© Татьяна Герцик

* * *

Глава первая

Ночь выдалась на удивление теплой. Легкий ветерок отгонял назойливую мошкару, и она пела свою нудную песню где-то в вышине. Я сидела на берегу величественной реки, завороженная удивительным зрелищем.

Огромная луна, поднимаясь из-за противоположного берега, превратила воду в расплавленное серебро. Еще немного и можно раствориться в этом огромном зазеркалье. Так хотелось пойти по раскинувшейся передо мной невероятной серебряной дороге, но я понимала, что дороги нет, это только оптический обман.

Неслышно подошел и сел рядом отец, обхватил колени, положил на них подбородок и замер, глядя на реку.

– Красиво? – папа тоже был удручен. Еще бы – бабушка для меня была бабушкой, а для него она была мамой.

– Красиво. – Я постаралась, чтобы голос не дрожал, но он все равно дрогнул на последнем слоге. – Вот бы уйти по ней в эту ослепительную даль…

– Не надо, моя дорогая, – серьезно предостерег отец. – По этой дороге уходят навсегда. Уходят туда, откуда нет возврата. К сожалению, по ней ушла и наша дорогая бабушка. Но тебе лучше по этой дороге не ходить. Пока не придет твое время.

– А когда оно придет? – я не понимала, чем может грозить мне эта божественно прекрасная лунная дорога.

– У каждого свое время. Запомни, дочка: по лунной дороге нельзя просто гулять. По ней можно только уходить. Навсегда. Старайся никогда на нее не вступать. Запомнишь?

Он говорил со мной как с маленькой, рассказывая волшебную, далекую от реальности сказку, и я легко согласилась:

– Ладно. Запомню.

Мы посидели еще немного. Потом папа спросил:

– Пойдем домой?

Я отрицательно покачала головой. Такие удивительные ночи в наших краях были редкостью, и мне хотелось еще посидеть под этой невероятной луной и полюбоваться серебряной дорогой.

Он тяжело поднялся.

– А я пойду. Что-то устал. Но ты долго не засиживайся. Мама будет беспокоиться.

Он ушел, а я так же, как до этого он, подтянула коленки к подбородку, устроилась поудобнее и принялась смотреть на изменчивую воду.

Огромная река манила к себе и звала, обещая что-то непонятное, но очень приятное. Но я не поддавалась на ее коварный зов, и купаться не шла. Во-первых, я была достаточно взрослой, все-таки через месяц иду в одиннадцатый класс, чтоб купаться в одиночестве по ночам, а во-вторых, в этом месте после весеннего лесосплава оставалось полно коряг, о которые вполне можно было пораниться.

Берег вроде как принадлежал нашему садовому товариществу, и, по мнению местных властей, чистить его должны были мы. Но у нашего правления было другое мнение – все берега и реки в нашей стране принадлежали государству, то есть тем самым местным властям, и чистить дно реки должны были они.

В общем, купаться тут было нельзя. Подальше, внизу, возле деревни Ясини, был оборудован неплохой пляж, и я часто туда ходила плавать, но днем. А здесь мне нравилось потому, что с высокого пригорка было видно все вокруг.

Тишина завораживала, заставляя думать о чем-то неземном, вечном, таком, что существовало испокон веку и которому дела не было ни до меня, ни до других недолговечных людишек.

Внезапно, взрывая безмятежность ночи, справа раздался женский визг и мерзко загромыхала оглушительная музыка. Захотелось зажать уши и выругаться.

Опять! Сколько раз этим придуркам из соседней деревни говорили, что ночью люди спят, но что им до других? Им хорошо, и ладно.

Орало радио «Шансон», транслируя мерзкий блатняк, пара упившихся вусмерть бабенок подпевала ему визгливыми голосами, им вторили мужские нетрезвые баритоны.

Очарование ночи пропало. Вздохнув, я поднялась, отряхнула шорты и осмотрительно, чтоб не попасться на глаза пьяной швали, пробралась за ограду товарищества.

Наш кооператив когда-то принадлежал областному профкому научно-исследовательских институтов области, вернее, членам профсоюза. Профком давно расформировали, но в товариществе до сих пор состояли приличные люди, шантрапы, как в других таких же садоводческих хозяйствах, не было. Нашими соседями слева была семья преподавателей классического универа, справа жили кандидаты наук одного из НИИ.

