Жизнь первая.

Муж опротивел ей.

За 10 лет брака они настолько надоели друг другу, что, пересекаясь случайно в коридоре по утрам, она вместо «Доброго утра» сообщала: «Рубашка лежит на диване», а он, случайно забросив на нее ночью ногу, даже не пытался убрать ее, видимо, думая, что под ним мебель. Она изучила его так, что заранее знала, что он скажет по любому поводу, где именно в квартире он потеряет свои часы и что сделает завтра, послезавтра и так на год вперед. Обручальных колец они давным-давно не носили – вскоре после свадьбы ее кольцо стало велико, а его мало.

Саша сидела на работе и выжидательно посматривала на часы: до конца рабочего дня оставалось еще пять часов…4 часа и 49 минут…4 часа и 44 минуты… Время в бухгалтерии продвигалось так же медленно, как и отчет за месяц – только за пару дней до зарплаты.

– Я ей говорю: вы что, с ума сошли – нищету плодить? Нафига рожать? – вещала начальница на весь кабинет. – А она, мне, представляешь, и говорит: а вам-то какое дело? Не вам растить-то. Вот хамка! Ну теперь пусть подождет у меня премию… вот и узнает, какое моё дело.

Этот рассказ про «неблагодарную» сотрудницу Саша слышала уже в четвертый раз, и никто не обещал, что он был заключительным. «Будто из своего кармана деньги выкладывает…» – подумала Саша. Её уже тошнило – то ли от местных сплетен и грязи, регулярно выливаемой друг на друга, то ли от запаха вскипяченного куриного супа, забытого кем-то в микроволновке, то ли от всей бухгалтерии в целом… Был обед, и за чашечкой чая Саша смотрела на телефоне фотки, сделанные вчера на семейных сборах у золовки. Вот муж пьет пиво – уже пивное брюшко начало появляться; вот дымит, как паровоз. Обещал бросить еще перед свадьбой. Вот уже 10 лет бросает. Бедняжка. Вот разглагольствует о политике, будто сам в ней что-то понимает. Вот ведет глупые споры с зятем о том, как лучше обойти пост ГИБДД на объездной. Вот она сама, Саша – какая-то заморенная и не накрашенная, тоже только сидит и говорит какую-то ерунду… Ничего примечательного. Ни-че-го. Даже выложить на свою страничку нечего, можно все фоты смело удалять одной пачкой.

– …Булкина, ты свой отчет доделала? – завизжала начальница, окончив брызгать ядом на несчастную и «нерадивую» беременную.

– Нет! Я уже говорила, что не успею до конца недели! – раздался ответный визг из другого угла большого офиса. Началась обычная лайня, заканчивающаяся всегда одинаково.

– Кто сегодня останется, чтоб доделать отчет? – бросила клич начальница. В ответ – традиционная тишина, как в пятом классе. Еще бы, кто летним вечером в пятницу останется. Даже за доплату никому не надо, не то что так…

– Лебедева, ты останешься.

– Не могу я! Мне детей сегодня в деревню везти!

– Ну конечно! Как отчет доделывать, так всем сразу надо детей развозить по деревням! Тихомирова, ты останешься! Тебя семеро по лавкам не ждут, прикрываться некем.

Саша Тихомирова молча заскрежетала зубами: постоянно такая ерунда! Все детьми прикрываются, а она за всех должна работать. Да еще и по больным мозолям обязательно нужно пройтись.

Бог не дал детей Саше и её мужу. После десяти лет бесплодных попыток, в свой 31 год она уже считала себя старухой и почти не верила, что когда-нибудь родит ребенка. Почти…

В компании чужого отчета время полетело быстрее. Вот уже одна за другой все начали искать отмазки, чтобы уйти домой пораньше, и постепенно расходиться. Наконец, брюзжа и разбрызгивая вокруг себя яд, ушла и начальница. Саша вздохнула с облегчением – эти люди давили на нее, и каждое утро, заходя в «свой гадюшник» она с радостью поменяла бы его на что угодно другое, сменила бы место работы, а еще лучше род деятельности, сбежала бы в декрет… нет, в три декрета подряд, улетела бы в космос… да нигде ее не ждали. А сейчас, когда офис пуст, здесь будто стало больше места и воздуха. Уставшая Саша невольно выпрямилась и вернулась к скучным цифрам, которые она уже тихо ненавидела. Бесполезная, никому не нужная работа.

