– Насчет подлинности герцогини у меня тоже возникли сомнения, уж слишком она молода для нашей Генриетты. Та, когда была здесь в последний раз несколько лет назад, выглядела куда старше, да и вела себя по-другому. Но это ничего не значит. Без облеченного властью человека мы бессильны и ничего не можем сделать.

– А вот об этом я уже подумала! – хвастливо заявила Фийна. – Скоро здесь будет глава рода маркизов Парванских. Уж он-то членов своего рода всех наперечет знает, тем более саму герцогиню.

Господин Летин подпрыгнул и так побледнел, что стали видны веснушки на его толстом длинном носу. Казалось, еще немного, и он лишится сознания, как слабонервная барышня.

– Как? Сам маркиз Шахтир Парванский?

Озадаченная подобной реакцией горничная кивнула. По ее недалекому разумению их ожидала большая честь. Но у управляющего было на этот счет другое мнение.

– Ужас! Нужно немедля объявить генеральную уборку! Маркиз чрезвычайно придирчив и наверняка выразит свое недовольство пренебрежением, с каким мы содержим этот дом!

И он умчался, велев Фийне взять тряпку, и как следует протереть коридор, в котором они стояли. Горничная скорчила пренебрежительную гримасу. Зачем ей надсажаться? Маркиз наверняка весомо поблагодарит ее за старание и служение его интересам. Это пусть другие выслуживаются перед управляющим, а она не станет. После проверки маркизом дел в имении еще неизвестно, останется ли управляющий на своем месте. Кто знает, возможно, его займет та, что поболее него печется о благополучии рода маркизов Парванских? – и она горделиво пошагала прочь.

Вот так и получилось, что прислуга принялась с невероятным рвением и пылом убирать в доме, что Генриетта приписала своему появлению. Она так и сказала Алие:

– Знаешь, порой появление хозяев благотворно действует на нерадивых слуг. Если б я не появлялась здесь еще лет десять, дом полностью зарос бы грязью.

Ее деятельная камеристка, разобравшая уже более половины принесенных с собой вещей, с ней не согласилась.

– Ваша светлость, я, конечно, человек маленький, но все-таки уши и глаза у меня есть. Когда я проходила по коридору из кухни, где слегка перекусила, то слышала о появлении здесь какого-то жуткого придирчивого типа, который выгонит всех, если увидит, как плохо содержится поместье. О вас никакой речи не было.

Но герцогиня легкомысленно махнула рукой.

– Кто здесь может появиться без моего разрешения? Я законная владелица этого поместья. И волнуют меня сейчас вовсе не глупые пересуды недобросовестных слуг.

Алия навострила было свои ушки, но хозяйка больше ничего не сказала, уйдя в парк, дабы не мешать камеристке разбирать оставшиеся вещи.

Гуляя по парку, герцогиня с раздражением отмечала и нечищеные запущенные аллеи, и заглушенные сорняками розовые кусты, и даже засохшие деревья с вздернутыми к небу черными ветвями, будто восставшие из могил мертвецы. А ведь деньги на содержание имения управляющий получал исправно. Похоже, все оседало в его бездонном кармане.

Пообещав себе, что исправит это безобразие в самое ближайшее время, дошла по некошеной пожухлой траве до чугунной ограды и вдруг увидела семейный склеп, отделенный от парка решеткой и унылым пустырем. Тетя никогда не говорила ей о нем, да и в этой части парка им бывать не доводилось. Это было странно, ведь обычно умерших предков принято почитать. Хотя тетя не принадлежала к роду Парванских, возможно, именно этим и объясняется ее столь явное пренебрежение к усопшим родственникам супруга?

Генриетте захотелось положить цветы к гробу Лауренсии, ведь она наверняка лежит среди членов семьи. Дойдя до калитки, находившейся неподалеку, удивилась: та была не только закрыта на внушительный замок, но и заварена по периметру толстым металлическим прутом. Это было очень странно, и Генриетта снова припомнила видение в зеркале. Неужто этот исчезнувший тетин муж-изменник спит неестественным сном в склепе?

Она поежилась. Как же это страшно! Одна мысль о том, что живой человек может провести столько лет среди покойников, внушала ей мистический ужас. Нет, Лауренсия не могла быть столь жестокой! Но, припомнив ледяную стужу в глазах тети, когда той приходилось отвечать на вопросы о муже, с сожалением признала: нет, в порыве отчаяния та вполне могла отомстить неверному супругу и таким варварским способом.

