С вершины Авалона мир Спящего смотрится как огромная морская звезда, раскинувшая свои лучи в пять сторон света. Пять королевств занимают эти территории, пять правящих династий, пять и еще одна, потому что сам Авалон и предгорья его принадлежат феям. Так повелось издавна, и не нам с вами установленный порядок менять. Два северных луча – Скасгардия и Тариф, на западе – Домания, на востоке – Малихабар, а прямо от Авалона на юг простирается Ардера – богатый и благословенный край.

Наша история произошла в Ардере, правила которой красавица Аврора, когда – железной рукой, но чаще – облаченной в шелковую перчатку изящной ручкой. Ибо королева была хитра и предпочитала войне политику, а прямодушной мужской логике – изощренную дамскую хитрость.

Примерно на двадцатый год правления Авроры, храни ее Спящий, назревший в стране политический кризис заставил ее величество принять меры по смене ключевых игроков. Долгий мир полезен кошелькам, но губителен для правящих элит. Разленившиеся аристократы, погрязшие в интригах внутри двора, ничего не замечали, но Аврора видела начало конца. Ее тревожила и сохранность пока нерушимых ардерских границ, гарнизоны которых требовали все больших финансовых вложений, и стычки ее вассалов за спорные территории на западе, и то, что королевский университет, некогда славный на весь мир, хирел буквально на глазах, защитившись от внешнего мира стеной словоблудия и бессмысленных ритуалов.

Ардера, богатая процветающая Ардера напоминала своей правительнице того самого глиняного колоса из древних историй: хватило бы одного удара, чтоб все разрушилось. Внезапный неурожай, притеснения соседних держав, повлекшие за собой войну, кончина королевы… Последнее, к слову, волновало Аврору менее прочего. Она бездетна и не собирается это менять, она – последний представитель золотой кости. Все. Точка. Заменить ее некем. А вот сменить военачальников и управленцев, влить свежую кровь ученым – это вполне ей по силам.

И тогда ее величество решила привлечь в столицу отпрысков провинциального дворянства, с тем чтоб из самых достойных сформировать новую элиту. Ей понадобились миньоны. Скабрезное словечко, пришедшее ей на ум, должно было усыпить опасения старой аристократии. Ну кому придет в голову, что некто, носящий столь потешное звание, может угрожать устоявшейся власти? Ведь что есть миньон? Игрушка? Постельная грелка стареющей королевы-девственницы?

Вот поэтому одним прекрасным погожим, почти осенним днем в столице оказалось две сотни молодых людей, провинциальных дворян, бедных, как университетские мыши, и столь же полных сил. И среди них наш главный герой – Бастиан Мартере граф Шерези, болтун, красавчик, забияка и… девушка.

Глава 1
Восставшие из пепла

Белоснежная Алистер изливала на мир свой яркий ночной свет, подчеркивая фиолетовый блеск Нобу, второй авалонской луны.

То есть, наверное, так оно и было, я-то в этот прекрасный час пробиралась извилистыми коридорчиками одного из замковых строений и любоваться могла только багровыми пятнами, всплывающими перед глазами вследствие непроглядной коридорной черноты и неодолимого похмелья, уже моего собственного.

Тысяча мокрых фаханов! Когда я наконец отомщу Гэбриелу, в окончательный счет будет вписано и это мое состояние. Потому что одно дело – использовать невинную деву в своих грязных интригах, а совсем другое – спаивать ее для этого. И плевать, что о том, что я дева, поганый ван Хорн не знает! Ведь с помощью своей феи, дарующей имена, и волшебного серебряного пояса я превратилась в почти неотличимого от настоящего мужчину. Ах, пардон, не ван Хорн, а ван Харт. В этом-то его грязная интрига и заключалась. Сиятельный жулик заставил своего настоящего родителя от себя отказаться и быстренько усыновился в другое место. У нас в Шерези это называется – переобуться на ходу.

Самое обидное, что все Гэбриеловы маневры ему не пригодились бы, попроси он меня о помощи, просто по-дружески. Я бы с удовольствием сыграла роль его любовника, чтоб насолить жестокому отцу, и хохотала бы, наблюдая разъяренную рожу канцлера. Я бы чувствовала себя великим трикстером и хитрецом, а вместо этого, глотая слезы, я пробираюсь в единственное место, где, я знаю, мне никто не помешает.

