Я неслась к нему с радостной новостью, а вместо этого узнала, что у него вторая семья на стороне.

Я не хочу, – вот что крутится в моей голове. – Не хочу жить без Глеба.

Малахольная, – с презрением бросает внутренний голос. – Какая же ты амёба!

От этого ещё противнее.

Если честно, была мысль сделать вид, что ничего не было, ещё и от страха. Куда я теперь с двумя детьми? Опускаю ладонь на живот, отрицательно мотаю головой.

Нет… нельзя… нельзя так думать про малыша. Он благо, он счастье, он чудо…

Только папочка у него, как оказалось, сволочь редкостная. Изменщик.

Глава 1

Стук в дверь дачного дома заставляет меня подпрыгнуть на стуле.

Во-первых, я боюсь. Ворота заперты, территория огорожена.

Во-вторых, пребываю в растрёпанных чувствах и не уверена, что смогу защитить себя в случае чего.

Рука сгребает прибор со стола, и я медленно встаю, чтобы пойти к выходу. По пути вытираю слёзы, залившие всё лицо.

Гляжу в зеркало в прихожей. Даже пугаюсь собственного отражения.

Ну и видок у меня. Надеюсь, грабители, если это они, придут в ужас и сами убегут прочь с криками и визгом.

Стук тем временем повторяется.

– Кто там? – спрашиваю дрожащим голосом, прислушиваясь.

– Свои, – раздаётся весёлый женский голос по ту сторону.

Выдыхаю и отпираю замок.

На пороге Лика, наша соседка по даче и по совместительству коллега. На лице её широкая улыбка. Ну хоть кому-то в этом мире весело!

Уголки губ сами собой опускаются вниз.

– Ты как на территорию вошла? – спрашиваю.

– Калитка открыта. Ещё удивилась, с чего вдруг… ой, – запинается, замечая мою заплаканную физиономию. – Мила, что случилось?

Спрашивает мягко, с участием, и я начинаю рыдать по новой.

Ненавижу, когда жалеют. Хочется вызывать в людях лёгкую зависть от того, что ты успешная и у тебя всё, как говорится, тип-топ. А не вот это вот всё.

Ещё недавно я так считала, пока мир не перевернулся с ног на голову.

– Мила? – трогает меня за руку.

– Н-надо калитку закрыть, – всхлипываю, – а то ещё кто-нибудь п-проникнет.

На дворе конец марта, робкая оттепель расквасила землю, но мокрый снег, то и дело насыпающий следом, не даёт ей подсохнуть. Гравий на дорожке утопает в воде, газон больше похож на болото.

Пытаюсь обойти Лику, но она придерживает меня за руку и утверждает, что, зайдя на участок, всё закрыла.

– Успокойся, объясни, что произошло.

– Если б я могла, давно бы успокоилась, – тяну недовольно и с раздражением, потом куксюсь ещё сильнее. – Прости, ты не при чём. И вообще я думала, это грабители.

– Грабители в дверь не стучат.

Осознаю всю нелепость собственных мыслей.

– Да, точно.

Совсем головка не соображает. Последние мозги выплакала, не иначе!

– А этим что? Обороняться думала? – со смешком Лика кивает на вилку, которую я до сих пор сжимаю в своей руке.

Перевожу взгляд вниз и начинаю хихикать. Нервное это, конечно, но атмосферу разряжает.

– Проходи. Чаю будешь? – киваю и возвращаюсь на кухню.

– Иди посиди, сама всё себе налью.

Немного недовольно иду к дивану, потом разворачиваюсь в сторону ванной.

– Сначала умоюсь.

– Отличная идея.

Пока Лика хозяйничает на кухне, я привожу себя в порядок, но знаю, что всё тщетно. Скоро снова разревусь. У меня гормоны скачут, словно кузнечики по полю. Я на тринадцатой неделе. И вместо того, чтобы сообщать любимому новость о прибавлении в семействе, узнала, что самый надёжный и обожаемый на свете муж мне изменяет.

Я глазам своим не поверила, когда обнаружила в кармане его пиджака чужое нижнее бельё.

Вот ирония. Всё как у Светки, моей подруги, у той тоже муж загулял и она, собирая его в командировку, вытащила из внутреннего кармана костюма кружевные стринги.

Сейчас они разводятся, а мне это только предстоит.

Я не хочу, – вот что крутится в моей голове. – Не хочу жить без Глеба.

