Глава 8

Если бы я только знала о том, что комитетчики не джентльмены, то легла на диване в гостиной. Даже пол устроил бы меня больше! Стоило открыть глаза, как я обнаружила себя мирно посапывающей в объятиях Душегуба. Закинув на него ногу и обняв, как родного, предательски прижималась к мужчине, а тот бережно сгреб меня в охапку, уткнувшись носом в волосы. Ни дать, ни взять влюбленная парочка. Глупее и нелепее ситуации не придумаешь.

Я перестала дышать и постаралась незаметно выползти из «неудобного положения», уже была в двух сантиметрах от свободы, как тот, притянул меня к себе назад, прижал спиной к груди и сквозь сон недовольно пробубнил:

– Еще есть два часа, спи.

Конечно, спать! Да мое сердце билось в горле от волнения. Немного поерзала, постаралась то ли устроиться поудобнее, то ли все – таки выбраться. Телодвижения заставили Душегуба немедленно отпустить меня с характерным раздраженным рыком. Мужчина отвернулся и натянул одеяло на себя. Без него сразу стало холодно.

Решив, что добилась желаемого, прошмыгнула ванную. С памятью придется проработать, чтобы не вспоминать никогда, что я спала в одной постели с комитетчиком, своим начальником и мужчиной, которого видела первый раз в жизни – прав был Душегуб только в одном, расследование действительно началось странным образом.

На кухне я обнаружила не выспавшегося Душегуба. Мужчина в пижамных штанах и голым торсом разлил чай и со стуком поставил кружки на стол. Его дурное настроение я могла объяснить недосыпом. Взяла напиток и отпила.

– Какие планы? Если вы не против, мне бы хотелось поехать домой и взять собственные вещи.

Ответом меня не удостоили, за место этого бросили планшет на стол. Я подняла устройство и отпрянула: крупным планом показывали зияющую черную дыру в моем собственном доме! Бегущая по экрану строка не оставила сомнения, ночью мою квартиру спалили до основания. Душегуб оказался прав, кто-то убирает свидетелей, слишком быстро! А еще, кроме этого, комитетчик спас мне жизнь!

– Господи…

Тут я заорала, заставляя Душегуба скривиться:

– Вирус, мой Вирус, мой сервер!

– Успокойся, она, как и ты, находилась под неусыпным контролем Робота! – Душегуб забрал чашку и направился приводить себя в порядок. Хотя таким заспанным, он казался более очеловеченным, чуть-чуть, на мгновение.

Вздохнула с облегчением, Вирус жива, она была, не считая Тома, самым родным существом, если так можно выразится о программе, которую по факту, я не могу даже обнять. Часы звякнули, показывая миллион пропущенных от Тома, шеф наверняка с ума сошел от переживаний. Нажала на вызов.

– Станислава, – на конце провода чувствовался облегченный выдох полицейского. – Жива! Где ты, дочка?

Я рассказала начальнику управления, как оказалась в доме Душегуба. Комитетчик к этому времени уже собрался. Страйк поблагодарил начальника за то, что тот обеспечил безопасность его приемной дочери. Потом Душегуб переключил звонок и отдал распоряжение о дополнительном патрулировании улиц.

Теперь вставал вопрос о том, кто хотел меня убрать и за что?

– Почему?

– Это хороший вопрос. Надо подумать, что же такого ты знаешь, что тебя попытались убрать?

– Местонахождение моей квартиры никому не известно, я сама до сих пор не знаю откуда ты узнал! Хотя, неограниченная власть… – тут я воскликнула, – Конечно! Убийца фактически раскрыл себя, он занимает, как минимум, высокую должность!

– И как думаешь, куда мы поедем? – Душегуб снисходительно улыбнулся и на мгновение показалось, что он опять что-то скрывает.

– Губернатор?

– Умничка, соображаешь быстро…

Из его уст это звучало, как насмешка, нежели действительная похвала. Пока я собиралась, Душегуб подготовил флай и давал распоряжения Роботу. Я вызывала несколько раз Вирус, но та отказывалась выходить на связь, с чего бы это? Решив оставить вредный искусственный интеллект в покое, поспешила сесть рядом с блондином. Мы взмыли в небо.

Прогноз погоды, как всегда, ошибался —лучики отражались в стеклах высоток, а солнце, не смотря на тонировку, грело лицо.

– Расскажи, как долго ты работаешь частным сыщиком? – первым нарушил молчание Душегуб.

