Обозревая новичков в литературе, ты неизбежно сталкиваешься с трудностями. Во-первых, чувствуешь свою ответственность: а если автор очень талантлив, а ты его обругаешь, как Ремарка ругали в его литературную юность, и писатель разочаруется в себе и все забросит? Во-вторых, ты не можешь себе позволить быть злым критиком (ха-ха-ха!), ибо нельзя, невозможно мерить единой меркой книги из самиздата и те, что прошли через издательский конвейер, т.е. пережили редактуру (хотя, заглядывая в современные книжки, я начинаю сомневаться, что в наших издательствах эта редактура вообще есть). Получается, что ты, рецензент, окружен со всех сторон: в тебе говорят одновременно совесть, неудовлетворение, радость, покорность и злость на самого себя. А если ты еще познакомился с автором и ценишь его человеческие качества…
Что ж, я постараюсь быть объективной и максимально искренней (а то меня сожрет совесть), и хочется верить, что никого мое личное-личное мнение не оскорбит.
Изначально меня привлекла тема домашнего насилия. Сейчас она актуальна, как никакая другая. Но если на Западе эту тему уже умело оседлали, то у нас, в России, несколько с ней… тормозят. Не оттого, что у нас домашнего насилия нет, просто у нас об этом говорить, скажем так, не принято. 21 век на деревне, а по-прежнему можно услышать (и от более-менее умных): «Она сама виновата, не нужно было делать это (любое действие)! А почему она сразу не ушла?.. Может, ей это нравилось?» Тему домашнего (и сексуального) насилия до сих пор хотят считать табуированной. Бывают положительные прецеденты: так, уволили одну ведущую, которая в прямом эфире говорила о вине жертвы в насилии, дескать: «А что ты сделала, чтобы он тебя не бил?» Но вот мужчин, что говорят примерно то же самое, никто не увольняет, от них не отворачиваются (помним, что институт репутации у нас не работает). Заявления о пользе насилия в семье многие по-прежнему считают нормальными. Действительно, раньше-то лупили жен и детей – и ничего, жалоб не было, страна развивалась!
Помимо того, что у нас почти нет литературы о насилии в семье, крайне мало у нас книг и о стокгольмском синдроме (или их много, просто их хорошо прячут на высоких-высоких полках). На Западе художественные исследования этого синдрома начались еще в 70-х, у нас же его привязывают вечно к политическим событиям и почти никогда – к семье. Можно сказать, что литература семейной травмы у нас затухла во времена Толстого, Достоевского и Чехова, а потом наши классики ушли в изучение травм войны и репрессий, социальных потрясений, в крайнем случае – бытового пьянства и развала регионов.
Что мне больше всего понравилось у Татьяны Родиной, так это подробнейшее (иногда – до тошноты) описание семейного стокгольмского синдрома и закольцованности насилия. Психологически эта книга, несмотря на некоторые лишние главы и вообще длинноты, очень точна. У ломанных-переломанных главных героев, кажется, есть выход из отвратительного положения, но они словно бы не замечают его, разум уже не воспринимает реальность, как она есть, человек живет в собственной Вселенной бесконечного страха и, как ни странно, удовольствия.
Книга тащит тебя через историю «влюбленных», Юлии и Дмитрия, дотошно рассказывает их переживания, объясняет, как они (особенно Юлия) стали заложниками своей странной любви-нелюбви.
Юлия явно не хотела повторять опыт своей семьи – вот тебе пьяный отец, который в угаре избивает мать до потери сознания, вечная атмосфера неуверенности, неустроенности. Но в голове у нее отложилась эта неправильная модель отношений: может быть, бить человека неправильно, но если ты его любишь, его можно простить… и между драками он так нежен, заботлив… какой у меня замечательный муж (привет, Зулейха!)! Наложился на это и опыт сексуального насилия в детстве. В итоге имеем нерешительного, запуганного человека, который толком не любит себя. С Дмитрием ничем не лучше: человек этот психологически нестабилен, тоже не имеет правильной семейной модели, не умеет сдерживать себя, на любимую женщину смотрит с позиции собственника (и не сказать, что он прям демон воплоти при этом!)
Главная героиня осознает ненормальность положения: «Он же меня так убьет, рано или поздно!» Она хочет изменить жизнь, но у нее не получается. Она настолько зависима от своего мужа, что просто не в состоянии уйти. Она любит и ненавидит своего мучителя. А уйти – не может. И нельзя сказать, что она остается с ним наедине. Есть люди, которые готовы ее поддержать. Но простой поддержки тут недостаточно, тут нужен именно врач, интенсивная терапия, а вот этого как раз и нет (хотя у меня есть сомнения в эффективности терапии в описанном случае). В итоге история (и книга) оказывается психологической пыткой: от одного издевательства к слезным извинениям, от любовных сцен – к сценам эмоционального и сексуального насилия. Воспринимать это очень тяжело еще и потому, что понимаешь: главная героиня обречена; как бы она ни старалась, все закончится максимально плохо, и неизвестно, как в финале оценить ее поступок. Ее жалко и не жалко одновременно.
Несмотря на длинноты, множество ненужных моментов и лишних второстепенных персонажей, книга все равно воспринимается, как задумывал писатель: чтение превращается в «хождение по мукам» вместе с главными героями – словно на разболтанных качелях качаешься. Финал же оставляет тебя в болезненных чувствах – очень все мрачно… хуже – беспросветно.
Спасибо писателю за новый – пусть не самый приятный – литературный опыт.