Генриетта и сама чуть было не сотворила нечто подобное во время той безнадежной боли, что терзала ее душу после подсмотренной сцены в тайном переходе. Хорошо, что у нее не оказалось такой страшной возможности. Да она и не думала о мести, ее целью было излечение от страданий, чему замечательно помог тетин подарок.

Медленно пошла обратно, раздумывая, стоит ли приказать открыть калитку или оставить все так, как есть. Уже подходя к дому, обратила внимание на суету, творящуюся вокруг. Несколько десятков человек, причем большая часть их была не в униформе имения, а в простой одежде, спешно приводили в порядок парк. Неужели управляющий позвал на помощь крестьян из близлежащих деревень? Это было неправильно, ведь осенью дел в крестьянских семьях полно, и Генриетта решила выяснить, в чем дело.

На нее никто не обращал внимания, более того, когда она нечаянно пересекла дорогу здоровенному мужику с тележкой, заваленной всяким хламом, тот оскорбил ее, обозвав неуклюжей коровой. Это было дико, и Генриетта пожалела, что у нее нет никаких магических способностей. С каким бы удовольствием она ожгла бы охальника крапивой по голому заду!

Похоже, Алия была права, говоря, что готовятся к появлению того, кого боятся, и это явно не она. Кто же это может быть? Кто смеет распоряжаться в ее поместье, как в своем, да еще без ее ведома? Так и не догадавшись, вошла в сияющий чистотой дом. Мимо пронесся управляющий, подгонявший слуг. На хозяйку он внимания не обратил, будто та была пустым местом, хотя она пыталась его остановить.

Это озадачило ее еще больше. Хотя, если сюда дошла весть о ее мнимой смерти, то отношение к ней прислуги становилось понятным, они попросту считают ее самозванкой. А вот кто может быть незваным визитером? Ведь в случае ее смерти поместье переходит к ее сыну, а он вряд ли захочет здесь появиться. К тому же его никто и никогда не называл «жутко придирчивым».

Так кто же это и что ему здесь нужно?

Герцогиня о возможной потере имения не сильно переживала, да под заклятьем это было и невозможно. Решив, что в случае изгнания из этого дома у нее вполне достаточно средств, чтоб с помощью сестер Салливерн обосноваться где угодно, ведь ей вовсе не нужен огромный замок с охраной, взяла из книжного шкафа один из любимых тетей рыцарских романов и, удобно устроившись в мягком кресле, принялась за чтение.

Но почитать ей не удалось. В дверь, предварительно тихонечко постучав, заглянула Алия.

– Ваша светлость, – начала она было, но, вспомнив о предупреждении, быстро поправилась: – леди Генриетта, тут к вам один из садовников просится поговорить.

Озадаченная столь странной просьбой низшего служащего, герцогиня отложила в сторону книгу и велела:

– Проси!

Дверь открылась шире, и в будуар вошел немолодой мужчина в чистом, но изрядно поношенном кафтане. Поклонившись, он принялся сбивчиво говорить:

– Извините меня, ваша светлость, но тут такие дела творятся. Управляющий вызвал главу рода Парванских, он завтра должен быть здесь. Тут все считают вас самозванкой. Я знаю, это не так, я вас хорошо помню, и тетю вашу тоже. Вы уж извините меня, но они хотят вас отсюда выгнать.

Генриетта улыбнулась подтверждению своей догадки. Итак, она была права, когда предположила, что весть о ее мнимой смерти дошла и до этого дальнего уголка. Жаль, конечно, что так быстро, но ничего страшного. У нее несколько путей – уехать самой; остаться, доказав, что она и есть якобы погибшая герцогиня, чего бы не хотелось, поскольку об этом непременно узнает и ее супруг, с которым она не желает больше иметь ничего общего; обратиться за помощью к леди Салливерн, они непременно найдут выход из этой ситуации.

Странно, что она не подумала о подобном неприятном развитии событий, когда попросила перенести ее сюда. Впрочем, у нее и без того было полно проблем.

– Спасибо за предупреждение, – она ласково улыбнулась садовнику, – я приму это к сведению. – И она протянула ему золотой.