Смартфон подал признаки жизни.

– Ну что, ты надумала? – защебетала Вика. – Рабочий день закончен.

– Надумала что?

– Ты что, издеваешься? Я тебя вчера полвечера звала в рок-клуб. Там сегодня в 11 солидное мероприятие.

«Блин, да она достала со своим клубом! Вчера сто раз ей сказала, что точно не пойду, а она и сегодня названивает! Ну не понимает человек, что если у нее самой ветер в башке, то это не означает, что так же сквозит в головах у всех окружающих!»

– Вик, не беси меня! Я вчера всё сказала.

– Да тебя всё вечно бесит! – заверещала Вика. – Я тебя бешу, муж бесит, бухгалтерия твоя бесит, дети бесят… Весь мир тебя бесит! – и она швырнула трубку.

Саша с тоской положила телефон.

«Так оно и есть… Вика права. Всё меня бесит… – в её голове завертелась своя собственная «бухгалтерия»: – десять лет жизни я как Папа Карло… Работа занимает 80% времени жизни – и у меня самая нелюбимая и бесполезная работа в мире. Еще 20% времени занимает горячо обожаемый супруг, которому вообще всё равно, что со мной, где я и с кем. На что я трачу жизнь… Никому не нужна… Никому меня не надо! Никакой самореализации… – от жалости к себе стало совсем тоскливо. Со слезами на глазах она стала медленно доделывать отчет – торопиться всё равно некуда…

Домой она ехала в набитой маршрутке в девятом часу вечера. Болтаясь на поручне между потным мужиком и толстопопой дамой, она мимоходом увидела, как за окном работники рекламного бизнеса наклеивали новый баннер: «Настройся на лучшее!».

«Это знак для меня!» – подумала Саша. Она всегда и повсюду видела для себя эти «знаки». Они могли означать что угодно: ответ на давно мучивший вопрос или решение мелких каждодневных ситуаций. Это могла быть надпись на стене или случайно сказанное кем-то слово, музыка, звучащая из проезжающей машины или бросающийся в глаза заголовок в газете. Но он определял всё её дальнейшее настроение и предсказывал грядущее. Как это ни парадоксально, но всё всегда сбывалось – достаточно было это правильно истолковать.

«Ладно, день прожит. Всё дурное нужно оставить на работе до понедельника. В конце концов, не хочется опять убить все выходные на одни расстройства. Сейчас поужинаем, включим тупую юмористическую передачу и мозг отключится. Будем смотреть и отдыхать. Как раньше. Если бы муж был сейчас дома!» – Ей вдруг так захотелось, чтобы он понял и пожалел её… Просто так, ни за что, просто пожалел.

Квартира… Судя по ботинкам в коридоре, муж уже дома. Саша обрадовалась. Окончательно стряхнув с себя грустные мысли, она навесила на лицо доброжелательную улыбку.

– Ты сегодня пораньше? Завтра выходной? – она зашла в комнату. Муж куда-то собирался.

– Не, завтра по обычному графику работаю. А сегодня с мужиками в баню пойдем, вот зашел за вещами.

Внутри сразу куда-то опустилось всё то позитивное, на что Саша себя так настраивала. Доброжелательная улыбка угасла.

– Понятно. – Голос ее дрогнул. – Значит, сегодня я лягу спать традиционно одна, да и выходные, как всегда, проведу в одиночестве. – Она медленно закипала.

– Сашка, ну только не надо начинать! Я тоже работаю и тоже устал. Дай отдохнуть нормально.

– Для тебя нормальный отдых – только с пивом и мужиками? А с женой хоть раз в месяц отдохнуть не пробовал? – Она незаметно для себя переходила на крик. – Тебя вообще не заботит, что я так поздно с работы прихожу, если мой рабочий день до пяти?

