Глава 1. Опасный гость

Три вечера подряд в одиночестве я любуюсь закатами над Муравкой.

Мечислав и Эрвин вместе с Авивией улетели в Энобус. Дурмитор закатил истерику с требованием, чтобы жена срочно вернулась. Решение Авивии было однозначно – разорвать отношения с сожителем. Впереди маячил раздел имущества. Зная мерзкий характер торгаша, Эрвин с Мечиславом собирались «постоять» рядом, дабы решить проблемы Авивии без моральных и материальных потерь.

Магазинчик сувениров принадлежал Дурмитору, который Авивия с незапамятных времен арендовала у него. После смерти матери Авивии Дурмитор намертво приклеился к одинокой женщине, уговорив вместе жить и вести хозяйство. Эрвин собирался разобраться с так называемым отчимом, выгнать сожителя, пригревшегося в чужом гнезде и обезопасить существование Авивии.

Навязчивые мысли как воры проскальзывают в образовавшуюся брешь уныния, я их отгоняю, сопротивляюсь, зная их свойство материализовываться в самый неожиданный момент. Ощущение силы, которое поддерживает меня, тает с последними лучами солнца. Выше голову, Соня, говорю сама себе. Утро разгонит мрак, ты восстанешь вместе с солнцем. Иногда я бываю очень патетичной.

Вздыхаю. Верховия – прекрасная страна. Только я не героиня боевика, нет во мне характера для борьбы и злости. Не ту шаане выбрал волшебный цветок кругляшей, я из другого мира, из другого теста. Чародейным ветром маленькое семечко занесло в незнакомую почву. Оно, случайно зацепившись слабым корешком, должно, несмотря на ветер, дождь и засуху, вырасти деревцем в этом жестоком дивном мире.

В Поваринске я училась прыгать на батуте, правильно падать и крутить сальто. В Верховии мне пригодились прежние умения.

Я взмыла в небеса, удачно упала, крутанула двойное сальто, получив вторую ипостась, и стала опасной для самой себя. И при этом я та же Соня Снегирева – старшеклассница из Поваринска.

Необходимость управлять своим состоянием вышла на первый план. Мечислав твердит о расслаблении, концентрации и сосредоточении. Я пытаюсь следовать его советам.

И получается, но только на первый взгляд.

Ничего не спасает от ощущения бури, притаившейся за горами долины Муравки. Иногда предчувствие накатывает столь остро, что в груди просыпается драконица и глухо ворчит, предупреждая врагов о своей силе. Стараясь не замечать дрожащей стратосферы, я держу оборону, но без Эрвина все сильнее раскачивается амплитуда мнимого спокойствия. Интуиция шепчет все настойчивее.

Опасность. Спасаться.

Огненное светило в ладонях вершин, они баюкают угасающий шар, поют колыбельную. Вместе с ними я бубню тихую песенку.

Не потревожив оголтелых цикад, которые вплетают свой стрекот в мои напевы, подходит Ларри и приземляется рядом.

– Красота, – урчит Идепиус, словно довольный кот, унюхавший валерьянку, на самом деле запах луговых трав, – как себя чувствуешь?

– Нигде не болит.

Белый китаец в последнее время чересчур переживает о моем здоровье, спрашивает об одном и том же, как старый дед, потерявший память.

На самом деле, Ларри чувствует правильно. В поступках белого китайца всегда есть смысл, он везунчик, от него счастье не ускачет.

Огромный огненный шар скрылся более чем наполовину, полыхающий бок уменьшается на глазах, посылая свой неторопливый прощальный поцелуй.

– Мне всегда казалось, что закат – это отдых радости, – мурлычет Ларри.

– Закат – ворота в будущее, – отвечаю ему, и мы смеемся, глядя друг на друга.

Краешек солнца исчезает, я провожаю его легким вздохом. Волшебство в чистом виде.

– Некоторое время я не понимал, откуда у меня такое… притяжение к тебе, – Ларри смущается, мнётся. Ему надо обязательно выговориться, чтоб не лопнуть от сдерживаемых чувств. – Твой Горыныч – уникум. Он понимал, ощущал, что я прощаюсь с жизнью, и берег меня. Такое высокое сознание невозможно… для ездового. Горыныч, как и ты – маги.

Ларри моргает белесыми ресницами, ища отклик на моем лице. Меня очень волнуют магические свойства моей природы, но я пока не готова к чистосердечному признанию, поэтому задумчиво смотрю вдаль.

– И многие подсознательно… или сознательно тянутся к тебе. А некоторые…

– Хотят меня скушать.