Это на него так совместная ночь сказывается? Критично вскинула бровь:

– Слишком рано для столь откровенного разговора, не находишь? Ты прекрасно знаешь, когда я получила лицензию, в налоговых отчетах четко написано, на каких делах специализируюсь и даже сколько получаю. Ты что-то конкретно хотел спросить?

Душегуб внимательно взглянул на меня. Надеюсь, комитетчик не станет снова применять секретные приемы в отношении меня, это было бы нечестно, поэтому я поторопилась отвести от него взгляд.

– Расскажи, почему ты работаешь без напарника? Очень опасно работать без товарища, который не прикрывает спину?

– А ты?

– У меня есть напарник… – я заметила изменение в его настроении, что-то здесь опять не так.

– Почему тогда он не здесь?

– Станислава, мы сейчас говорим не о моем партнере, а о тебе.

Если быть до конца честной, то я привыкла задавать вопросы, а не отвечать на них. Это жутко раздражало:

– Я не хочу напарника, потому как будет больно потерять его. Знаешь, когда мой отец погиб… – кислорода не хватило договорить фразу, я взяла паузу и продолжила, когда спазм прошел, – Том до сих пор не простил себя за то, что это произошло, хотя флай взорвали, когда Роберт возвращался домой, то есть не был даже на службе и шеф никак не мог прикрыть ему спину! – уставилась в окно, воспоминания мучительно толкались в памяти. Взрыв, от волны которого разбило все окна в доме. Потом осознание того, что папа больше не придет ночью прочитать книгу. И что во всем белом свете я осталась одна.

– Том не мог спокойно на меня смотреть. После шеф оформил опеку и пытался хоть как-то заменить мне родителя.

– Ты занимаешься частным сыском уже пять лет, основная специализация семейные дела, кражи, мошеннические схемы, убийства, но никогда, ты никогда не брала дела с политическим оттенком, а если в них всплывал какой-нибудь политик сразу отклоняла.

– По большей части да, – скривилась, он легко вычислил мою ахиллесову пяту, – дело не в том, что я не могу раскрыть. Просто политики, их мотивы зачастую настолько гадкие, что… – тряхнула головой, – не хочется глубоко вникать в них…

– Тогда принимая во внимание все то, что произошло накануне, ты могла отказаться от ведения дела. Тебе достаточно было лишь мне сообщить об этом официально. Да ты могла отказаться от дела, как только узнала, что тут замешан губернатор Лондонской территории! – Душегуб взглянул на меня. – Тебе дадут хорошего телохранителя, его оплату, за счет государства, я обеспечу…

И тут до меня наконец стал доходить смысл начатого комитетчиком разговора.

– Ты сейчас пытаешься так от меня избавиться?

Душегуб замолчал, нахмурил брови и снова застрочил по клавиатуре.

– Я могу тебя убрать с расследования и без твоего согласия, – между прочим дополнил он.

– Ты не можешь запретить мне самостоятельно осуществлять расследование, даже если сумеешь отстранить!

– Это глупое упрямство, откуда вдруг такая принципиальность? – раздраженно спросил Душегуб.

– А вот прям с сейчас! – да кто он такой, говорить какие дела я беру или буду брать и добила. – А вот и вторая причина, почему я не работаю с напарником! Никто не говорит, за какие дела браться и, что главное, не оценивает, как я это делаю!

– Станислава, я не хотел тебя обидеть, ты хороший детектив… – отступил Душегуб, смягчаясь.

– Ой, вот только не надо откровенного вранья! Ты так не думаешь, поэтому твои заявления звучат примерно так: «я заканчиваю дела в три – четыре дня»!

Возможно, мы так и продолжали препираться, если бы неожиданно нас не ослепило, а затем флайкар отбросило взрывной волной.

Ремни безопасности надо пристегивать, но… Меня швырнуло на Душегуба. Мужчина одной рукой прижал меня к себе, а второй уперся в потолок. Машину закрутило по кругу, все датчики сошли с ума, крича всевозможными сигналами, пытаясь выровнять аппарат. Судя по тому, как у меня темнело в глазах, им это не удавалось.

Нас болтало, словно в водовороте. Сначала я кричала, а через какое-то время, когда аппарату удалось, наконец, стабилизироваться, лишь постанывала в руках комитетчика.

– Стася, – позвал он меня, – Стася, приходи в себя, все в порядке.