Он принялся отмахиваться от вознаграждения, говоря, что он не за деньги, а по велению души, потому как всегда стоял за справедливость. На эти горделивые слова герцогиня заметила, что монета вовсе не для него, а для его жены. Уж ей-то золотой в хозяйстве непременно пригодится.

Садовник был вынужден признать эту прописную истину, и ушел, гадая, чем же может помочь своей госпоже, если той прикажут покинуть поместье. Решив собрать всех старых служащих, кто может подтвердить подлинность герцогини, пошел говорить с теми, кто ее помнил.

Вошедшая в комнату взволнованная камеристка застала свою госпожу безмятежно улыбающуюся над романом.

– Леди Генриетта! – воскликнула служанка, не понимающая, как можно так пренебрегать собственной безопасностью. – Что нам делать?

– А что случилось? – подняла голову ее леди.

– Такие происки против вас, а вы не беспокоитесь? – поразилась камеристка.

Поведение госпожи никак не вязалось с ней прежней, которая могла не спать ночами из-за сущего пустяка, боясь разочаровать своего муженька.

Генриетта не сочла нужным волноваться и постаралась успокоить свою впечатлительную служанку:

– Вот когда слова перейдут в дела, тогда я и буду принимать меры, а пока не вижу в этом никакого смысла. Но тебе не кажется, что пора обедать?

– На кухне никого нет, все бегают по дому и убирают застарелую грязь. Но я принесла кое-что. Правда, я не особая кулинарка, но все-таки готовить умею! – с затаенной гордостью провозгласила Алия и приоткрыла дверь в гостиную. – В общей столовой, куда любой может зайти, я накрывать стол не стала.

– Ты умница! – от души похвалила ее Генриетта и пошла обедать. – Уже сидя за столом, поинтересовалась: – А сама-то ты поела?

Алия рассмеялась.

– Конечно! Повар себя никогда не забудет!

Улыбнувшись этой старой верной шутке, герцогиня съела почти все, что раздобыла и приготовила заботливая служанка. Потом до вечера читала найденные у тетушки романы, улыбаясь их наивности, немного прогулялась перед сном, чтоб крепче спать, поужинала принесенными Алией ветчиной с хлебом и овощами, и уснула.

Спала крепко и без сновидений. Но на рассвете проснулась, как от толчка. Зябко поеживаясь, в доме было прохладно, накинула на плечи приготовленный камеристкой теплый халат и вышла в будуар. Солнце еще только вставало, и руны на раме старого зеркала молчали.

Подойдя к окну, Генриетта залюбовалась парком, медленно проявляющемся в мареве розоватого рассвета. Роса на траве и цветах играла всеми красками радуги, создавая невероятно красивую картину. Золотистое солнце, встающее на горизонте, светило все сильнее, обещая радость, и Генриетта решила, что ни за что отсюда не уедет. Ей вообще стоило бы оставить Эрнольда еще несколько лет назад и жить здесь, наслаждаясь тишиной и покоем.

Повернувшись, охнула – руны на раме сияли ярким золотом. Она чуть было не прозевала их появление! Подбежав, провела рукой по верхним, и в зеркале, как и вчера, отразился спящий мужчина. Немного понаблюдав за ним, герцогиня положила руку на запястье и вслух назвала имена сестер.

Они появились через пару минут, зевающие и растрепанные, но в красивых утренних платьях. Впрочем, Генриетта тут же догадалась, что вместо платьев были мороки.

– Ох, какая рань! – Изабель потерла лицо руками, пытаясь взбодриться. – В столице еще ночь!

Герцогине стало немного стыдно, но ведь они сами попросили, чтоб она их позвала!

– Здесь уже утро, хотя и раннее. Но вот тот мужчина, о котором я вам говорила.

Мгновенно проснувшись, сестры метнулись к зеркалу.

– Какой красавчик, – оценила спящего Изабель. – Но он под заклятьем, смотри, Беатрис!

Та кивнула.

– Однозначно. Но спит он уже давно, на нем даже пыль лежит. Никогда такого не видела. Кто это такой, интересно?

Подошедшая поближе герцогиня мрачно пояснила:

– Боюсь, это тетин муж из рода маркизов Парванских, к которому принадлежу и я. Впрочем, мне его видеть не доводилось ни живьем, ни на портретах. Он предал Лауренсию, изменив ей с одной из молодых соседок, и после этого внезапно исчез. Найти его так и не смогли.

– Если это он, то ваша тетя была весьма решительной женщиной, – восхищенно присвистнула Изабель. – Одобряю!

– Надо бы его разыскать и разбудить, – практично предложила Беатрис и вежливо поинтересовалась у герцогини: – Если вы не против, конечно.

– Да с чего мне быть против? – пожала та плечами. – Это имение по брачному договору принадлежало тете лично, и делать с ним она могла все, что хотела. Так что для меня ничего с его пробуждением не изменится. А вот для сегодняшнего главы рода – очень даже.

Изабель довольно хлопнула в ладоши.

– Ага! Он перестанет быть главой, ведь теперь он не будет старшим среди мужчин рода. Этот красавчик явно старше всех.

– Чем тебе досадил нынешний? – с удивлением спросила у нее Беатрис. – Такое чувство, что вы с ним знакомы.

– Ага, вот что значит влюбиться по уши! – захихикала Изабель. – Пока ты кое-кому строила глазки, мне довелось познакомиться с маркизом Шахтиром Парванским. Весьма противный тип, доложу я вам, уж извините, герцогиня.

– Я совершенно с вами согласна, Изабель. Он на редкость занудный и неприятный человечек, – Генриетта брезгливо сморщилась. – Не хотелось бы мне с ним встречаться.

– Давайте ближе к этому телу, – невольный каламбур Беатрис восхитил Изабель, и она хотела было высказаться весьма и весьма вольно, но герцогиня предусмотрительно заметила:

– В самом деле. Мы же не знаем, сколько времени в зеркале будет видно это помещение. Вдруг только пока рун касаются солнечные лучи?

Изабель тут же отбросила глуповатые подтрунивания и спросила уже серьезно:

– Вы правы. Надо спешить. Как вы думаете, где это может быть?

– Я вчера видела семейный склеп, возможно, он там. Но до склепа не дойти, калитка не просто закрыта, она заварена. Хотя я шла не по главной аллее, а по полузаброшенной тропке. Но вокруг обходить очень далеко.

Беатрис отошла подальше от зеркала.

– На склеп не похоже. Вот идите-ка сюда.

Они отошли к противоположной стене. Картина в зеркале увеличилась, появилась перспектива, и стало ясно, что ложе, на котором лежит мужчина, стоит в довольно большом помещении, полутемном, с каменными столбами посредине. Низкий сводчатый потолок был почти черным то ли от грязи, то ли от копоти, и стены, слабо виднеющиеся вдали, были сложены из грубо обтесанного дикого камня. Больше в помещении ничего не было.

– Не склеп, – одновременно сказали герцогиня и Изабель. – Но тогда где же это?

– Похоже на какое-то подвальное помещение, – Беатрис принялась ходить по комнате, не отрывая взгляд от зеркала. – Замурованное, что ли?

– Вам не доводилось бывать в подвалах этого дома? – с интересом спросила Изабель у Генриетты.

– Нет, никогда. Зачем? – герцогиня уже поняла, какое путешествие им предстоит и мысленно застонала. Она никогда не любила крыс, мышей, пауков, в общем, все то, что было связано с грязными подвалами.

Но у сестер от предвкушения аж глазки засверкали.

– Пошли скорее, пока все спят! Это же так интересно! – Изабель двинулась к выходу.

– Я не могу, – хмуро остановила ее Генриетта. – Я не готова.

– Да к чему готовиться-то? Мы на бал, что ли, собираемся? – не поняла ее Изабель.

– Мы идем к мужчине, конечно, если найдем его пристанище, – непреклонно сказала герцогиня. – Я не могу показаться ему в таком виде, – и она указала на свой халат. – Вы-то одеты пристойно, не то, что я.

– Ох ты, какая незадача! – фыркнула Изабель, и на Генриетте оказалось вполне приличное темно-серое шерстяное платье.

Пощупав ткань и почувствовав тепло от тонко выделанной шерсти, герцогиня несколько удивилась. Она думала, что мороки неощутимы, во всяком случае, не так похожи на настоящие. Впрочем, вспомнив неотличимого от нее самой двойника, сотворенного сестрами, признала свою ошибку.