Дизайнер обложки Оксана Николаевна Хейлик

Иллюстратор Оксана Николаевна Хейлик

© Татьяна Евгеньевна Кожурина, 2018

© Оксана Николаевна Хейлик, дизайн обложки, 2018

© Оксана Николаевна Хейлик, иллюстрации, 2018

ISBN 978-5-4490-9291-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

СЛОВО ОТ АВТОРА

Мое внимание с ранних лет привлекали острова… И не обязательно в их привычном смысле, что «остров – это участок суши, окруженный со всех сторон водой»… Нет, это могла быть и вполне материковая земля – скажем, огромный заповедник «Лосиный остров», широким лесным клином входящий в Москву и плавно перетекающий в Сокольники… Который я называла по-своему – «Малахитовый остров», поскольку наша Малахитовая улица выходила прямо к лесу-острову, видному высоко из окон дома – словно расстилавшееся до самого горизонта зеленое море…

Но здесь, в Петербурге, острова – если взглянуть на них с высоты птичьего полёта, – они словно бы составляют единый изящный витраж из своих замысловатых очертаний, – город-витраж в просторной дельте Невы… Адмиралтейский остров, Казанский, Спасский, Безымянный – напоминающий крыло ангела-хранителя, – каждый по-своему прекрасен! Но особенно мне дорог – Спасский остров, с которым так связана моя петербургская жизнь! Спасский остров – меж Фонтанкой и Екатерининским каналом, и назван так красиво благодаря Спасскому храму на Сенной площади – варварски уничтоженному в 60-е годы прошлого века, но который, надеюсь, когда-нибудь будет восстановлен… Спасский храм – незримая доминанта всего Спасского острова.

Мне дорог дом рядом с Банковским мостиком, который охраняют крылатые львы, – мы прожили в нём столько долгих лет!.. Дом 19-го века, архитектор Тибо-Бриньоль.

Мне дорого старинное здание Ассигнационного банка с чудесной оградой, за которой мы всегда чувствовали себя словно живущие в старинном замке или особняке… Дорог величественный Казанский собор, с которым столь тесно связана история нашей семьи… Дорог силуэт храма Спас-на Крови – построенный на месте смерти убиенного императора Александра Второго… Все эти места назывались во времена Екатерины Второй очень поэтично – «Земля Перузина» – то есть высокая, непотопляемая земля во время наводнений… Я сохранила это красивое название – «Земля Перузина», оно звучит в моих стихах. И все другие острова старого Петербурга, расположенные рядом, – их витражные очертания, – каждое дорого по-своему!.. Достоевская Коломна – в невысоких сохранившихся домах вдоль узких улочек и извилин Екатерининского канала, остров Екатерингоф у Нарвской Заставы – словно зеленый лесной лоскуток, среди которого гуляют лошади, и качаются лодки на пруду у ротонды…

Собственно говоря, весь мой сборник посвящен – Петербургу… И сложным поискам смысла жизни, и духовным исканиям, переживаниям – в попытке найти свой собственный остров – видимо, в самой глубине своей души…

Особенно благодарна в создании книги Оксане Хейлик – с которой нас связывает глубокая дружба и сотрудничество! Тонкая графика Оксаны как нельзя более подходит к стихам этого сборника! Макет книги – тоже дело рук и мысли Оксаны, умеющей тонко связать иллюстрации с текстом…

Так же глубоко благодарна всем своим друзьям и коллегам, которые помогали мне в создании этой книги: игумену Вениамину (Непоту); Марине Городовой; Константину Клокову; Кириллу Кожурину; Тарасу Сидашу; Лиде Сидаш; своим дочерям Инне и Елизавете, и др.