Малахольная, – с презрением бросает внутренний голос. – Какая же ты амёба!

От этого ещё противнее.

Если честно, была мысль сделать вид, что ничего не было, ещё и от страха. Куда я теперь с двумя детьми? Прекрасно помню, что такое младенец. Первый год – забудь о себе. Быть высокоэффективным сотрудником с двумя детьми уже не получится. И пускай дочке уже семь лет, понимаю, что впереди сложный переходный возраст. А теперь ещё и это!

Опускаю ладонь на живот, отрицательно мотаю головой.

Нет… нельзя… нельзя так думать про малыша. Он благо, он счастье, он чудо…

Только папочка у него, как оказалось, сволочь редкостная. Изменщик.

Из глаз снова льются слёзы. Шмыгаю носом. Прорыдаться не выйдет. Они просто капают и капают, и капают. И когда закончатся, да и закончатся ли вообще, не понятно.

Снова умываюсь и, немного отдышавшись, выхожу к Лике.

– Что с тобой? – повторяет вопрос, пихая мне в руки чашку чая.

Сажусь на диван, вздыхаю.

– Сложный вопрос. Долгий рассказ.

Она наклоняет голову к плечу, внимательно смотрит. Лика чуть постарше меня. Темноволосая, статная, уверенная в себе. Полная моя противоположность. Она эффективный менеджер, можно сказать, акула в нашей стае. Хороший продажник, уважаемый руководитель отдела. А я… я мягкая по характеру, блондинка, середнячок. Да и в компании оказалась благодаря Глебу.

Взяли по протекции, – говорят про таких как я. – По блату, то есть.

И вообще у меня педагогическое образование, а не экономическое.

– Почему ты одна? Где Саша? Глеб?

– В городе.

– Приедут?

– Нет, – отрицательно мотаю головой.

И снова начинаю плакать.

Лика опускается рядом со мной на диван, садиться, подгибая под себя одну ногу. Обнимает за плечи и шепчет:

– Тише… тише… что произошло, Мила? Что-то с дочкой?

– Нет.

– С Глебом?

– Жив-здоров, если ты об этом.

Лика замирает и еле слышно спрашивает:

– С тобой?

– Если не принимать в виду беременность, то нет.

Она отстраняется и в шоке переспрашивает:

– Ты… ты беременна?

– Угу, – киваю.

– Так это же… это же… великолепно!

Жму плечами.

– Вроде того, – быстро стреляю в неё умоляющим взглядом. – Только Глебу не говори, ладно?

Сама думаю, зря я Лике это сболтнула. Сама ещё мужу ничего не сообщала, а теперь и не знаю, стоит ли.

– Не плачь, Мила, для ребёнка плохо, – хмурится моя коллега и подруга.

Я это понимаю, но никак остановиться не могу.

– Мне Глеб изменил, – выпаливаю следом.

Лика приподнимает бровь и потрясённо мотает головой. В её тёмных глазах шок и неверие.

Закрыв глаза, она продолжает качать подбородком из стороны в сторону, повторяя:

– Нет, быть того не может.

– Да вот… здесь… в этом доме, – стучу указательным пальцем по подлокотнику, – всё и обнаружила.

– Ты его застукала с поличным? – в ужасе подносит руку ко рту.

– Нет… не совсем.

Сбивчиво объясняю, как после долгой пятницы мы приехали семьёй на дачу сразу после Санькиной школы и работы, и я, вешая костюм мужа в шкаф, поправляла прочую одежду. Вот с одном из пиджаков и обнаружила сюрприз.

– Ужас… прям как у Светы твоей.

Пожимаю плечами, философски замечая.

– Ничто не ново под луной.

Лика покусывает губу:

– И что делать думаешь? Поговоришь с ним?

Сузив глаза, киваю, зло и с напором:

– Поговорю. Обязательно поговорю. Только о ребёнке ни слова, поняла?

– Да, поняла-поняла.

Телефон, лежащий рядом на диване, пиликает.

«Милая моя Мила, как ты? Отчитываюсь, мы поели, посмотрели муль…» – всплывает на экране часть сообщения.

Губы снова начинают дрожать.

Милая моя Мила… Глеб всегда так начинает сообщения.

Но, боже… всё фарс… всё обман!

Как же хочется его ненавидеть! Но пока единственная эмоция, которую испытываю, это бескрайняя жалость к себе самой.