– И чё теперь, увольняться? Работа у тебя такая, терпи. Я же терплю.

– Да тебе наплевать на меня! Я сдохну – ты и не заметишь!

– Да в чем проблема-то? Чё ты бесишься? Всё у тебя есть, а ты вечно недовольна. И не ори на меня. Я не виноват в твоих проблемах. – Он закурил, взял ключ от машины и ушел.

Саша неистовствовала.

– И чего это я, интересно, бешусь? – Она выглянула в окно и посмотрела, как муж садится в машину. Даже не оглянулся. – Да у меня же есть всё для полного счастья, всё – жри не хочу! Я еще молодая и красивая, но мне 31, половина жизни уже прожита. Когда я уже жить нормально начну? Жить, радуясь жизни? Пока я сижу и жду, когда счастье нахлынет, мне уже 70 будет. А в 70 оно мне уже и даром не сдалось… Она секунду поколебалась, что лучше – разреветься или «выкинуть» со злости «что-нибудь эдакое», и выбрала второе.

– Ну нет, не знаю, как насчет всей жизни, а в эти выходные я точно не буду сидеть одна.

Она схватила телефон:

– Вик, ну что, во сколько встречаемся?

– Ну вот это другое дело! Узнаю старую добрую Саньку!

«Санька» достала большую деревянную шкатулку. Её сложнейшие узоры из райских птиц и россыпей цветов вырезал какой-то неизвестный ей тюремщик. Торговец, который продавал ее за копейки, не только не скрывал этого, но считал это одним из важнейших ее достоинств. Когда Саша купила ее, Вика вся обплевалась, а Саше она нравилась. Именно в этой шкатулке она хранила свою самую важную коллекцию – браслеты. Она неведомо сколько лет собирала коллекцию браслетов на все случаи жизни. Со многими другими вещами она готова была расстаться хоть сейчас, но эту коллекцию хранила, как хранят самые любимые фотографии важных моментов жизни. И каждый у нее с чем-то ассоциировался и что-то символизировал. Как правило, символика почему-то получалась обратной, шла в разрез с ее настроением. Вот в этом легкомысленном браслете с сердечками она с Викой сдавала нудную философию. Вот в этом, строгом и дорогом, она, правда, ходит на важные официальные встречи. Но есть еще один «официальный», с неприличной тематикой… Она прячет его под рукавом жакета. Её просто греет мысль, что когда все вокруг с такими серьезными лицами, у нее на руке маленький бунт. А когда на руке был вот этот, самая простая цепочка – муж сделал ей предложение… Она поскорее бросила его назад в шкатулку и, достав искомое, убрала коллекцию подальше. Сегодня металл и кожа. Оковы и сбруя.

Саша жирно красила глаза черным. Сегодня в клуб она наденет свое самое короткое черное платье и туфли на самых высоких каблуках. Каблуки – это её тема. У Саши два предмета гордости: красивая грудь и высокий рост. Она всегда была вровень с мужиками, а каблуки давали ей возможность быть и повыше многих мужиков. «Такая дылда, да еще и каблуки напялила…» – слышала она порой шепоток за спиной – и довольно улыбалась. Ей нравилось! Нравилось смотреть на них сверху вниз. А на избранные макушки, как, например, лысина одного из ее многочисленных начальников, ей хотелось просто плюнуть. Она наслаждалась смущением, робостью, а иногда и смятением тех низкорослых носителей «Y»-хромосомы , которые видели ее впервые. Мужа она выбирала по принципу «не дорос – не подходи» и к кандидатурам ниже себя относилась снисходительно. Всё же мужа она выбрала не намного выше себя, а на каблуках и вовсе… Почему? Да Бог знает.

Саша откопала среди растрепущих волос левое ухо и вдела во все многочисленные дырки серьги. Посмотрелась в зеркало: высокая, красивая, худая, с яркой боевой раскраской. Никто и никогда не давал ей тридцатника, а в магазине иной раз просили паспорт, чем сильно ей льстили. Настоящая стерва. В самый раз для рок-клуба.