«СПАССКИЙ ОСТРОВ» Татьяны Кожуриной

Андрей Грунтовский

Татьяна Кожурина принадлежит – по рождению – московской поэтической школе, но и Питер (а в Питере проживает она с 1995 года) – ей город родной…

И, может быть, – задолго до переезда – родной по поэзии: и по Золотому её веку, и по веку Серебряному… Пожалуй, более, – по Серебряному…

За спиной – художественное образование, поэтическая группа «Александрия», изучение культуры древней Руси… Что, кстати, было одним из главных увлечений поэтов Серебряного века, художников «Мирискусников»… Васнецов, Билибин, Рерих… И – Блок, Белый, Ахматова… И – «Житие Аввакума», поэзия святых отцов… Все это, как эхо, как живая ткань, вошло в стихи Татьяны Кожуриной…

Но и не только: темы и мелодии гораздо шире… Это и неизменная любовь к античности, проходящая через все «века» поэзии – в поэзию современную, где мы видим обращения к Николаю Рубцову (чьим соседом по домам – с некоторым расхождением по времени, – сделалась Татьяна), это и обращения к Владимиру Высоцкому – то есть к нашим современникам, таким разным, и таким удивительным…

Не случайным стало и стихотворное переложение «Слова о полку Игореве»…

Вместе со святыми отцами и античными философами вошли в поэзию Кожуриной богословско-философские темы. Но что еще более характерно для музы – это живое бытописательство, где быт – вовсе не быт, а живая поэтическая среда.

Да, исторический и географический разброс, разбег автора широк и всё же… мне кажется, поэзия Татьяны Кожуриной преломилась и шагнула к нам именно из «Серебряного века», вместившего в себя и Русь, и Античность и… всё, что угодно душе…

Что же, мы заждались этой книги. Долгий путь из эпохи «серебра» – в наш Двадцать первый век… Долгий путь из Москвы – в Петербург… Долгий путь к первой, наконец, сложившейся книге!..

И вот, она перед вами, дорогой читатель – в добрый путь!

1. СПАССКИЙ ОСТРОВ

Пусть ветры тихо унесут

Хоть пять стихов – в века иные…

Пусть из осколков соберут

Моё утраченное имя.

ХУДОЖНИЦА

Оксане Хейлик

 
В Коломне старинной художница тайно живет —
Как птица весенняя, гнездышко чудное свила!
Пейзажи с домами рисует все дни напролет, —
Любуясь, как тихо к закату уходит светило.
А где-то касается клавиш вдали пианист…
Она словно тонкой иглой вышивает пейзажи!
Легко паутинкой ажурной слетают на лист, —
И в окнах оживших почудятся жители даже…
 

2016

Сны Коломны

Дом поэта

А. Блоку

 
Вдоль набережной, охватившей Пряжку, —
Высокий дом, где жил поэт когда-то…
Качались лодки на волнах, шумели дети,
И расстилалось небо, как руно,
Над Офицерской улицей пустынной…
Закат пылал пожаром над заливом
Сквозь тяжкие зелёные гардины,
Перетекая в каждое окно…
 
 
И девушка стояла одиноко
На призрачном мосту, переживая,
От строк, в которых музыка звучала,
В которые входили корабли…
А улица рекою вдаль струилась,
К проспекту свое русло пролагая,
Где кирхи высится суровой очертанье,
Лишь миг – и оторвётся от земли…
 

2011

Сны Коломны

 
1
 
 
В Коломне – душный вечер полнолунья,
Зашторенные тканью плотной окна,
Но не укроешь города за шторой —
Доносятся хмельные голоса…
Над домом – тень невидимая замка
Литовского – глазницы словно норы! —
И слышатся удары метронома,
И бой часов, и вой ночного пса…
 
 
2
 
 
На каменном приземистом балконе
Горячий пунш в бокалы звонко льётся,
Сплетается беседа прихотливо,
Закат заглядывает искоса в стекло.
Растает жаркий день неторопливо.
Качается вода в сети каналов,
Прохладный ветерок несёт с залива
Молочной ночи светлое крыло.
 
 
3
 
 
Мы бродим лабиринтами Коломны,
В молочных переулках растворяясь,
Как дети, не заботясь о приличье,
Бежим-смеёмся, и в руке – рука…
Дворцы усталые на нас глядят с улыбкой,
Распахивая окна ветхих комнат,
В их недрах томно тают звуки скрипки,
К нам приближая прошлые века…
 

2011

Письмо на другой остров

(со Спасского – на Казанский)

другу-богослову

 
Стал сапфир твоих глаз холоднее,
и жестче, и тверже,
И звучит с каждым днем всё чеканнее
медная речь.
Показалось на миг: ты – корабль,
а сердце лишь поршень,
И в обшивке железной все ширится,
 ширится течь.
 
 
Зимний парус змеиный к земному
пощады не знает,
Моря плещется сталь, замкнутая
в строгих глазах.
Нас с тобой лишь канал
– лишь тончайшая нить! – разделяет,
Но по сути – на разных,
на разных живем островах.
 
 
Свежий ветер с залива озябшие кутает плечи,
Тает в небе закат розоватым больным леденцом.
Мой учитель! прости мне,
прости мне все дерзкие речи!
Мне б собакою взвыть под твоим
 опустевшим крыльцом!
 
 
Избран путь изо всех наиболее
странный и сложный.
Только нас уже нет – мы лишь прах
– уж кружит воронье…
Мне привиделось нынче:
ты – посох потертый дорожный,
Я – лозой прорастаю сквозь древо сухое твое.
 

2000

Прощание с Петербургом,

или Признание в любви

 
Прощай, Петербург! Я тебя не любила,
Я имя твоё навсегда позабыла.
Я лишь иногда в сновиденья включаю
Твои купола, голубиные стаи,
Твои фонари очертаний старинных,
Ажурных мостов полусонные спины.
 
 
Прощай, Петербург! Наш роман неудачен.
Стою на ветру, не скорблю и не плачу, —
Пусть шпилями-реями всю исцарапал…
Прощай, Петербург! Ты не город – корабль!
Корабль, прикованный крепко к причалу.
Мой призрачный пленник, тебе – не отчалить!
 
 
Прощай, не печалься – за кровь кочевую,
За то, что тебя ни к кому не ревную,
За то, что твои корабельные своды
Меня не удержат от жажды свободы.
За то, что роса на цветке придорожном
Острей твоих чар моё сердце тревожит.
 
 
Прощай, Петербург! Я тебя не любила,
Я имя твоё навсегда позабыла.
 

2004, 10 ноября

Петербургу

 
Прозрачно-зелёная грива прибоя.
Сквозь сумрачность неба – шитьё голубое.
Ступени замшелые в бежевой пене,
А ветер – холодный и влажный – в колени,
Как пёс, что хватает за юбку зубами…
А волны с шипением бьются о камень.
 
 
Вдали – Петербург – еле видимой нитью
Развёрнут в тумане на бледном граните.
Мой призрачный город во сны уплывает.
Летучий Голландец! Тебя – не бывает!
В воде зазеркальной, назад уходящей,
Ты как наважденье в одеждах блестящих.
 
 
Ты сон предрассветный, ты не существуешь!
Ты нежным закатом мне губы целуешь.
Ты разум приводишь к немому восстанью
И держишь одним лишь не-существованьем.
И вновь ускользаешь – в страну сновидений…
Ступени замшелые в бежевой пене.
Прозрачно-зелёная грива прибоя.
Сквозь сумрачность неба – шитьё голубое.
 

2004, 10 ноября

 
Летний вечер на остывающей набережной Невы,
Медленно угасающий над облаками закат,
Жидким золотом дорожка солнечная
 блещет поверх воды,
Перекатывающихся волн зеленовато
– сонный шёлк,
Фонтанов стеклянные стволы взметают
бриллиантовую пыль,
Долгие косые тени в изумрудном бархате трав.
Ты поддерживаешь невесомую беседу так легко,
Словно хрупкую чашу,
наполненную драгоценным вином,
И от солнца, от взора твоего, от молодости пьяна,
Мне так врезался в память твой
чарующий долгий взгляд,
Жаркий трепет сердца, запертого в броне груди,
Ты едва удерживал, чтобы соколом
не вылетело ко мне!..
Мягкий ветер доносит солёный
запах трав морских.
Как трепещет на ветру
бирюзово-прозрачный шарф…
Мимо пролетают сверкающие белые
как снег катера,
И утерянного сердца мне нисколько,
нисколько не жаль…
 

2007

Банковский мост

 
Горизонт – такой опаловый! —
Меж каналов и дворов…
Возвращение усталое —
В объятия оков.
 
 
Солнце сонно отражается
В чёрной сумрачной волне.
Изумлённые, качаются
Три лилии во мне.
 
 
На мосту стою стеклянном
В ожидании зимы.
Вдаль уходят караваны
Медно-палевой листвы.
 

2008

Земля Перузина

 
По зимнему острову
– саду изгнанницей вечной шагаю,
Любуюсь на снежные хлопья,
 от суетных мыслей вдали…
Мне снятся Земли Перузины
 таинственные очертанья,
Там реки в оправе гранита,
 там плавно идут корабли…
 
 
Земля Перузина на картах
нигде не подписана ныне,
Но чую её приближенье за много шагов и часов…
Вокруг раздвигается время
– и в кружеве спутанных линий
Вторгаюсь сквозь снега завесу
в ажурное марево снов.
 
 
Три дня до рождественской ёлки,
живёт в ожиданье полмира.
Цветные шары и гирлянды опутали
 джунглями дом.
Стеклянные зайцы и белки,
 солдаты в зелёных мундирах,
Волхвы, пастухи, звездочёты,
 комета с огромным хвостом…
 
 
Ты в дом мой войдёшь осторожно,
 окинув внимательным взглядом
Квартиру – морскую каюту
на древнем большом корабле,
Изрядно разбитом штормами;
здесь книги с иконами рядом,
Старинные карты Европы,
 мечты о далёкой земле…
 
 
За окнами эркера ветер швыряет ладонями хлопья,
Яс чаем горячим неспешно
на скатерть поставлю поднос…
Уляжется пёс на паркете.
Как выстрел вдруг форточка хлопнет.
«Грифоны – герб нашего дома»
– отвечу, без слов, на вопрос.
 

 
Над створчатой дверью витражной,
 поморскому складню подобной,
Грифоны, суровые стражи,
– цветок между ними вплетён.
Грифоны, суровые стражи,
– герб нашего прежнего дома, —
Хранящие хрупкую память
 ушедших в былое времён.
 

2013

Возвращение из Пустозерска

К. К.

 
За окнами кружит позёмка по саду,
Пушистая ёлка в нарядных огнях…
Раскроются двери высокой парадной —
С порога, в снегу, обнимаешь меня!
 
 
Раскатится смех по ожившему дому,
Часы зазвенят, замурлыкает кот…
В большом полушубке – такой незнакомый! —
Ты входишь, и вместе с тобой – Новый Год…
 
 
Развяжешь рюкзак – там черника, морошка…
Покажется, вновь отдалилась беда…
Я в снимки гляжу, как в резное окошко
С узорами зимними синего льда.
 
 
На снимках – заснеженной тундры просторы,
Оленьи упряжки, бревенчатый храм…
Руины ушедшего в быль Пустозерска,
И крест – где Аввакум сгорел за Христа.
 

2015, 5 января

Башмачок

 
Просторный, свечами украшенный зал,
Икона с Младенцем и Девой Пречистой…
С Рождественской ёлки сегодня пропал
В ночи башмачок из стекла серебристый.
 
 
Как много вокруг привлекательных лиц!
Но в сердце дрожит самородная жила —
Быть может, таинственный Маленький Принц
Несет его в поисках Золушки милой?..
 
 
Ах, если б нашёлся второй башмачок —
На крошечной девичьей ножке изящной!..
За печкой на скрипке играет сверчок,
На улице тает-кружится снежок,
Весь соткан из чудных пушинок блестящих.
 

2015, 5 января

Боярыня-зима

 
Покинула город, как будто усадьбу, —
Перины, подушки свои забрала,
Ажурные скатерти и кружева —
Спешит на далёкую пышную свадьбу!
 
 
Умчалась, усевшись в роскошные сани,
На бело-молочных своих лошадях.
Растаяла с инеем в утренней рани,
Лишь белые змейки на всех площадях!
 
 
По комнатам – сор, опустевшая мебель,
Печально и тихо, и пусто кругом…
Но мы уже ждём – ах, когда же приедет
Весна – и украсит листвою наш дом!
 

2014

Небесный корабль

посвящается Казанскому собору

 
Корабль небесный мой, твои взмывают своды,
Объятые тепло божественной рукой!
У Господа прошу – ещё глоток свободы,
Ещё глоток воды – хрустальной и святой!
 
 
В коринфский строгий лес, на каменной подкове,
Вдруг устремивший к небу свой пальмовый восторг,
Вхожу – и по кресту струятся капли крови,
И тает за спиной грехов тяжёлый горб.
 
 
Вхожу в священный круг, меандром оплетенный,
Ручьём вливаюсь в хор поющих прихожан,
И ощущаю в миг, лучами позлащенный:
Нам этот дивный мир лишь Богом, Богом дан!
 

2000

Сон «Виноградный собор»

 
Там, внизу, расстилается город с обеих сторон,
Южный ветер чуть треплет побеги листвы молодые,
Черепичные крыши – волнистым узорным ковром,
В купол тяжкий собора – снопами лучи золотые.
 
 
Сквозь высокую арку вхожу в древнеримский собор —
Сверху донизу густо лозою увит виноградной,
Несмолкаемый всюду разносится радостный хор —
Птицы райские гроздья клюют на цветущей ограде.
 

2011

«Реквием» Ахматовой

 
Мы просыпаемся в ночи в поту холодном:
Что, если в дверь звонок – пришли за мной?..
Воспоминания о юности свободной…
А в пепельнице – «Реквием» – золой.
 
 
Давно известна участь горьких строчек —
Пусть рукопись опальная горит!
Из пепла прорастает вновь листочек —
Я узнаю знакомый быстрый почерк! —
И птица Феникс заново взлетит!
 

2015, июнь

Зимнее

 
Я как-то не заметила зиму —
Она подкралась робко, незаметно,
Накрыла Петербург накидкой бледной —
И вот ступаю по волшебному руну
Её снегов, под лунным светом медных…
Я как-то не заметила зиму….
 

1999, декабрь

Петербургские львы

 
Мои петербургские львы полюбили московских – внезапно!..
И шествуют ночью чугунной по площади-залу…
Шоссе переполнено львами, длинна вереница!
Весна у гранитовых львов!..
С каждым шагом всё ближе столица…
 
 
Мои петербургские львы – на Полянке, Лубянке…
Они разбредаются парами вмиг спозаранку,
Они средь сиреней московских мурлычут влюблённо,
И в городе сонном
Их вновь настигает апрель воспалённый.
 

1994

 
Прилетают ночной порою
На заснеженный Львиный мост
В царство льдов над застылой водою
Птица Сирин, и с ней Алконост.
 
 
А вдали соседи суровые
Машут золотом тяжких крыл,
Вихрят снега седые покровы —
Петербургский им воздух мил.
 
 
И в ночи танцуют, весёлые,
И неспешно выходят к Неве,
Пьют напитки хмельные, дешёвые,
Плачет алый сок в рукаве.
 
 
А к утру становясь несмелыми,
Растворяясь в январских снах,
Застывают хлопьями белыми
На тяжёлых зимних ветвях.
 

1999

Екатерининский канал

 
1
 
 
Утром ступаю тихим
В солнечную обитель,
В свой треугольный дом,
Что у подножья собора
Крохотным ульем застыл.
В нём за оградою арок —
Словно в монастыре!
 
 
Банковский мост со львами.
Всюду резные клёны —
Листья стройно плывут…
Капли на золоте перьев.
Чёрным блеснёт вода.
Тихо взмахнут крылами
Стражи мои тайком.
 
 
2
 
 
О, этот хрупкий бисер,
Тонкий цветной стеклярус —
Бусины зимних квартир
Добрых моих друзей —
Словно шары золотые —
Все нанизал канал!
 

 
Сонно шагаю в полночь
Вдоль разноцветья бусин,
Сыпется мелкий снег.
Тихо – из шара в шар —
В гости ко всем друзьям —
Красное пью вино —
Всех я хочу повидать!
 

2000

В Михайловском парке

 
Листва пламенела – шуршащий янтарный огонь!