Так мило комитетчик со мной никогда не говорил, оказывается эта громадина может быть нежным. Душегуб гладил меня по волосам и улыбался, заглядывая в глаза. Наконец, когда вертолетчики перестали кружиться в голове, я смогла сфокусироваться на его лице.

– Хорошо, ты пришла в себя. Вставай, Стася, нам надо поторопиться!

Я сползла с его рук, еще пошатывало, а тело болело от удара о комитетчика. Ладно, с этим мы разберемся попозже. Выглянула в окно и остолбенела.

Когда-то красивая и большая вилла, расположенная на парящем острове, лежала вся в руинах, обгорелые части строений, мебели, каров. Кое-где пламя еще не потухло и вверх взмывали вспышки и большие снопы искр.

– Господи, там же люди! – даже отсюда я могла рассмотреть тела. Здесь была официальная приемная Рея Фитча, куда могли попасть все желающие и страждущие. Обслуга, охрана, боже сколько погибло…

– Спасатели в пути, – несколько кнопок, и флайкар включился красным маяком, привлекая окружающие специализированные службы безопасности и спасения населения. Душегуб спешил, мы буквально спикировали в миниатюрный парк, ему досталось меньше всего.

Комитетчик выскочил из кара в считаные секунды и рванул в сторону эпицентра. Я старалась не отставать. Из флая, следуя за нами, вылетели дроны, расправив крылья, разлетелись. Гаджеты направили сканирующие лучи на поиск людей. Находя живых или раненых, они передавали информацию службам спасения, маркируя тела проблесковыми маячками.

До прибытия помощи, мы помогали сами, как могли. В академии меня обучали помогать раненым, но то, что требовалось делать в данной ситуации выходило за пределы моих возможностей и знаний. Мне было страшно, страшно за людей. Раненые были повсюду: кто-то из них кричал, кто только тихо постанывал. Я оттаскивала людей в безопасное место. И в какое-то мгновение, мне показалось этот ад продолжается бесконечно, а минуты ожидания профессиональных спасателей превратились в часы.

Когда я откинула очередную балку, обнаружила под ней молодую, лет восемнадцати, девушку, она не стонала, не звала на помощь, лишь часто дышала и смотрела широко открытыми глазами куда-то вверх. Она не откликнулась даже тогда, когда я попробовала ее позвать и слегка похлопать по щекам. Через какое-то мгновение, раненая наконец обнаружила мое присутствие и крепко схватила за руку.

– Держись, помощь уже рядом, – прошептала ей.

Я бегло осмотрела тело. Рана, зияющая в животе и правой ноге не оставляла сомнений, девушке оставалось недолго, кровь выталкивалась из нее, окрасив руины красным. Я постаралась придавить одну из ран и позвала Душегуба.

Не знаю, что в моем крике привлекло его внимание, но комитетчик сразу оказался рядом и вот, мы вдвоем пытаемся спасти ее. Девушка продолжала молча лежать, хотя я замечала, как ей страшно и больно.

– Ты видела, кто это сделал? – задал вопрос Душегуб.

Сил для ответа не было, девушка лишь слегка мотнула головой. Она ничего не видела, скорее даже не поняла, что произошло. Просто вспышка света и боль, пронзающая тело. Я повторяла, чтобы она держалась. Время было нашим злейшим врагом. Хватка стала слабеть, глаза закрываться все чаще. Где же эти врачи? Я затравлено оглянулась, потом посмотрела на Душегуба. Но комитетчик только упорно перекрывал ее раны.

– Не уходи, продержись еще секундочку, – прошептала я, слезы покатились сами собой. Откуда такая несправедливость? Почему она, такая молодая и красивая?

Услышав далекий вой сирен, я поняла, помощь уже близко, но глаза раненой не открывались, а частое дыхание сменилось сначала на легкое, поверхностное, а потом, затрепетав птахой, затихло навсегда.

Гарь от взрыва, потери, столько мертвых и сосущее чувство одиночества под кожей. Все как-то смешалось внутри, прошлое, настоящее. Я задрожала, отчаянно пытаясь привести девушку в себя. Делала той искусственное дыхание. Кричала. Трясла. Звала о помощи, спасателей, чтобы они попытались реанимировать умершую, когда те, наконец, подошли, чтобы забрать тело, то я не давала его увезти и требовала привести нормальных специалистов. Неужели достигнув такого рассвета и просвещения люди – вот так и должны бестолково гибнуть? …

У каждого человека есть собственный предел, предел терпения, предел сил и предел боли. Мой достигнут! Душегуб силой оторвал мои окровавленные руки от девушки и оттащил подальше. Кажется, и ему прилетело по лицу. Я вывернулась, но он не пустил. Прижал к себе крепко и что-то шептал, успокаивающее гладил по голове. Только через некоторое время, все еще продолжая всхлипывать я смогла разобрать его слова:

– Все в порядке, она в порядке, она сейчас в лучшем мире.

– О каком лучшем мире ты говоришь? Вся ее жизнь была впереди. Кто она? О чем мечтала, сейчас все пустое и все кануло в никуда. Умерла и все, конец!

– Ты неправа, неправа во всем, что говоришь, т-ш-ш… – Душегуб продолжал качать меня на руках, а меня разрывало от боли! Мотала головой из стороны в сторону, стараясь задушить рыдания, что против воли вырывались из груди.

– Смотри! – прошептал Душегуб, легко коснулся моих висков и голову обожгло пламенем, заставляя замереть.

В глазах потемнело, а когда зрение постепенно стало возвращаться, пространство вокруг меня изменилось, стало серым, тусклым, а на невзрачном фоне, тут и там, горели яркие силуэты. Сначала они ослепляли, а потом, когда я немного привыкла к сиянию, заметила, как один из них отделился от остальных и подошел ко мне ближе.

Она улыбалась. Не может быть, тело убитой девушки лежало на земле мертвым, окровавленным. Возле него суетились работники, складывая останки в черный мешок. Как такое возможно? Это что, душа? То, о чем говорили ученые столько столетий? Я вижу ее душу и души других людей, погибших при взрыве? Они стояли рядом и старались успокоить корчившихся от боли.

Душа девушки присела со мной рядом, нежно погладила по щеке. Физически я не ощутила ничего, только прилив спокойствия, так она прощалась и говорила, что все с ней хорошо. Я перестала плакать, лишь изредка всхлипывала. Зато тот, кто держал меня все это время, стал вести себя по-другому. Душегуб протянул руку девушке, словно в попытке ухватиться за нее, и та в страхе отпрянула.

– Уходи! – прорычал Душегуб таким голосом от которого у меня похолодело все внутри. – Я могу не сдержаться!

Души, которые услышали этот возглас, быстро, не сговариваясь стали покидать место взрыва. Один за одним они взмывали в небо яркими звездами. Это было волшебно. Я потянулась за ними, размыкая объятия с комитетчиком…

Цвет, свет и звук вернулись в прежнее состояние, а я наблюдала, как спасатели разгребали завалы с помощью специальных роботов, тут и там взлетали кары скорой помощи, груженные ранеными.

– Поднимайся, – позвал Душегуб и дернул наверх.

– Что это было? – спросила я. – Ты можешь видеть души? Как? Кто ты?

Комитетчик развернулся, зло взглянул и произнес жестко по слогам:

– То, что сегодня ты увидела, не расскажешь никому!

Объяснять, что не планировала трепаться об этом с друзьями, не имело смысла, просто кивнула и попробовала взять его за руку, но комитетчик резко ее отдернул. Душегуб был расстроен. Причину этого я понимала хорошо – раскрываться совершенно незнакомому человеку опасно. Комитетчик сейчас чувствовал ровно то, что я испытывала в машине, под его допросом.

Все же я была благодарна за то, что он показал мне. Это было невероятно. Как такое возможно? Как Душегуб мог обладать таким талантом, и если я еще могла поверить в секретные разработки допроса, ну предположим, таинственный метод гипноза, но вот показывать души мертвых, это выходило за грань разумного.

Душегуб окрикнул меня и я поторопилась. Далее мы действовали по инструкции: отправка раненых, отчет полицейских, опрос свидетелей, составление списков погибших, осматривали каждый дюйм разгромленного поместья. Мы действовали с Душегубом достаточно независимо, но по определенному протоколу, который точно распределял наши обязанности.

Было удивительным чувствовать его за спиной и, в некотором роде, впервые я работала с напарником. Я замечала, как Душегуб периодически оглядывался и искал глазами в толпе меня, мы встречались взглядами и понимали, что помощь ни его мне, ни ему не требуется. В какое-то мгновение могла на физическом уровне ощущать, когда я нужна была комитетчику. Что-то изменилось между нами, какой-то невидимый мостик между возник тогда.

Закончили мы далеко за полночь.