Подходя по Покровке к старой доброй черной лестнице вниз, где она с девчонками провела столько дивных студенческих часов, Саша притормозила: сердце ее забилось от приятного предвкушения: сейчас она оторвется по полной… Сбросит накопленные за неделю негативные эмоции. После бесовщины в рок-клубе всегда бывает спокойное и доброе утро.

Раскаты электробасов были слышны уже здесь, у входа. Публику разогревали старыми проверенными треками: «Smack My Bitch Up» сменилась «Реками времён». Саша засияла: «Это для меня… Милейшие Prodigy, душевный Кипелов… Времена меняются, а Кипелов вечен.»

Ей вспомнилось, как тогда, в студенческие времена, божественно исполнял Prodig-ей «Черный пёс», как они с Викой не пропускали ни одного концерта Кипелова в Нижнем, забирались на плечи к незнакомым парням, чтобы лучше видеть сцену, оглушительно визжали, трясли башками и выкидывали вверх «козу» и жиденькие кулачонки, обвешанные широкими напульсниками с лого «Ария», «Nightwish», «Rammstein», «Evanescence», «Pain»…

– Ты чё тут физиономией светишь, как 220 вольт? – хихикнула подошедшая сзади Вика. – Пойдем уже.

Отделавшись от фейс-контроля, Саша нырнула в мерцающую тьму клуба вслед за ней, и на секунду закрыла глаза от наслаждения. Все проблемы остались где-то там, за широкими спинами «дверных» амбалов… Среди тумана сигаретного кумара, басы оглушающей музыки гулом отзывались где-то в желудке, сотрясали мозг и зомбировали разум. Толпа ошалелых от адреналина, укуренных и упитых людей скакала по всему периметру сплошной черной массой, светя клубными неоновыми браслетами, как монолитное целое, объединенное одними желаниями. Те, кто обладал не замутненными допингами, а ясными взглядами, сливались в общем потоке с укурками, пользуясь возможностью откинуть рамки и стереотипы и двигаться так, как им хочется. Мало кто умел действительно танцевать.

А Саша умела. Когда-то, в другой жизни, она занималась go-go и шоу-балетом, и по этой причине на всех модных «party» всегда оказывалась в центре внимания.

– Абсента мне! – крикнула она бармену и, схватив голубой фужер, нырнула в толпу, тут же забыв про Вику. Все невольно расступались, чтобы посмотреть, как она танцует, и одобрительно кивали башками в такт музыки. Какой-то толстый дядя пристроился было дрягаться рядом, хватая ее за талию, но она, танцуя, отшвырнула его, погрозив пальцем. Он, вроде, не обиделся.

В центре беснующегося круга она, наконец, встретила равных себе. Компания молодых людей, которые явно были «в теме», хорошо двигались и выделывали всякие штучки. У всех были трендовые бороды и бритые виски с удлиненными макушками. Саша сразу слилась с ними и идеально дополнила их «суровую» мужскую компанию. В паузах между треками им аплодировали и оглушительно свистели.

Но Саше и этого было мало. «Ещё!.. Ещё!» – требовала её душенька. Заметив, что боковая сцена освободилась, Саша схватила за воротничок черной рубашки первого попавшегося под руку молодого человека из своей новой компании, запрыгнула на сцену сама и стала затягивать наверх и его. Тот покорно запрыгнул следом. Раздались одобрительный крики.

– Хорошо смотритесь! – вынырнула откуда-то из толпы Вика с фужером и каким-то МЧ – так у них в Университете принято было называть «молодого человека». – Респект!

Саша посмотрела на бородатого. Бородатый улыбнулся. «Да мы просто офигительно смотримся! – подумала Саша, инстинктивно отметив, что молодой человек немного выше её мужа…– Я еще та оторва, а он просто пришелец!». В глазах у «пришельца» жгли костры бесы, и Саша знала, что это всего лишь отражение бесов её собственных.

Они, как настоящие профи, быстро сработались. Всегда и во все времена людям нравились танцы, потому что они дают возможность легализовать скрытые желания. Движения становились всё более неприличными. Его руки скользили высоко по ее ногам, и уже ни для кого в клубе не было секретом, какого цвета на ней стринги. Они разгорячились сами и распалили публику, которая неистовствовала, глядя на их непристойные движения. «Ну, ещё! Ещё! – говорила Саша себе, уже не в силах остановить инерцию вседозволенности. – Не так часто ты бываешь на изнанке своей мелкой серой жизнёнки».

Ну а что «ещё»? Саша уже не знала, что бы ещё «такое» «выкинуть», ей хотелось выпрыгнуть из платья и из собственной шкуры, и неожиданно для самой себя она сделала знак бородатому, что они уходят, и спрыгнула со сцены. Наткнувшись в толпе на Вику, которая в этот раз покрутила у виска, Саша проигнорировала её и потянула молодого человека все так же за воротничок на выход из зала. Он молча повиновался ей.

Саше давно, много лет хотелось сделать с собой что-то гадкое и отвратительное, что-то, о чем она, возможно, будет жалеть всю жизнь… Ну, или хотя бы весь следующий день. Когда-то одна идейка пришла ей в голову, но муж наотрез отказался. «Ну что ж, с мужем или без него – но я попробую это.» – подумала Саша и потащила МЧ в мужской туалет.

«Стоп, леди!» – светился указатель-ладонь у входа. Саша поняла, что это «знак» для нее, и ей еще больше захотелось сделать это. Похоть и желание сделать самой себе хоть какую-нибудь дрянь овладели ею всецело. Открыв дверь ногой, она толкнула МЧ в кабинку, заперлась и…

Всё было просто. Так просто, что казалось нереальным. Саша всё сделала сама – цинично, стоя и не снимая одежды. Ей было всё равно, что подумает он. «Ты меня хочешь, и ты меня получаешь – думала она. – И я получаю своё. Мы в расчёте…»

Она поправила трусы и вышла из кабинки. В туалете по назначению было двое мужчин. Один из них понимающе улыбался, на лице у второго была откровенная зависть. Саша не спеша помыла руки и вышла, больше не интересуясь участью бородатого.

В зале она искала глазами и не находила Вику. Откуда-то из глубины мозга начала пробиваться и вещать совесть.

– Бармен, еще абсента! – крикнула Саша. – побыстрее!

Поставив выпитый залпом пустой стакан, девушка в маленьком черном платье одна уходила из клуба.

Проснувшись на следующий день поздно и в привычном одиночестве, Саша первым делом проанализировала положение дел своего мозга и с облегчением отметила, что негативные эмоции и лишний адреналин ушли из её головы.

«У меня есть несколько часов на наслаждение жизнью, пока они не вернулись…» Откуда-то из глубин мозга всё же донесся слабый укол совести: «Ты изменила мужу… Это ново…» Саша отбросила его: «Да ладно, неизвестно еще, чем он сам занимается в своей бане и на любимой работе… Я-то хоть разово…» И жизнь потекла своим обычным руслом.

За завтраком (или обедом?) Саша отыскала свой телефон в сумочке: 5 не отвеченных от Вики.

– Тебе чего не спится в такую рань? – перезвонила ей Саша. – Долго еще в клубе была?

– Я-то долго, а вот ты… – Вика выдержала тактическую паузу. – Ты что, рехнулась? Ты была в мужском туалете с этим МЧ… вдвоем?

– Что тебя смущает? – Саша откусила бутерброд. – Ты хотела побыть там втроем?

– Ну конечно, в полной антисанитарии…

– А откуда вообще у тебя такая информация? – заинтересовалась Саша, жуя. – Он поспешил порадовать друзей, а заодно и весь клуб?

– Нет, но у него на довольной роже всё написано было… Я не к этому. Ты знаешь, сколько ему лет?

– Понятия не имею, мне без разницы.

– А я бы на твоем месте поинтересовалась, прежде чем перепихиваться в туалете с подростками.

Саша прекратила жевать. По спине пробежал холодок. А Вика закончила фразу: