Эта книга предназначена исключительно для Вашего личного использования.

Она не может быть перепродана или отдана другим людям. Если Вы хотели бы поделиться этой книгой с другими, пожалуйста, купите дополнительную копию для каждого получателя. Если Вы читаете эту книгу и не покупали ее, или она не была куплена только для Вашего использования, то, пожалуйста, купите свою собственную копию.

Спасибо за уважение к нелегкой работе автора.

Пролог

Завывала метель, северный ветер разгулялся не на шутку. Снег слепил глаза, залеплял лицо, медленно таял на коже и ледяными потеками сползал вниз. А что? Вполне нормальная зимняя погода. Пригнувшись, я упрямо шла против ветра, подняв капюшон и замотавшись шарфом по самые уши. Дойдя до конторы, притормозила, пропуская спешащих коллег.

После недолгого ожидания раздался ровный гул мощного мотора, и рядом со мной остановился черный мерседес. Я замерла, не отрывая от него взгляд, стараясь протолкнуть в легкие ставший отчего-то вязким воздух.

Из машины вышел высокий сильный мужчина в одном костюме с непокрытой темно-русой головой. Не замечая меня, открыл дверцу, помог выйти из машины Лизе, первой красавице нашей конторы, а, может, и города. Бережно поддерживая, проводил ее до дверей, на прощанье нежно поцеловал в щечку и уехал.

И только тогда я смогла оторвать от асфальта закоченевшие ноги.

Вошла в фойе, провела проходилкой по дисплею вертушки, прошла внутрь. По привычке повернула голову направо, посмотрела в большое зеркало. И зря. Отражение красноносой, с горящими щеками девицы мне никакого удовольствия не доставило. По щекам холодными струйками текли то ли слезы, то ли растаявший снег. Достала платок, вытерла глаза и щеки, осуждающе покачала головой, все так же глядя в зеркало.

Это непогода. Это просто мороз, ветер и снег. Метель, одним словом. И ничего больше.

Глава первая

– Вставай, солнышко мое! – раздался над ухом мягкий бабушкин голос, и меня ласково потрепали по плечу.

Открыла глаза и сладко потянулась. Как приятно быть чьим-то солнышком. Эх, повезло мне! Крупно повезло!

Открыла глаза и повела носом. Аромат кофе приятно щекотал ноздри. Бабушка позвала уже из кухни:

– Катюша, поторопись, на работу опоздаешь!

Посмотрела на часы. В самом деле, уже восемь часов. Интересно, почему я опять не услышала будильника? На бабушку надеюсь? Нехорошо. Пришлось ускориться. Шустренько провела гигиенические процедуры и побежала на кухню.

Уррра! Кроме бодрящего кофе на столе стояла моя любимая манная кашка с кусочками яблока, сливы и абрикоса. Детская еда, но мне очень нравится. Бабушка умеет готовить эту простенькую кашку так, что она никогда не надоедает. Во всяком случае, мне.

Быстро съела. Вкусно, но мало. Вопросительно посмотрела на бабушку, намекая на добавку. Она укоризненно заметила:

– Ты и так неправильно питаешься. Кашки одни, к тому же манные. Смотри, растолстеешь!

Вот уж что меня совершенно не пугало. Не потому, что я не могла растолстеть, а потому, что мне не для кого было держать форму. А себе я нравлюсь любая. Я вообще без комплексов. Почти. Да и какие могут быть комплексы у старой девы под тридцать лет?

– Поторопить, Катерина! Опоздаешь! – бабушка не шутила.