Праздник закончился, ничто не мешало мне вернуться в миньонские казармы к друзьям, но мне не хотелось компании. Мне хотелось тишины и одиночества и пореветь, сняв волшебный пояс фей, чтоб хоть на полчаса превратиться опять в Бастиану, обычную деревенскую девчонку, которая ревет, потому что ее обидел парень, который ей так нравился.

Последний поворот, чадящие факелы в настенных креплениях, массивная дверь. Это покои Мармадюка, моего достойнейшего учителя, настоящего трикстера и хитреца, шута ее величества Авроры.

Я знала, что эти покои пусты. Потому что их хозяин в данный момент занят в другом месте. Ну как занят… Хм-м… Надеюсь, самым приятным для него образом. Он в королевском саду утешает прекрасную куртизанку Моник. Вот, кстати, еще один повод для моей вселенской обиды. Кого-то любят в розовых кущах, а кто-то даже расплакаться не может, потому что ардерские мужчины не плачут.

Дверь скрипнула петлями, я вошла, на ходу потянула полу сорочки, чтоб обнажить живот и снять пояс, который прятался под одеждой, и замерла в полушаге.

– Граф Шерези? – Голос ее величества звучал серебряным колокольчиком.

Королева сидела в кресле, вполоборота к двери, горящие у стены свечи мягко освещали распущенные по плечам рыжие волосы. – Какими судьбами?

Я низко поклонилась, сложив руки перед грудью:

– Простите… Я…

– Мармадюк с вами?

– Что? Ах, нет… Он… слегка занят. – Я смешалась, поняв, что чем именно занят достойнейший лорд-шут, я объяснить не смогу.

Ведь если королева ждет его здесь, а он там… Нехорошо получается. Спящий знает, какие отношения связывают королеву и ее шута. И не мне открывать Авроре глаза на измену, если они, отношения, именно такие, как мне сейчас кажется.

– Простите, простите, ваше величество. Я пойду…

И говорила, и думала я сейчас с обилием многоточий, они сменили перед моими глазами давешние багровые пятна и мельтешили, мельтешили…

Ну вот, опять.

Попятившись и сметя откляченным крупом какое-то барахло с ближайшего стула, я ринулась к двери.

– Вам не было позволено удалиться. – Голос Авроры умел быть и стальным. – Успокойтесь!

Легко ей говорить! Успокойтесь! Как это сделать, когда сердце выпрыгивает из груди, мешая вдохнуть? Ведь передо мной королева, та самая леди, ради которой отправился в столицу бестолковый Шерези, в честь которой складывает по пятьдесят сонетов в день мой друг Станислас Шарль Доре, имя которой мой второй друг – лорд Виклунд произносит не иначе чем с придыханием, заставляя при звуках этого имени увлажняться изумрудные очи моего третьего друга – золотоволосого лорда Уолеса!

– Что вы там бормочете?

Я икнула и повторила свою тираду погромче.

Аврора хихикнула:

– Изумрудные очи? Увлажняются?

– Вне всяких сомнений!

– Сто пятьдесят сонетов?

– Не менее этого количества.

– А почему у вашего второго друга белесые глаза? Он пьяница?

– Он воин, – я пожала плечами, внезапно успокоившись, – но вряд ли этот факт связан со странной внешностью достойного лорда, просто когда Спящий или феи раздавали новорожденным младенцам в Тиририйских горах всяческие достоинства, красок на моего друга они пожалели.

– Кажется, я догадываюсь, о ком вы говорите: огромный беловолосый горец. – Королева кивнула на стул, с которого я так удачно смела мармадюково барахло. – Садитесь, мой друг, кажется, удерживать себя в вертикальном положении вам дается с трудом.

Я еще раз пожала плечами и присела, выставив вперед колено и оперевшись на него со всем доступным изяществом.

Спокойно, Басти! Ты с королевой! Воспользуйся этим шансом. Понравься ей, обаяй. Мужик ты или…

– Так что вы намерены теперь делать? – Аврора откинулась в кресле и запахнула на груди нечто белоснежно-кружевное, за что, будь я женщиной, отдала бы все припрятанные в матрасе деньги и от чего захотела бы немедленно избавить собеседницу, будь я мужчиной.

Как же она прекрасна, наша королева! Горделивая осанка, тонкие запястья, высокая грудь, тонкая белоснежная кожа. Но, кажется, от меня ждали ответа.

