть, их палач. Их смерть. Он плывет как раз от патрицианского дворца Морозини, от его ступеней. «Пир двенадцати» закончился прискорбно. Биограф отметил, что у каждого из пирующих было свое блюдо, специально приготовленное исключительно для него.

– Как у наших толстосумов с Рублевки?

– Именно так, Крымов, именно так.

– Обалдеть. Остается спросить, кому это было нужно? Смерть этих двенадцати аристократов?

– Вот кому, – грозно ответил Долгополов и ткнул пальцем в темное пятнышко, которое просмотрел Крымов. – Упустили, господин сыщик?

Андрей потянулся к репродукции.

– Упустил, каюсь, – кивнул он.

Спрятавшись от лунного света в тени дома, у каменного льва стояла женщина, тоже вся в черном. Она смотрела вслед уплывающей Маске Смерти.

– Я провел какое-какое расследование, – продолжал Долгополов. – Морозини соперничали с другим патрицианским родом – Орселло, именно их обвинили в убийствах, но доказать никто ничего не смог. Зато имя наследника всех этих патрициев история для нас сохранила. Наследницы! Августина Франческа Морозини. – Крючковатый палец Антона Антоновича энергично забарабанил по мелованной бумаге. – Голову даю на отсечение, это ее изобразил художник на правом полотне триптиха. Но это еще не все, Андрей Петрович.

– Так, слушаю…

– Она должна была выйти замуж за одного иностранного принца, о котором никто толком ничего не знал, но в день свадьбы в собор, где они должны были тайно венчаться, ударила молния.

– Ого!

– Случился пожар. Священник погиб. Как и Августина Морозини.

– А жених?

– Догадайтесь.

– Не пытайте вы меня, что за манера?

Хитро прищурив глаза, его собеседник тянул паузу.

– Ну что, исчез? Антон Антонович?

– Именно так. Как в воду канул.

– Ясно. А бабки? В смысле, наследство?

– Ушло другим. У них этих Морозини было как собак нерезаных, – засмеялся бодрый старик. – Наливайте, господин сыщик. Помянем венецианцев!

Когда выпили, Долгополов сказал: