– Белла, ты уходишь? – крикнула из соседней комнаты старшая сестра, Анжела. – Отнеси Тимуру шторы, а? Тебе ведь не трудно?

– Совсем не трудно! – бодро отозвалась из прихожей Белла, залезая в длинный, широкий пуховик темно-зеленого цвета. Затем девушка попыталась натянуть на голову вязаный берет, но тот после стирки безнадежно съежился и, сколько Белла ни тянула края берета к вискам, неумолимо съезжал на макушку, заставляя волосы, и без того непослушные, топорщиться возле щек. – Чтоб тебя! – рассердилась Белла и швырнула берет в угол, на галошницу. «Платок надену…» Она принялась энергично наматывать на голову вязаный шерстяной платок, оставшийся еще от бабушки.

– Господи, Белла, ты же к Тимуру идешь! – В прихожую вышла Анжела в пеньюаре персикового цвета. Всплеснула полными розовыми руками, вокруг которых вились, словно пена, кружева.

И пеньюар, и, кстати, шторы, предназначавшиеся Тимуру, и еще много чего в этом доме, да и в соседних, и то, во что были одеты многие жители поселка городского типа Ирга (восточная часть Западной Сибири), было сделано этими самыми руками. Анжела являлась профессиональной швеей. Правда, в конкурентной борьбе с китайским дешевым ширпотребом сестра Беллы проигрывала. Ширпотреба в поселке все же было больше…

– И что?

– Оденься приличнее! Этот платок ужасный…

– Не трогай! – предусмотрительно отскочила Белла. – Я опаздываю.

– Белла, я не позволю, чтобы ты в таком виде… Гена, ты погляди, в каком она виде собралась к Тимуру!

– Анжелочка, я тебя умоляю… – из глубин дома послышался благостный голос Гены, жениха Анжелы. – Оставь ее в покое.

Слово жениха – закон.

– Опаздывает она… – вздохнула Анжела, моментально смирившись. – Ну ладно, иди, Белка. Только сумку никуда не ставь, слышишь? Вдруг промокнет…

Белла послала сестре воздушный поцелуй и вышла из дома.

…На улице было не просто тепло, а даже жарко – под лучами апрельского солнца таяли последние островки снега. Казалось, даже деревья вспотели от внезапно нагрянувшей весны – кора на их стволах лоснилась от влаги. А ведь еще на прошлой неделе стояли морозы…

Белла оглянулась, помахала рукой – у окна стояла Анжела.

Дом сестер – большой, кирпичный, двухэтажный, основательный – тоже словно таял в голубоватом весеннем воздухе.

Надо было вернуться, переодеться во что-нибудь более легкое, но Белла, нетерпеливая и упрямая, не хотела тратить время на переодевание.

Как была – в зимнем пуховике, платке, тяжелых сапогах, с клеенчатой большой сумкой в руках – Белла выскочила за ворота.

Мимо в резиновых чоботах прошлепала старуха-соседка, Клавдия Трофимовна, – тащила за собой на веревке козу.

– Клавдия Трофимовна, здравствуйте! Как, не пошел еще лед?

– Откуда ж я знаю, Белла… А ты куда?

– На реку, куда еще!

– От любопытная… Дался тебе этот ледоход! Главное, лишь бы не затопило…

Все последние дни Белла бегала на берег – ждала, когда вскроется лед на реке, носившей то же название, что и поселок, – Ирга.

Каждый год девушка любовалась ледоходом. Могла часами стоять и смотреть, смотреть, как несутся мимо глыбы льда – до тех пор, пока не начинала кружиться голова. Ирга – приток Томи. На реке Томи стоял город Томск. Один раз, давно, Белла была в Томске весной и там наблюдала за ледоходом. Потрясающе… Хотя, если подумать, Ирга кажется не намного меньше Томи!

…Белла по широкой, засыпанной щебнем дороге стала спускаться вниз, к реке. Солнце светило прямо в глаза.

Лишь оказавшись на берегу, девушка смогла как следует оглядеть реку – и разочаровалась. Никакого намека на ледоход!

До горизонта тянулась серая, рыхлая, с зеленоватыми, желтоватыми пятнами ледяная корка. Кое-где виднелись трещины, но совсем небольшие. Хотя у самых берегов лед уже подтаял и блестела прозрачно вода.

Это было странное зрелище: берег, черный, уже совершенно свободный от снега, местами посыпанный прошлогодней рыжей листвой, и – ледяное русло реки.

«Поднимусь на мост!» – решила Белла.

Чуть ниже поселка, в полукилометре, находился мост – он вел к Михальску, ближайшему крупному городу. В Михальске жила родная тетка Беллы и Анжелы – Раиса. Замечательная, очень добрая женщина – это она последовательно и настойчиво придумывала своим племянницам такие романтичные, красивые имена. Сказала когда-то матери Беллы и Анжелы: «Уж детей своих назовем красиво, по-городскому! Не быть им Райками да Зойками, как нам…» И сына, двоюродного брата Беллы и Анжелы, тетя Рая назвала по-царски – Генрихом. Генрих умер в позапрошлом году от цирроза печени.

«Надо к тетке съездить, – подумала Белла, шагая вдоль кустов ирги, которыми зарос весь берег. Из этих ягод, ирги, вкусом напоминающих чернику, Анжела делала очень вкусное варенье. – Да, точно. С Анжелой и Геной. Тетя Рая еще не видела Анжелкиного жениха!»

На мосту стояли несколько человек – мужчины, женщины, была еще пара с ребенком; все, вцепившись в перила, дружно смотрели на реку. Белла была незнакома с этими людьми (разве упомнишь всех, ведь в поселке тыщи три-четыре жителей, не меньше!), но это ее ничуть не смутило.

– Добрый день! – приветливо крикнула она. – Что говорят? Скоро лед тронется?

– Еще неделю простоит, до майских, – меланхолично отозвался кто-то.

– Как – до майских? – возмутилась одна из женщин. – Этой ночью должен тронуться! В крайнем случае, завтра днем.

– Послезавтра, – повернулся старик в телогрейке, с прилипшей к нижней губе папиросой. – Сегодня – навряд ли. Река метра на четыре, а то и на шесть промерзла.

– И правда. Быстро дело не пойдет. И вообще, по-хорошему, взрывать надо.

– Взрывай не взрывай – не поможет. Зима какая была, а? И март холодный, и начало апреля – не дай бог… А тут раз – и тепло пришло. Такое начнется!

– Мост может снести. Мост ненадежный. Там сваи подмыты, еле держатся. Если льдины пойдут – сковырнет его, зуб даю.

– Ой, ой… Что вы пугаете! У вас и зубов-то нет! Как же мы без моста-то? – перепугалась одна из женщин. – Это же мы от внешнего мира окажемся отрезаны! А если кто заболеет?

– Ничего. Больница у нас в Ирге хорошая. Вон, Серафим Иванович, хирург, любой аппендицит вырежет!

– Так то аппендицит, а если что серьезное?

– Вертолет вызовут!

– Да! Как же! Прилетит к нам волшебник в голубом вертолете… разбежались!

Белла не стала дослушивать этот спор (ясно же, опять никто ничего не знает!), затопала вперед. Посреди моста остановилась, посмотрела вниз. Скинула платок на плечи, прислушалась – не трещит ли лед?

Но нет, стояла тишина, лишь ветер свистел в ушах, трепал нахально волосы Беллы – длинные, кудрявые, тяжелые пряди цвета каштана, о которые ломались зубья любой расчески…

– «Еще о всходах молодых весенний грунт мечтать не смеет… – шепотом, разнеженно произнесла Белла, повернув лицо к солнцу. Продолжила чуть громче: —…из снега выкатив кадык, он берегом речным чернеет».

Она на память знала множество стихов – недаром десять лет работала в библиотеке, едва только школу окончила. Все книги перечитала, а некоторые – по нескольку раз.

Чужие, пусть и непонятные слова она привыкла считать своими – ведь они являлись отражением ее собственных чувств. Это как заклинание – вникать не надо, надо – верить.

– «Заря, как в плащ, впилась в залив, и с мясом только вырвешь вечер из топи. Как плотолюбив простор на севере зловещем! – страстно произнесла-пропела девушка, закрыв глаза. – Он солнцем давится заглот и тащит эту ношу по€ мху. Он шлепает ее об лед и рвет, как розовую семгу!»

Последние строчки она прокричала, встряхнув головой и хищно оскалив зубы. Хотела продолжить, но в этот момент услышала покашливание.

Белла обернулась и только тогда заметила, что люди на мосту молча смотрят на нее. «Опять я орала, наверное… – с досадой подумала Белла. – Ну и ладно, ну и подумаешь!»

Задрав нос, девушка важно прошла мимо любопытных.

– Жениться тебе надо, девка, – произнес старик с папиросой, прилипшей к нижней губе.

Белла фыркнула, ничего не ответила.

За спиной услышала: «Вот чумичка…» – «А кто она?» – «Да это ж библиотекарша… Книг начиталась, и мозги свихнулись! У ей Анжелка, сестра – шьет которая!»

Через пять минут Белла уже забыла об этих разговорах. А еще через двадцать минут она стояла у большого трехэтажного особняка за высоким кирпичным забором. Дом Тимура в их поселке был одним из самых лучших. Оно и неудивительно – Тимур зарабатывал больше всех в Ирге. У него была автомастерская, где он делал вездеходы. Эти вездеходы на ура раскупались жителями соседних деревень и городов – ведь только на них можно было проехать по здешним дорогам в распутицу.

Белла нажала на кнопку звонка у ворот. Подождала. Снова нажала. Скорее всего, Тимур находился в своей автомастерской, что на противоположном конце Ирги. Можно было оставить сумку со шторами у соседей Тимура… Во двор дома напротив – ветхого, покосившегося – как раз вышла женщина в подоткнутой юбке, выплеснула на землю ведро грязной воды.

– Здравствуйте! – закричала Белла. – Не могли бы передать Тимуру заказ? Тут шторы, в сумке… Передадите?

Женщина, услышав имя «Тимур», сплюнула сквозь зубы и, бросив на Беллу недобрый взгляд, вновь скрылась в своем доме.

Ничего удивительного – Тимура в городе не все любили. Это ж надо – за один вездеход ему платили пятнадцать-двадцать тысяч долларов! Огромная сумма для поселка городского типа.

И еще – Тимур ненавидел бездельников, пьяниц, дураков, негодяев… Поскольку Ирга – небольшой населенный пункт, администрация там носила весьма формальный характер. Кто сильнее – того и слушались. Авторитет Тимура в Ирге был непререкаем. Он мог и в суд подать, и лично разобраться с нарушителями общественного порядка…

Словом, половина поселка Тимура ненавидела, другая половина – чуть не на руках носила. Настоящий хозяин, справедливый. Защитник. Судья.

Тимур и физически был необычайно силен – недаром в молодости, когда в армии служил, воевал в горячей точке…

Получив отказ от соседки Тимура, Белла потопталась на месте, затем пожала плечами и мужественно направилась в сторону автомастерской. Она обещала Анжеле передать Тимуру шторы, и она это сделает.

Как уже упоминалось, автомастерская находилась на окраине Ирги, довольно далеко. Белла, окончательно измученная и вспотевшая, едва добрела до нее – пришлось еще преодолевать огромную лужу на дороге.

Но вот и бетонные плиты забора, ограждавшие большой пустырь (когда-то здесь была тракторная мастерская – еще в те далекие времена, когда Ирга являлась обыкновенным колхозом).

Белла зашла в распахнутые ворота – черная земля, повсюду мусор; запах солярки, краски… Солнце уже садилось, и, как часто бывает, вечерний свет делал окружающий пейзаж тоскливым и мрачным.

На другом конце пустыря располагалась мастерская – строение из железа и бетона, напоминающее ангар. Увязая в грязи, Белла зашлепала туда.

– Эй, есть кто-нибудь?

Из-за железных дверей вынырнул Веня в синем комбинезоне:

– Ой, кто к нам идет… Белла, привет!

Вслед за Веней выглянул и Сашок:

– Ба… какие люди!

Веня и Сашок – помощники Тимура. Гржимилек и Вахмурка. Лелек и Болек… Тарапунька и Штепсель! Веня – высокий, полный, страдающий от вечной меланхолии, с черными подглазьями, говорящими о каком-то внутреннем нездоровье, и Сашок – мелкий, вертлявый. Веселый – что бы ни случилось, всегда и везде. И Вене, и Сашку было около тридцати. Сашок когда-то пил, и очень сильно, – пока не попал к Тимуру. А Тимур не употреблял спиртного сам и не позволял этого своим помощникам. «Выпьешь хоть один раз – уволю». И увольнял… Сашок и Веня были не первыми нанятыми работниками. Но они держались – ведь лучше места в Ирге не найдешь.

Мать Сашка – та буквально молилась на Тимура…

– Тебе чего, Белка? – приветливо спросил Веня, вытирая ветошью измазанные чем-то черным руки.

– Я Тимуру заказ принесла. Анжела шторы сшила. Зашла к нему домой – так нет никого…

– Сашок, у тебя руки чище, возьми у девушки сумку! – улыбаясь, сказал Веня. – Тимур! Тимур, к тебе гостья…

– Нет-нет, я только заказ передать, и все! – попятилась назад Белла. Она немного стеснялась Тимура.

Из ворот вышел Тимур – высокий, плотный, тоже в синем комбинезоне, клетчатой ковбойке и армейских шнурованных башмаках. Темные, коротко стриженные волосы с островками седины – Тимуру было около сорока.

– Привет, Тимур, – сказала Белла, завороженно уставившись тому в лицо – каменное, мрачное, с глыбами скул и непоколебимо сжатыми губами. Лицо главного героя из какого-нибудь фильма-боевика.

Долгая пауза.

Глядя на Тимура, Белла, как всегда, остро ощутила, насколько она другая, отличная от него – легкомысленная и несерьезная.

– Здравствуй, Белла, – наконец разжал свои губы Тимур. – Проходи.

– Нет-нет, я только передать заказ… Я на минутку!

– Проходи. Поговорить надо, – упрямо повторил тот.

– Да-а?… – озадачилась Белла. О чем это с ней хочет поговорить Тимур? Сроду он такого желания не изъявлял, а тут – здрасте, поговорить…

Девушка прошла вслед за мужчиной в здание автомастерской.

– Сашок, Веня, карбюратор проверьте еще раз. И кузов там в одном месте подкрасить надо. Белла, ты чаю хочешь?

– Чаю? Можно… – Девушка вслед за Тимуром зашла в его кабинет – небольшое помещение за стеклом. Здесь стояли стол, сейф, на полках чередовались разноцветные папки с документами. Отсюда было видно, как помощники Тимура возятся возле почти готового вездехода.

Тимур налил из электрического чайника кипяток в стакан, в котором уже лежал пакетик с заваркой.

– Садись. Да ты расстегнись, тут жарко, – буркнул Тимур. Себе чаю он не налил. Сел за стол, принялся вертеть в руках какую-то железку.

Белла скинула свой пуховик – под ним был темно-синий спортивный костюм, села в вертящееся кресло.

– Сестра как? – спросил Тимур.

– Хорошо.

– Скоро свадьба?

– Да.

– И чего потом?

– Они в Москву уедут, чего им тут оставаться? – пожала плечами Белла. – Гена же москвич!

– Да, повезло твоей сеструхе… Отхватила москвича. А ты? Они тебя с собой берут? – не глядя на Беллу, мрачно спросил Тимур, продолжая вертеть в руках железку.

– Нет. Зачем? У Гены однокомнатная квартира… И вообще, к чему я им? Они молодожены… Москва, Москва! – рассердилась вдруг Белла. – Далась всем эта Москва! Она ж не резиновая! Чего я там не видела… Конечно, буду к ним в гости приезжать, но это потом.

– Значит, остаешься. И что будешь делать?

– То есть? – немного растерялась она. – Что всегда делала, то и буду…

– Библиотеку закрывать не собираются?

– Да кто ж ее закроет!

– Все равно, ты копейки там получаешь.

– Я еще керамику на продажу делаю, у меня Араз сувениры оптом берет! По сто, по двести штук, – напомнила Белла. – Знаешь, в начале апреля приезжал из Михальска, все купил… Говорит, на майские будет продавать.

– А потом лето! Никаких распродаж до осени. Твоя керамика – то густо, то пусто. Ненадежное ремесло.

– И что ты предлагаешь?! – рассердилась Белла. – Ну вот к чему, к чему ты все это говоришь?.. Ты что, издеваешься надо мной? Что это за разговор такой дурацкий, а? – От досады она едва не расплакалась.

– Белла, успокойся. Сядь. Я это не просто так говорю. Я… хочу на днях к вам зайти.

– Да? А зачем?

– Свататься буду.

– К кому? – удивилась Белла. – У Анжелки же есть уже жених!

– К тебе я свататься буду! – буркнул Тимур, отвернувшись.

– Ко мне?! – страшно поразилась Белла. «Господи, да он же старый… Хотя какой же он старый – мне двадцать восемь, ему сорок. Всего-то двенадцать лет разницы… Но у него дочь! И что – дочь… Дочь разве помешает?» Белла так растерялась – и не знала, что думать.

– Тебя что-то смущает? – холодно спросил Тимур.

– Н-нет… Но… Можно с тобой откровенно? – Белла на своем кресле придвинулась к нему ближе.

– Конечно. И можно, и нужно.

– Я хочу, чтобы меня любили. Хочу любить сама. Ужасно хочу. Я… я умру, если в моей жизни не будет всего этого, понимаешь? – сказала Белла, глядя Тимуру прямо в глаза.

Показалось ей это или нет – но скулы у Тимура как будто слегка зарозовели. Он ответил твердо:

– Я буду тебя любить.

– Нет, не так. Ты должен очень-очень меня любить! – серьезно произнесла она. – Я сумасшедшая. И глупая. Я странная. Ты должен знать обо мне всю правду! И я все время мечтаю, у меня в голове одни мечты… а разве такая тебе жена нужна, Тимур? – нахмурила брови Белла.

– Откуда ты знаешь, какая мне нужна жена?

– Мне кажется, тебе нужна другая жена. Серьезная, основательная, у которой по каждому вопросу свое мнение…

– Да, ты веселая и легкая, но, сколько я за тобой наблюдаю, ты живешь правильно и честно. Ты не гулящая. Не пьешь, работы не боишься… Ты верная.

Тут уж настала очередь Беллы покраснеть.

Тимур только что напомнил об одной давней истории. После школы у Беллы был роман с Алешей Берковым. Она три года ждала его из мореходки. Потом еще два года, когда Алеша остался на Дальнем Востоке и кормил Беллу обещаниями, что вот-вот, и она сможет к нему переехать… Не случилось. Алеша теперь женат, живет во Владивостоке, капитан, у него двое детей.

– Ты будешь хорошей матерью, – продолжил Тимур. – В семейной жизни что главное? Чтобы женщина заботилась о своих детях. Ты будешь заботиться, ты не кукушка. Ты ведь хочешь детей?

– Очень.

– Вот… А Люська моя – не помеха. Ей шестнадцать. Она сейчас в интернате учится, в Томске, а в следующем году будет поступать в институт, на экономиста. Она умная девчонка. Меня уважает и тебя тоже станет уважать.

Белла кивнула.

– Белла!

– А?

– Чего ты молчишь? Ты согласна?

– Стать твоей женой? Ой, как все это неожиданно… – Девушка всхлипнула, засмеялась, затрясла головой. – Не могу в себя прийти… А ты меня любишь? Как давно ты меня любишь? Ты говорил, что наблюдал за мной…

– Год, – подумав, изрек Тимур. – Год назад я о тебе стал думать. Весной. Ты прошла мимо – волосы, фигура… ты сама как весна была. Только я сказать боялся.

– Боялся! – засмеялась Белла удивленно.

– Белла, так ты согласна? – настойчиво спросил Тимур. – Мне приходить к вам свататься?

«Он хороший. Лучше я никого не найду!»

– Да, приходи, – вздохнула она.

– Отлично. Я тебя провожу. – Тимур встал, помог ей влезть в пуховик.

Они прошли мимо Вени и Сашка, возившихся с вездеходом.

– Белла, пока!

– Белла, до свидания! – Веня, застенчиво и тоскливо улыбаясь, смотрел на девушку.

Белла ему нравилась, но он, как и всякий меланхолик, необыкновенно чуткий ко всяким мелочам – выражению лиц, жестам, интонациям, взглядам, – кажется, уже догадался обо всем. Догадался, что о Белле теперь и думать нельзя. Она – для Тимура.

…Белла с Тимуром вышли за ворота. Уже темнело.

– Тебя проводить?

– Зачем? – изумилась Белла. – Нет-нет, я сама дойду. Мы же не в Москве живем, у нас все спокойно…

Тимур повернул девушку к себе, прижал к груди, отчего ее голова запрокинулась, и поцеловал.

Мгновение Белла сомневалась, а потом ответила на его поцелуй – «ах да, он теперь мой жених!».

– Скажи, что любишь, – потребовала она.