– Не думаю, что должен в связи с эти что-то делать, – осторожно начала я, – можно, конечно, воспользоваться краской. Существуют хна, сурьма и прочие малихабарские экстракты, но, думаю, со временем я смогу привыкнуть к его внешности, и не прибегая к косметическим мерам.

Повисла тишина, очень скоро начавшая казаться мне гнетущей. Я взглянула прямо в лицо королевы, отметила ее приоткрытый в удивлении рот и изогнутые от природы брови.

– Вы сейчас о чем, Шерези?

Все-таки ардерские женщины уступают в уме мужчинам, даже венценосные. Как же она справляется здесь со всем, бедняжка?

– О лорде Оливере Виклунде, – объяснила я добродушно, – и о его шевелюре. Как изменить цвет глаз, я еще не придумал, но со временем…

Я смолкла, пережидая приступ монаршего хохота.

– Вы такой милый дурачок, Шерези, – наконец проговорила ее величество, – милый маленький дурашка. Как называют вас друзья? Басти? Ах, нет. Мармадюк говорил мне, вы – Цветочек. Я тоже буду звать вас так.

– Как будет угодно моей леди, – ответила я и покраснела.

Все-таки ардерские женщины, чьим представителем я являюсь…

– Итак, Гэбриел ван Хорн теперь ваш враг? Не смущайтесь, милый. Мармадюк успел мне обо всем рассказать. Вы раздавлены или уже готовите месть?

Я вспомнила свой эпохальный плевок перед Гэбриелом.

– Вы думаете, мне следует вызвать его на дуэль?

– Никаких дуэлей, Цветочек! Это слишком прямолинейно и слишком по-мужски. – Тут ее величество мне подмигнула. – Так что у вас там? Амулет? Подвеска?

– Не думаю, что понимаю, о чем говорит моя леди.

– Мне велеть вам разоблачиться? – опять чуточку металла в голосе. – Вы же понимаете, что если я сейчас захочу вас раздеть, вы сделаете это?

– Понимаю. – Я посмотрела в сторону окна, за которым сияли авалонские луны: бежать не удастся.

Вот и закончилась моя история. Дальше меня ждет позор, общественное осмеяние и порицание и в худшем случае – казнь, а в лучшем – позорное изгнание. Реветь хотелось уже нестерпимо.

– Я – золотая кость Ардеры, на меня не действует колдовство фей. Так как тебя зовут на самом деле, милая? – Аврора поднялась из кресла, приблизилась и опустила ладони на мои плечи.

– Бастиана. – Я чуть склонилась, расстегивая под сорочкой пояс, и разревелась.

Слезы приносили облегчение, я плакала обо всем сразу: от обиды на Гэбриела, от неприглядной будущности, от стыда, от беспомощности и от того, что все наконец закончилось.

Королева отпустила мои плечи и хлопнула в ладоши:

– Пояс! Слава Спящему, я уж думала, ты подверглась необратимой трансформации, чтоб пролезть в монаршью постель!

А так можно было? Я не про постель, а про трансформацию, и, надеюсь, на этот раз не вслух, а мысленно.

Я всхлипнула и вытерла лицо рукавом. На казнь меня прямо отсюда поведут? И казнить как будут? Удушением или утоплением? Хотя я же не дворянин, меня и более кровавым способом жизни лишать можно.

– Что такое колесование? – Аврора склонила голову к плечу. – Ты бормочешь все время что-то странное.

– Это такой вид казни, малихабарской, скорее всего. У меня матушка, когда по малихабарской мифологии полотно писала, заставила меня много про тот край изучать, для достоверности. Потому что у нее самой все время на творчество уходит, а я… И-ик… Простите, ваше величество, у меня не получается себя полностью контролировать, особенно с похмелья. Я даже не всегда понимаю, когда говорю вслух, и… Простите!

– Ты пьяница?

Ну вот опять! Что за странные предрассудки? То Виклунд, то я.

– Скорее нет, чем да.

– Тогда зачем пила, если знаешь, как на тебя это действует? Ах, понимаю. Крошка канцлер тебя подпоил, чтоб воспользоваться?

– Канцлер? – Я протестующе икнула. – Не канцлер, а ван Хорн, то есть ван Харт… Ну то есть Гэбриел.

– Это вопрос времени. – Аврора вернулась в кресло и устроилась в нем с удобствами, видимо, казнить меня прямо сейчас она не собиралась. – Лорд Адэр, отойдя в чертоги Спящего, что, как ты понимаешь, в его возрасте может случиться в любой момент, передаст должность наследнику. И кстати, зная кое-что о его зяте, старичок сегодня максимально отодвинул этот грустный миг, о покушениях он теперь может не волноваться.

Я икнула на этот раз удивленно, потому что Аврора сочла необходимым пояснить:

– Сомневаюсь, что канцлер ван Хорн своими руками приблизит возвышение бывшего наследника. Изящный ход. Бастиана, о чем ты думаешь? Когда ты не бормочешь, мне сложно это понять.

– Вы говорите в точности как мой лорд.

– Твой лорд? Мармадюк? Ну, знаешь ли, близкие люди со временем перенимают манеру речи и образ мыслей друг друга.

Близкие люди? А Мармадюк, между прочим, вам рога сейчас наставляет, леди, колосистые, то есть ветвистые. Вот что значит мужчинам доверять!

– Кстати, где мой шут? – Королева взглянула за окно. – Он покинул меня более двух часов назад с тем, чтоб лечь спать. Хотя, знаешь, все к лучшему. Иногда у женщин возникает потребность побыть в абсолютном одиночестве, чтоб помечтать или поплакать.

Взгляд Авроры переместился на стену, туда, где висел портрет Этельбора, и глаза ее на самом деле увлажнились.

– Я иногда прихожу сюда, милая, именно когда хозяин сих покоев отсутствует.

– У лорда Мармадюка нет личных слуг, могущих нарушить уединение, – кивнула я с пониманием, – здесь ее величество никто не потревожит.

– Кроме мыслей. – Аврора поднесла ладони к лицу и будто стерла с него всю грусть. – Так что ты собираешься делать дальше?

– Теперь, когда мой обман раскрылся? – Свои слезы я вытерла рукавом. – Принять положенное мне наказание со всем возможным достоинством.

– Святые бубенцы! Только не начинай опять про колесование. Если бы мне хотелось тебя наказать, я сделала бы это и без предварительной беседы. Итак, твой обман раскрыт, но останется без последствий, если о нем не узнает никто, кроме меня. В противном случае, как ты понимаешь, мне придется изобразить неведение и отправить на эшафот наглую девку.

– Так я могу продолжить?…

– Продолжить, Цветочек, и победить! Ты должна стать блистательным миньоном и утереть нос всем этим дворянским отпрыскам, доказать, что ардерская женщина стоит больше мужчины или даже сотен мужчин!

Я смотрела на свою королеву, веря и не веря. Что толку от моей гипотетической будущей победы, если о ней будут знать всего двое – я и она, две ардерские женщины?

– Не двое, а трое.

Тысяча фаханов, я опять говорила вслух! Аврора продолжила:

– И один из нас мужчина. Мармадюк тоже осведомлен о твоей маленькой тайне, между ним и мною нет секретов, так что если мой достойный шут начнет подбивать к тебе клинья…

Я смутилась:

– Тут вы можете быть спокойны, ваше величество, занятия любовью губительны для фейского колдовства, поэтому мне придется блюсти свою девичью честь, чтоб оставаться благородным кавалером.

– Ты все еще дева? – Аврора хихикнула. – С твоей-то внешностью и страстной натурой? Как тебе это удалось?

– Ценой нечеловеческих усилий, – ответила я сквозь зубы.

– Бедное дитя, надеюсь, твоя жертва того стоит.

Я пожала плечами:

– Что сделано, то сделано.

– Ты права. Ну что ж, – ее величество перешла на решительный тон, – Цветочек Шерези, что ты намерен делать?

Она была прекрасна, моя королева, умна, как тысяча фаханов, и так же хитра. Мы беседовали с ней почти до рассвета, когда король наш Солнце появился на горизонте. Я поняла, насколько мне этого недоставало – возможности просто поболтать с особой своего пола, сплетничать о знакомых парнях, хихикать над подтруниваниями и не чувствовать на талии прохладные оковы фейского пояса.

Хотя, если начистоту, мне показалось, что беседа наша ведется, как будто на двух уровнях, как в театре теней, и я видела лишь то, что мне хотели показать. Аврора испытывала меня, выясняла как границы моей преданности, так и границы дружбы, а за разговорами о предстоящих шалостях скрывались замыслы более масштабных и менее невинных интриг.