Шутка вышла так себе.

– Нет…, одни становятся друзьями, другие…

– Врагами, – подхватываю мысль белого китайца. – Должно быть равновесие. Для баланса нужны сильные противники.

– Не надо паниковать, это вредно для здоровья, – Ларри сникает, но, если честно, я устала паниковать.

– Говори, раз начал, – прошу Идепиуса, провожая оранжевый нимб исчезнувшего солнца.

– Для верховенцев магия – табу, ты знаешь историю дверников. И все же тебе надо развивать способности, но быть предельно осторожной. Ведь… тебя могут использовать или …

Или уничтожить. Есть вариант – использовать, а потом уничтожить, что почти то же самое. Выбор небольшой.

Если Идепиус разобрался, то и другие додумаются. Если уже и не… Спасибо Ларри, назвал вещи своими именами, в двух словах обрисовав мой извилистый путь. Предположительно на эшафот. Хорошо бы нарушить планы злодеев. Правда, как говорит моя бабушка, сколько веревочке не виться, а конец всё равно будет.

Верно истолковав мою гримасу, Ларри со вздохом отворачивается. Лучше смотреть на шлейф заката, чем прислушиваться, как в темноте подкрадываются ужасные чудовища.

– Летят! Летят! – кричит Идепиус, вскидывая руку.

На горизонте две точки: белая и пестрая. Приближаются, увеличиваясь в размере. Эрвин в небе, и я в небе.

Уныние испаряется, как наведенный морок. Слежу, не отрывая взгляд, как очертания драконов с наездниками растут с каждой минутой. «Эрвин, чей ты парень? Эрвин – мой парень»

Приземлились!

Эрвин спешит ко мне, я бегу к нему, с разбегу запрыгивая на руки. Он подхватывает и кружит меня. Сегодняшний вечер лучший из всех. Я завидую сама себе, плавясь в руках любимого. Моё ни с чем несравнимое, неразбавленное счастье.

Время ужина. Мы сидим за столом, вроде бы участвуем в общем разговоре, но постоянно отвлекаемся, смотрим, друг на друга и улыбаемся как идиоты. Откровения Ларри серьезно затемняют мои надежды на светлое будущее, кусочком сознания я цепляюсь за слова белого китайца, но голубые глаза Эрвина исключают возможность сосредоточиться на чем-то, кроме них.

В потемках в Овечечку прибывает с новостью Добромир. Оказывается, меня официально признали победительницей «Огненной змеи» и решили наградить пусть и с опозданием. Власти Светозара собирались воздать мне почести в малом зале Тринистада.

При молчаливой поддержке Мечислава Эрвин встретил идею праздника в штыки. А Добромир с необычной для него горячностью принялся убеждать посетить торжество. Чем быстрее я выйду из тени (где-то я уже слышала эту песню), тем лучше для меня. Беседовать с Добромиром под прицелом глаз Эрвина становится опаснее с каждой минутой. Пожелав Светозарову спокойной ночи, я отложила разговор до утра, и чемпион с окаменевшим лицом ушел спать.

Призвав всё своё хладнокровие, я готовлюсь максимально спокойно поговорить с Вышневым, но мой порыв с легкостью испаряется под его натиском. Незабываемая ночь в объятиях Эрвина, о которой я мечтала, глядя на закат, безвозвратно канула вместе с закатом.

– Нам нельзя там появляться!

– Почему?

– Это верх безрассудства.

–Это просто страх.

– Тебе мало двух покушений? Я вообще удивляюсь, как мы остались живы.

Про главный аргумент – смерть Иоланы Радич, виновником которой в Светозаре считают Эрвина, он не упоминает, как будто его молчание может отменить сам факт произошедшего.

– Нам давно пора убраться отсюда. Что тебя здесь держит?

«Конечно, Добромир», – так и хочется съязвить в ответ.

– Ты заставила меня ехать в Овечечку. И чем это обернулось? Катастрофой для наших отношений.

– Потому, что ты был слишком зациклен на себе.

– Я сто раз уже сказал «прости»!

– Три раза.

– Ты ведёшь подсчет?

– Да, в бухгалтерской книге, и этот раз не считается! Спокойной ночи!

Хмурый Эрвин проводил меня до моего домика, который я делила с Асанной. На цыпочках прокравшись в комнату, я разделась, нырнула в кровать, накрывшись одеялом с головой, и решила спать до обеда, с целью восстановить нервную систему. Но уснула я только под утро, мешали словесные баталии, которые я вела с отсутствующим противником, Испытанный способ с осликами не помог.

Проспать до обеда не получилось. В дверь постучали, и голова Эрвина показалась в проеме. Внезапное пробуждение было сродни галлюцинации. Я не сразу поняла, что случилось, с трудом разлепив глаза.

– Соня, к тебе гости. Служба безопасности Верховии!

А?

Мысли о недосыпе вылетели из головы. Серьёзные люди явились по мою душу, и надо срочно определяться на местности.

Щурясь от яркого солнца, я выползла на лужайку перед нашими домиками. Развалины сгоревшей усадьбы отсюда не просматривались, запах гари выветрился, и если, не вспоминать черный остов особняка, можно вполне насладиться пасторальной картинкой вокруг. Правда, сегодня Овечечка напоминала растревоженный улей, а не милую помещичью усадьбу.

Добромир ушел к воротам, Ларри с Асанной суетились около стола, Мечислава не наблюдалось, а Эрвин, многозначительно взглянув на меня, демонстративно скрылся из глаз.

Плеснув в лицо водой из рукомойника, я плюхнулась на скамью возле стола, собираясь позавтракать, раз уж меня разбудили. Последнее время мне во всем угождали, и я вела себя как королевишна в окружении слуг. После повторной потери памяти с меня пылинки сдували.

– Добромир не разрешил посадку в леваду, сказал, что пропустит безопасника через ворота в сопровождении человека, – протараторил Ларри, ставя передо мной кружку с горячим чаем. – Они согласились, с минуты на минуту будут здесь.

– У тебя есть солнцезащитные очки, Ася? – отхлебнув травяной чай, обратилась к девушке.

Асанна, бросив накрывать на стол, ринулась в наш домик за очками. Обитатели Овечечки до сих пор находились в прострации из-за произошедшего в здании Совета старейшин, тряслись надо мной, потакали просьбам и открыто радовались моему спасению, я же из соображений конспирации, не иначе, беззастенчиво пользовалась их отношением.

Зевнув, я посмотрела вслед Асе. Ничего, скоро народ успокоится, и все войдет в привычную колею. Асанна начнет недовольно поджимать губы в ответ на мои просьбы, а то и вовсе пошлет по адресу. Ларри перестанет заглядывать в глаза и каждый раз спрашивать, как я себя чувствую. Мечислав обретет спокойствие (жаль Авивия уехала), Эрвин соответственно тоже (кажется, здесь будут проблемы), а Добромир переключит внимание с меня на постройку усадьбы.

Асанна принеслась быстрее ветра, и я водрузила очки себе на нос. Большие черные стекла закрывали пол лица. Я подняла в знак одобрения большой палец, сестрица Идепиус скривилась.

Что я говорила? Изменения начались.

Тем не менее, Асанна поставила передо мной огромную тарелку каши. После моего триумфального появления в Овечечке, меня кормили на убой, как дракона. Жаль, мой дорогой брат – Горыныч не пользовался сейчас этими опциями. Он улетел, но «обещал вернуться», как сказала я, помахав ему вслед.

Эрвин, конечно, расстроился больше всех, но не стал оспаривать право дракона на свободу передвижения. Скорбное лицо Вышнева, когда речь заходила о серебристом маломерке, означало, что дракона мы потеряли. Однако, меня не волновали его чувства по поводу Горыныча. Мой дракон должен набраться сил после ранения, и вообще, имеет право жить, как его душа желает, его, а не чья либо другая.

Со мной никто не спорил. Ни по какому поводу. Все замерли, как в преддверии грозы, а я училась гнать тревожные мысли с помощью дыхательных упражнений и вхождения в транс. Я жаждала тишины и покоя и предпочтительно рядом с Эрвином. Мир просто не мог игнорировать мою безмолвную просьбу о божественной паузе. Он ответил мне взаимностью.

Кратковременной.

Даже мгновенья не дал, по ощущению.

К нашему длинному столу из деревянных досок приближался вестник скверных новостей – безопасник Тирольда Активного в сопровождении стража и Добромира. Раньше я видела этого мужчину в свите Тирольда, но сейчас, словно впервые, не без удивления рассматривала его. С некоторых пор я стала гораздо лучше видеть. Подняв очки на лоб, внимательно оглядела безопасника. Одет дорого и стильно. Вырядился, точно жених. И все равно некрасивый.

Среднего роста, коренастый, с глубоко посаженными глазами, искривленным носом с вывернутыми ноздрями, наверное, чтобы принюхиваться удобнее, как положено по чину. Матёрый волчара. Идет уверенно, как к себе домой.

– Асанна, Ларри, бегом отсюда.