Глава 1

Первые шаги замужней женщины

.1 

Начало

Свершилось. Я стала женщиной. Это была моя первая физическая близость с мужчиной. Физически я, конечно, не получила полного удовольствия, так как замуж я выходила, будучи еще девушкой и здесь в основном была боль от разрыва девственности, кроме того чувсво стыдливости, которое во мне было очень развито, вызывало определенную скованность. Но тут к моему удивлению и изумлению где-то из самых глубин души во мне стала нарастать волна эмоционального восторга. Эта волна обвила меня с ног до головы. С чувством любви и благодарности я стала целовать и обнимать своего молодого мужа и в эти мгновения он был самым единственным и желанным на этом свете. Это было чувство упоительного единения наших с ним душ. Первая брачная ночь была восхитительной! В эти минуты я почувствовала гордое удовлетворение, что я сохранила свою девственность для этой ночи.

После такой эмоциональной бури было очень трудно уснуть, мы лежали в объятиях друг друга, и эта близость и тепло наших тел постепенно убаюкало нас, и мы незаметно уснули.

Разбудили нас первые солнечные лучи. Они нежно коснулись наших глаз и сказали: «просыпайтесь сони! Это уже наступило утро – первое утро вашей новой жизни».

– Доброе утро, моя дорогая женушка!

– Доброе утро, мой дорогой муж!

Было как-то непривычно услышать это новое для себя слово.

Было воскресенье, еды оставалось еще много и где-то к полудню потянулись гости. Продолжалось празднование второго дня свадьбы. Правда все было не так торжественно, как вчера. Я уже не была в свадебном платье и в фате, но мы еще были молодожены и наша, вчера рожденная семья, была еще совсем младенцем.

Первая неделя прошла как одна минута. Мы с Зенеком наслаждались новыми ощущениями нашей близости и почти не замечали ничего вокруг. Моя любовь была так широка, что казалась она заполнила весь мир, хотелось обнимать и любить все, что было вокруг. Весь свет был раскрашен яркими красками. Наверно отсюда и родилась эта поговорка: «Смотреть на мир через розовые очки». Но надо было постепенно возвращаться в реальный мир. Мне надо было по делам поехать в институт, а Зенеку на работу. Он брал отпуск на свадьбу и ему надо было уточнить, когда выходить на работу. На обратном пути домой, уже почти рядом с нашей улицей я услыхала, что кто-то догоняет меня сзади и почувствовала, что этот кто-то приобнял меня за плечи. Я, обернувшись, увидела, что это мой муж и в эту минуту я поняла, что только ему теперь позволительно это.

Нам с Зенеком было выделено две комнаты: угловая и бывшая кухня. Бабушка перешла жить в дальнюю комнату, в которую был вход прямо из коридора, а также и из угловой комнаты. Тома, моя сестра, с которой я встретилась, когда ездила в Москву накануне свадьбы, приехала к нам. Перед ее приездом у меня был разговор с бабушкой о том, чтобы Тома осталась жить у нас. Бабушка не возражала против этого, даже как-будто была рада этому. Она говорила:

– Вот ты выйдешь замуж, у тебя появятся другие заботы, а Тома будет со мной.

Тома поселилась вместе с бабушкой. Но их мирное сосуществование не продлилось долго. Однажды вечером разгорелся между ними большой скандал и бабушка прогнала Тому из своей комнаты. Я растерялась: «что же делать?». Я знала характер бабушки. С ней ладить было не просто и помирить с Томой их было просто невозможно. Я вообще удивлялась, как бабушка согласилась на то, что Тома будет жить у нас. Тем более, что Тома у нее ассоциировалась с нашей мамой, у которой Тома была самым любимым ребенком. А мама и бабушка были непримиримыми врагами. Тут мне пришла в голову мысль, что Тома может попроситься жить к тете Марусе и дяде Коле, бабушкиному племяннику. Для пущей убедительности, чтобы тетя Маруся приютила Тому у себя, я посоветовала ей ехать к ней прямо сейчас и плакаться, что ее выгнали. Я, конечно, не подумала, что уже поздний вечер и Тома может заблудиться в незнакомом городе, что ее надо бы проводить… Но увы у меня не была такого жизненного опыта, как сейчас. Кроме того, я как бы была и жила в каком-то другом измерении, связанном с такими кардинальными изменениями в моей жизни.