Натянула куртку, выскочила на улицу. Б-рр! Морозец под тридцать и ветер в лицо. Хорошо, что я не крашусь, а то сейчас была бы похожа на эту дамочку, что ползла навстречу. Хотя ветер ей в спину, у нее тушь по щекам размазалась так, будто она рыдала черными слезами. Для чего краситься перед выходом на улицу в такой ветер? Неужели нельзя на работе? Пусть даже за рабочим столом непозволительно, всегда можно уединиться в туалете. Или там таких желающих невпроворот? Загадка…

Иду вперед, против ветра, склонившись и тупо глядя вниз. Ровная утоптанная дорожка, местами переходящая в столь же ровный каток. Но обувь у меня хорошая, подошвы не катаются, так что иду себе потихонечку. До работы времени вполне достаточно, тем более с городским транспортом мне связываться не нужно, я живу неподалеку.

До любимой конторы добралась за пятнадцать минут. Уже хотела заскочить в дверь, за которой было так тепло и уютно, как у подъезда остановилась роскошная иномарка. Я замерла, будто меня кто-то приклеил к порогу. Ну за что мне это, за что?

Как я и ожидала, из машины вышел Макс. Красивый, высокий и харизматичный. Подошел к дверце пассажира и распахнул ее. Помог выйти Лизоньке, мы с ней вместе работаем. Она красавица, умница и к тому же дочь олигарха. И хоть я, в принципе, человек не завистливый, но, едва я вижу их вместе, во мне все вопит от несправедливости. Отчего одним все, а другим ничего?

Но я безжалостно эту дурацкую зависть придушила. Вот если бы Лиза была плохим человеком, тогда можно было бы завидовать, а так ни к чему. За те три года, что она здесь работает, мы с ней сдружились. Вот если бы не Макс…

Лиза опять была в модельных сапожках на высоченных каблуках. А асфальт перед конторой наш дворник чистит не особо, лед кругом. Она попыталась пройти на своих каблучищах по этому катку, но тут же поскользнулась. Недолго думая, Макс легко подхватил ее на руки, занес в холл. Вокруг раздался восхищенный вопль: «Ооо!!!»

Невольно оглянулась. Я-то думала, я одна любуюсь этой трогательной сценой, а тут половина нашей конторы! Но это и понятно – до начала работы осталось пять минут.

– Чего стоим? Опоздать решили? – суровый глас начальницы экономического отдела Веры Гавриловны быстренько вывел народ из восторженного ступора.

Поскольку это был мой непосредственный начальник, то в дверь я влетела первой. Провела картой доступа по дисплею турникета, вихрем пронеслась по холлу. Краем глаза заметила, что Макс приложился к Лизиной щечке, как к иконе. Сердце болезненно сжалось, но я, не отвлекаясь, целенаправленно устремилась к лифту.

И вовремя. Заскочила в него второй, следом залетело еще четверо. Желающих подняться вместе с нами за спиной осталось немерено, но мы гордо нажали на кнопку «пуск» и плавно поплыли вверх, оставив внизу толпу стенающих. А что делать? Конкуренция. Принцип один: не зевай! А кто не успел, тот, соответственно, опоздал.

Вообще-то лифтов в здании три пассажирских плюс один грузовой, но в исправном состоянии стабильно находится только один. Остальные в перманентном ремонте. Полдня проездят и застрянут между этажами. С пассажирами, естественно, чтоб насладиться возмущенными воплями.

Все, кто не успел в лифт, ползут по лестнице. Ладно, если работаешь на третьем, а если на десятом? Хотя наши мужчины строго пешком ходят, это для здоровья полезно. Молодцы, конечно, я вот с утра из-за полусонного состояния предпочитаю на лифте, хотя работаю всего на пятом этаже.

Вышла на своем пятом, проворно забежала в отдел. Начальницу треба опередить, поскольку дисциплина – это святое. Первым делом включила комп, пока он загружался, сдернула куртку, шапку, стянула сапоги и плюхнулась на свое место, типа работаю уже. И давно.

Сидевшая рядом со мной Марья Ивановна несколько раз восторженно ударила в ладоши.

– Браво! Вот это скорость! А чего ты так торопишься? Веры Гавриловны еще нет.

Опровергая ее слова, в кабинет вплыла наша суровая начальница. В деловом костюме, со строгой прической, в туфлях со средним каблучком. И с макияжем! Ох, и когда она успела? Мы же внизу вместе были! Ну, накрасилась дома, на работу ее муж подвозит, а вот все остальное когда?!

Скосила глаза вниз. Босые ноги стоят на голом полу. Ну, не совсем босые, в колготках, но без туфель. Заметит или нет? Если нагнется, то точно заметит. Осторожно подтягиваю ноги поближе. Мне с начальством ссориться не резон. Мне работа нравится, да и зарплата вполне устраивает. К тому же коллектив у нас хороший.

Еще бы Вера Гавриловна так ревностно за дисциплину не радела, но это уж пустые мечты. Хотя свирепствует она только после оперативок у генерального, когда всем начальникам хвоста накрутят. Похоже, сейчас именно тот случай.

– Доброе утро? А где остальные? – строго вопросила Вера Гавриловна и внимательно оглядела кабинет, видимо, ожидая, что остальные сотрудницы немедля вынырнут из-под столов.

– Доброе, доброе, – с изрядной долей ехидства ответила ей Марья Ивановна. – А где остальные, известно, – в очереди к лифту стоят.

– А почему бы им лестницей не воспользоваться? – Вера Гавриловна посмотрела на себя в висящее прямо возле нее зеркало и поправила выскользнувший из прически непослушный завиток. – Это для здоровья полезно.

– Смотря для чьего здоровья, – с ехидцей уточнила Марья Ивановна. – Если наша Лизонька вздумает взобраться по лестнице в своих супермодных сапожках, то мы ей дружно передачки в больницу носить будем, потому что сломанной ногой она точно не отделается.

Вера Гавриловна утомленно вздохнула.

– Что за глупые привычки у девочки? Для чего она в эти шевровые колодки обряжается? И так хороша до чертиков. Куда еще краше-то?

– А у нее комплекс такой, Вера Гавриловна, – тут уж вступила в разговор и я. – Вы ее кавалеров видели? Рост у них какой, помните? Вот она и пытается им как-то соответствовать. Чтоб не подавляли.

– Да? – Вера Гавриловна никогда об этом не задумывалась. – А почему бы ей по росту парней-то не выбирать? Чтоб не подавляли?

– Если бы она их сама выбирала, то и проблем бы не было. А то ее выбирают. Там напор такой, не увильнуть.

Прерывая наше милое обсуждение Лизонькиных ухажеров, в кабинет решительным шагом вошла Любовь Николаевна в черной норковой шубке, следом заплыла Лизонька в своей шиншилле, как всегда, ангельски прекрасная.

Увидев начальницу, Любовь Николаевна обвиняюще вопросила:

– Доколе мы будем терять рабочее время в ожидании лифта, Вера Гавриловна? Пятнадцать минут коту под хвост! – и она сердито рубанула рукой воздух.

– А чего вы так нервничаете, Любовь Николаевна? – тихонько похихикивая, поинтересовалась Марья Ивановна. – Вы же карточку к дисплею приложили, значит, вы уже на службе, волноваться не о чем. Солдат, как известно…

– Как это не о чем?! – пафосно прервала ее Любовь Николаевна. – Работа стоит, у меня заданий уйма! Ваших, между прочим, Вера Гавриловна!

Не вдаваясь в непродуктивные разборки, начальница сделала плавный шаг назад и бесшумно выскользнула за дверь. Любовь Николаевну переспорить было невозможно, проверено длительным опытом.

Скинув с плеч шубку, Любовь Николаевна повесила ее в шкаф на плечики, продолжая возмущаться:

– Что за хозяйственный отдел у нас! Неужели нельзя нормально отремонтировать эти несчастные лифты! Стоишь, как дурак, в бесконечной очереди!

Лизонька сладко зевнула, прикрывшись ладошкой, и аморфно поддержала:

– Да, это неприятно.

– А почему ты нормальную обувь не носишь? – задала провокационный вопрос Марья Ивановна. – Тогда могла бы и по лестнице подняться. Гораздо быстрее бы было.

Лиза призадумалась.

– Теоретически могла, конечно. Но без каблуков я себя какой-то незначительной чувствую. Мелкой какой-то.

Мы с Марьей Ивановной переглянулись. Она мне подмигнула: «ты права», и снова повернулась к медленно разоблачающейся Лизе.

– А мелкой ты себя рядом со своими кавалерами чувствуешь?

– Ага! – сонно призналась та. – Они меня подавляют.

Я мысленно себя похвалила. Все-таки есть у меня интуиция и чутье! Есть! Хотя я просто ее чувства на себя примерила. Я Лизу сантиметров на семь повыше буду, и то мне в присутствии Шурика, ее бывшего ухажера, тоже не по себе становилось. Как наклонится над тобой такой жлоб, сразу «караул» кричать хочется.

Любовь Николаевна приняла деловой вид и направилась к чайнику.

– Кто будет кофе?

На кофе согласились все, хотя и я, и Марья Ивановна плотно завтракаем дома. Кофе же не еда.

Любовь Николаевна ревниво поглядывала на молча пившую кофе Лизу. Тут без комментариев – Любовь Николаевна считалась первой красавицей нашей конторы, когда черт недальновидно принес в нее Лизоньку. Наши немногочисленные мужчины были сражены с первого взгляда, за что Любовь Николаевна Лизоньку не любила.

– Ты замуж-то когда выйдешь, Лиза? – Любовь Николаевна нацелила на нее указательный пальчик с затейливо выведенным аленьким цветочком на тщательно отполированном ноготке. – Пора бы уже! А то только парней с панталыку сбиваешь!

– Замуж? – Лиза будто очнулась от каких-то затаенных мыслей. – Зачем?

Любовь Николаевна даже поперхнулась.

– Как это зачем? Все девушки хотят замуж!

– Не все. Я не хочу, Катя тоже не хочет.

Любовь Николаевна пренебрежительно посмотрела на меня.

– Ну, Катя хочет. Просто у нее возможности нет.

Мне стало смешно. Возможности нет? Вот как? Это она зря. За мной многие ухаживать пытались, только мне это не интересно. И даже напрягает.

– Вы считаете, что она некрасивая? – с вызовом спросила Лиза.

Мне стало не по себе. Такое чувство, что меня здесь нет.

– Ну, не то что некрасивая, – все повернулись ко мне, беспристрастно оценивая мой внешний вид, но какая-то блеклая, – вынесла свой вердикт Любовь Николаевна.

– Если вас не накрасить, вы еще более блеклой будете, Любовь Николаевна, – беспощадно разоблачила ее Лиза. – Просто Катя не красится. Потому что не хочет к себе внимание привлекать. Ненужно ей это.

Это было верно, и я хмуро посмотрела на Лизоньку. Вот ведь психолог доморощенный!

– Почему это она не хочет к себе внимание привлекать? – Любовь Николаевна не могла понять явного пренебрежения столь значимым для нее внешним видом. – Это же глупо.

– Потому что замуж не хочет, как и я.

– Она поэтому не красится и серой мышкой выглядит, ясно. Но ты-то зачем тогда парней привлекаешь яркими нарядами и макияжем? Если в самом деле замуж не хочешь? – Любовь Николаевна не видела логики в ее поступках.

В этом я ее полностью поддерживала. В самом деле, что-то одно. Или ты не хочешь замуж, тогда не для чего из себя тропического махаона изображать, или хочешь, и тогда образ тропической бабочки вполне оправдан. Нужно быть последовательной.

Лиза допила кофе, поставила кружку на край стола и ответила:

– Я не вообще замуж не хочу. Я не хочу за тех, кто за мной ухаживает. Мне хочется настоящей любви. Знаете, чтоб от одного-единственного поцелуя сердце куда-то провалилось, и сразу стало ясно: это он!

Любовь Николаевна озадаченно похлопала длиннющими ресницами. Я даже испугалась, что сейчас половина из них отвалится.