Сейчас я бы поступила по-другому, но, к сожалению, повернуть прошлое никому не дано. Тома, как она мне потом рассказывала, заблудилась и с трудом нашла квартиру тети Маруси. Когда она, вся в слезах от пережитого страха, появилась на пороге квартиры, тетя Маруся, конечно, сжалилась, и приютила ее у себя, а потом и полюбила ее как дочку. У тети Маруси никогда не было своих детей и, по-моему, к детям вообще она была равнодушна. Но тут, несмотря на свою патологическую жадность, стала покупать для Томы обновки. А бабушка и я потеряли ее доброе расположение. Она и так редко приезжала к нам в гости, больше дядя Коля, а тут и дядя Коля почти перестал бывать у нас. Тома вскорости устроилась работать в воинскую часть, вольнонаемной. Там она познакомилась со своим будущим мужем, Валерием. Он был родом из Ульяновской области и проходил срочную воинскую службу во Львове. Поженились они весной 1974 года. На свадьбу нас не пригласили. Как потом Тома мне объяснила, что вечеринку они устроили у тети Маруси в квартире и она не хотела нас видеть. Я, конечно, приобиделась, но теперь я понимаю, что это была расплата за наш с бабушкой поступок.

Валерий остался служить еще на год на сверхсрочную прапорщиком, а Тома летом этого же года уехала к его родителям в Ульяновскую область. Я помню, как мы ее провожали со Львовского вокзала, а на память у меня осталась ее фотография на ступеньках вагона. Валерий, стал частым гостем у нас на Каневской. Мы приняли нового родственника в семью. Когда он заболел и его положили в больницу, я его навещала. Я понимала, что ему нужны наше тепло и забота. Он говорил, что есть вариант остаться во Львове, но его родные хотят, чтобы он вернулся на Родину, а Тома, вообще агитирует его уехать в Сибирь, поближе к отцу, Ивану Кузьмичу и к Вите, нашему брату. Валерий не знал к чему склониться. Все-таки он выбрал вариант уехать на Родину и стал хлопотать о переводе на службу в Ульяновскую область. Как-то в конце сентября этого же года он забежал к нам попрощаться и сказал, что уезжает через пару дней. Мы пожелали ему доброго пути и попросили передать большой привет Томе. Следующий раз мы встретились с ним и Томой только через много лет, когда я с семьей была проездом из Красноярска на Украину. А если бы они остались во Львове, дружили бы семьями и, может быть, почувствовали себя сестрами наконец-то, а то родились в одной семье, а встречались урывками и эти встречи можно пересчитать по пальцам за всю нашу жизнь.

.2 

Дальше

Через месяц после свадьбы у меня заканчивалась аспирантура. Но до окончания и защиты диссертации было еще далеко. Надо было обработать дополнительные опытные данные, закончить теоретическую часть, подготовить автореферат и… Я продолжала упорно трудиться на этом пути. Летом еще до окончания аспирантуры я устроилась на работу в лабораторию к Ермакову. Эта лаборатория размещалась в новом недавно построенном корпусе в цокольном этаже. Лаборатория занималась приборостроением, паяли электронные платы, собирали электрические схемы и тому подобное. Это были новые веяния в приборостроительной индустрии и мне было очень интересно заниматься этим. Это непосредственно не относилось к теме моей диссертации, но возможно в будущем могло пригодиться, если я продолжу свои разработки и возникнет необходимость в создании измерительного прибора для определения влажности древесины в процессе ее сушки в сушильных камерах.

Но увы, жизнь продиктовала другие условия. Однажды, это было в начале января 1974 года ко мне подошел заведующий кафедрой начертательной геометрии и машиностроительного черчения, некто Королевич и пригласил работать ассистентом на его кафедре. К этому времени я закончила учебу в аспирантуре и продолжала работать в лаборатории Ермакова. Предложение Королевича меня несколько удивило, чтобы заведующий кафедрой пришел сам к бывшей аспирантке – это было что-то необычное. Как потом выяснилось, Королевич хотел определить свою протеже на кафедру на полставки и с этим обратился в учебную часть. Но там решили по-другому. Ему дали целую ставку ассистента, но с условием, что он возьмет на эту должность меня. Видно, я имела авторитет у начальства и была на хорошем счету. Меня знали еще студенткой, потом аспиранткой, я выросла в этом институте. Я очень хорошо помню этот момент, когда Королевич пришел к нам в лабораторию. Я была поглощена какой-то работой и не видела, как он подошел сзади ко мне и стоял за моей спиной в ожидании, пока одна из моих сотрудниц не сказала мне об этом. Я встала, извинилась и выслушила его предложение. Он сказал, что я могу приступать к работе прямо вначале следующей недели.

Дома я посоветовалась с мужем и бабушкой, и мы решили, что мне надо принять это предложение. Во-первых, я стремилась к преподавательской работе, во-вторых, меня очень устраивал свободный график работы преподавателя, и, в-третьих, работа в лаборатории Ермакова хоть и была очень интересной, я все-таки чувствовала, что у меня недостаточно таланта к этому. Очень многое в электронике познавалось на интуитивном уровне, а у меня не было этой способности. Я привыкла мыслить конкретными категориями, а тут можно, для примера, поставить один транзистор одной мощности или два, а можно повести линию в другую сторону… В общем на следующий день я пошла в отдел кадров и со следующего понедельника начала работать на новом месте.

.3 

Работа на кафедре графики

В январе у студентов стационарного и вечернего отделений были экзамены, а потом каникулы до начала февраля. По черчению и начертательной геометрии были только зачеты, которые прошли еще в декабре. В январе была сессия только у студентов заочного отделения. Учеба проходила в ускоренном темпе. То, что остальные студенты проходили за три-четыре месяца, заочникам начитывалось за неделю. Меня не включили в занятия, я просто приходила к нашим преподавателям слушателем, чтобы понять методику преподавания. Королевич же загрузил меня проверять контрольные работы заочников. Причем дал самые трудные. Это наверно в отместку, что не взяли его протеже. А может надеялся, что я не справлюсь и у него будет основание пойти лишний раз к начальству. Вообще-то у него была привычка собирать все сплетни на кафедре, а потом бегать к начальству и жаловаться на своих же сотрудников. Начальство его терпело, потому что он был один из старейших работников в институте и хорошим специалистом. Но только приходится удивляться, что он такой уже довольно взрослый человек не мог понять простой истины, что это не характеризует его с лучшей стороны, что это все надоест и его попросят с заведующего кафедрой. Оно так и получилось. В конце 1975 года его не переизбрали на должность заведующего кафедрой на новый пятилетний срок, но оставили как профессора-консультанта на кафедре. На заведование кафедры пришел человек со стороны, из какого-то проектного института, но об этом я расскажу немного позже.

Благодаря своему упорству, я все-таки справилась с контрольными работами для заочников. Поближе познакомилась со своими новыми сотрудниками, а с некоторыми даже подружилась. На кафедре работали в основном женщины и только двое мужчин, не считая заведующего кафедрой. Все конечно удивлялись, как мог заведующий дать мне, начинающему преподавателю, столь сложное задание. В весеннем семестре мне дали вести практические занятия в нескольких группах. У меня появилось расписание и мои студенты. Я потихоньку входила в курс дел. Кроме того, мне надо было заканчивать работу над диссертацией. Я собиралась защищать ее в Ленинградской Лесотехнической Академии. Когда мы с моим руководителем решали вопрос, где защищаться, то остановились на Ленинграде. В Ленинграде был более либеральный совет. В Москве тоже был большой совет, но там сидели такие зубры, что могли спокойно завалить на защите, и поэтому во избежание этого мой руководитель не советовал посылать диссертацию в Москву. Диссертацию надо было успеть отослать на рассмотрение до конца этого года. Работы было еще много. Надо было весь материал перепечатать, вписать от руки формулы, которых было много, особенно в теоретической части и приложении, написать еще несколько статей и напечатать автореферат, да еще надо было сделать наглядные плакаты для доклада. В общем была вся в делах.

Зенеку наверно не очень нравилась такая моя занятость, но нам надо было приспосабливаться к жизни друг с другом. Непонятно почему у Зенека возникли проблемы сексуального плана. У него как бы наступила временная импотенция и конечно он был очень этим расстроен. Мы только начали нашу совместную жизнь, хотели иметь ребенка и тут такая проблема. Я его пыталась успокаивать, но это его не на шутку стало беспокоить. Он решил обратиться к врачу. Врач выписал ему рецепт на препараты, которые помогали усилить его потенцию и вдобавок сказал ему, что с его типом нервной системы ни в коем случае нельзя злоупотреблять алкоголем, а лучше вообще не прикасаться к рюмке. После визита к врачу наша сексуальная жизнь по немного начала налаживаться. В один момент мне показалось, что я забеременела. Это произошло где-то через два месяца после нашей свадьбы. Но это оказалось просто длительной задержкой. Когда я сказала мужу, что это просто была задержка, я увидела, как он расстроился и я поняла, что он также как и я очень хочет ребенка. Но пока забеременеть не получалось. Однажды в апреле мы были в гостях у наших друзей, там выпили вина и в хорошем настроении вернулись домой. Это случилось в эту же ночь. Я забеременела. Потом на протяжении всей беременности я переживала, не нанесет ли вред этот бокал выпитого вина нашему ребенку. Все обошлось, но лучше избегать этих переживаний.

В начале весны в семье у Зенека произошла трагедия. У отца Зенека обнаружили грыжу и предложили сделать операцию. Операция прошла успешно. Мы его несколько раз навещали в больнице. Он шел на поправку и его выписали домой. Он еще был слаб и должен был соблюдать постельный режим. Весна вступала в свои права. Земля очистилась от снега и просохла. Потеплело. У семьи Зенека рядом с домом был большой сад и огород, который протянулся на целый квартал. Вся семья в этот день работала в саду, окучивали деревья и кустарники, убирали старую листву, готовили огород под новые посадки. С отцом сидела его внучка. Ей надо было отлучится по делам, и она спросила, позвать кого-нибудь или он побудет сам.

– Нет. Ни надо никого беспокоить, я просто немного посплю, а ты иди, Ксюша, делай, что тебе нужно.

Ксюша пошла, но перед уходом все-таки подошла к бабушке и сказала, что она уходит, а дедушка спит. Все успокоились и продолжали работать. Потом Старшая дочь, Левка, захотела пить, она зашла в дом, в доме было тихо, что-то ее как бы толкнуло заглянуть в комнату к отцу. Он лежал тихо, но с открытыми глазами. Она его окликнула, может что надо, но ни звука в ответ. Она подошла поближе и увидела, что он мертв. С криком она выбежала из дома: «отец умер». Все прибежали, вызвали скорую помощь. Врачи определили, что произошел отрыв тромба, который закупорил легочную артерию и произошла мгновенная остановка сердца. Тромб, вероятно, возник в процессе операции. В пожилом возрасте это довольно распространённое явление.

У меня в этот вечер были занятия с вечерниками, которые заканчивались около 10 вечера. Зенек обычно встречал меня у института и домой мы шли вместе. Кафедра находилась в старом корпусе на ул. Пушкинской и оттуда к нам не было общественного транспорта. Надо было идти до Железняка до остановки троллейбуса или пешком минут 30. Мы с Зенеком ходили пешком, но одна я не решалась, так как там надо было идти через небольшой парк. Когда я вышла и не увидела Зенека на привычном месте, я удивилась, потому что мы еще утром договорились, что он встретит меня. Я подождала немного, но его не было, и пошла на троллейбусную остановку. По улицам еще ходили люди, и я благополучно добралась домой. Дома Зенека не было, только одна бабушка.

– Ба, ты не знаешь, где Зенек? Он не пришел меня встретить. Что-то наверно случилось.

– Да случилось. У Зенека сегодня умер отец. Прибегал его племянник за ним. Вместе они уехали.

– Да ты что! -воскликнула я. Как это случилось! Он вроде бы уже поправлялся.

– Они вызывали скорую помощь. Врачи говорят: тромб оторвался.

– Что мне делать? Ехать туда к ним?

– Уже ночь на дворе. Давай подождем до утра.

Пока мы разговаривали, тут открылась дверь и пришел Зенек. Он был весь какой-то потерянный. Это была первая смерть в его семье. Он забежал сказать нам, чтобы мы не беспокоились, он будет там всю ночь. Я спросила, нужна ли моя помощь? Но он сказал, что будет хорошо, если мы приедем завтра. В душе я была довольна, что мне не надо проводить ночь в доме покойника. Я была еще в том возрасте, когда страшатся смерти и покойников. На следующее утро мы с бабушкой поехали к ним. Все было уже готово к отпеванию. Они пригласили священника на дом. В те времена советской власти, когда всех нас воспитывали атеистами – это было необычно для меня. В Западной Украине у местных, как мы называли западных украинцев, все же несмотря ни на что сохранилась вера в бога, сохранилась традиция праздновать религиозные праздники и ходить в церковь.

На следующий день отца Зенека похоронили на небольшом кладбище в Скнилове, пригороде Львова. Это было самое близкое к ним кладбище. Находилось оно как раз по другую сторону взлетной полосы Львовского пассажирского аэропорта. Идя на кладбище, местные жители, чтобы сократить путь, часто на свой страх и риск перебегали эту полосу. Конечно, это было очень опасно, но это был самый короткий путь. Позже много лет спустя эту дорогу закрыли и на кладбище можно было попасть только в обход аэропорта.

Для Зенека и его семьи это было большое горе, особенно для жены. Они прожили вместе много лет, родили и вырастили троих детей. Это была обычная средняя семья, без больших конфликтов и потрясений не в пример нашей семьи. Но увы. Такова проза жизни. Приходит время, уходят из жизни наши близкие и с этой неизбежностью надо как-то мириться. Проходит время, сглаживается чувство утраты и жизнь с ее повседневными заботами берет свое.