Да и мои родители тоже не выпадали из общей когорты: папа, кандидат физико-математических наук, служил, как он красиво изъяснялся, в научно-исследовательской лаборатории одного из оборонных заводов, мама, тоже кандидат, только уже медицины, работала в областной больнице. Уже взрослый брат тоже недавно защитился, став кандидатом физико-математических наук, и уехал в Москву по приглашению одного из ведущих научных институтов страны.

Бабушки и дедушки с обеих сторон у меня тоже были весьма и весьма культурными людьми. И прабабушки и прадедушки тоже. Так что происхождение у меня самое что ни на есть интеллигентно-интеллектуальное.

Что меня и убивает.

Мои подруги могут себе позволить и выражения заковыристые завернуть, и послать куда подальше, и любому нахалу в глаза свое мнение о нем нелицеприятно высказать, а вот я не могу. Ну просто язык не поворачивается. Хотя я и пытаюсь иногда. Особенно когда парни достают. Типа: «куда спешит такая красотка одна и без охраны?» или еще почище: «ты так хороша, что я на тебе сразу женюсь, только скажи, как тебя зовут?».

Здорово, да? И я давно убедилась, что до подобных типов суровая правда жизни доходит только тогда, когда их пошлешь. Причем далеко и надолго. Исключительно нецензурно. А что делать? Нормальных слов они не понимают. А у меня с русским матом напряженка. И посылаю я их только после большого напряга, переступив через себя. Причем после этого у меня настроение портится основательно и надолго. А вот у них, наоборот, улучшается.

Мне после моей отповеди, популярно до него донесенной, один тип так и сказал:

– А чего резину столько времени тянула, мозги мне парила?

Так что меня мое сверхкультурное происхождение и воспитание реально напрягают. Не дают влиться в народ и общаться с людьми доступно, по-человечески. В их понимании, конечно. Но, впрочем, это мелочи. Семья у меня хорошая, но была еще лучше, когда была жива бабушка.

Она меня вырастила. Родители отдавали себя науке, карьеру строили, а мной и братом занималась бабушка. С ней было классно. Очень классно. Она не ругала, она объясняла, что в наши торопливые времена большая редкость. И для нас у нее всегда находилось время.

Как здорово было после школы сбросить с себя надоевшую школьную форму, слегка перекусить и, забравшись бабушке под крылышко, слушать ее воспоминания о нашей семье, о прошлых временах, да вообще обо всем!

Мне порой казалось, что бабушка знает все. Абсолютно все! Она была энциклопедически образованным человеком. И тоже выросла в интеллигентной семье. Или, как она говорила, в интеллектуальной, потому что слово интеллигенция слишком надуманное.

И вот бабушки больше нет. Как я буду жить без нее, не представляю. Родителям тоже придется туго – теперь все домашние хлопоты лягут на них. Я давно заметила, что бабушка в нашей семье была чем-то вроде бесплатной прислуги. Но она не жаловалась, и все домочадцы принимали это как данность.

Я ей по мере сил помогала, но, как теперь понимаю, помогала мало. Надо было больше. Теперь остается только жалеть.

Открыв калитку, подошла к нашему дому. Именно дому, а не жалкой садовой хибарке. Дело в том, что наше товарищество с самого начала, а это пятидесятые годы прошлого века, было привилегированным, и участки здесь нарезали по двадцать соток. Ну и дома строили соответственные.

Зашла в прихожку, стараясь ступать бесшумно, чтоб не потревожить родителей. Уничтожая на корню мои добрые намерения, из комнаты родителей послышался тихий мамин голос:

– Маш, это ты?

Я так же тихо ответила:

– Да, мама, спи!

И почему она без меня никогда не засыпает? Это же глупо. Ведь прекрасно знает, что ничего со мной не случится. Особенно здесь, на даче, где все друг друга знают практически с рождения.

Тишком пробралась к себе на второй этаж, немного постояла перед закрытой дверью бабушкиной комнаты, тяжко вздохнула и пошла к себе. Уснула быстро, как всегда. На даче всегда спится хорошо. Это не в городе, где за стенами то что-то шмякнется, то кто-то всхрапнет. А мы еще в полногабаритном кирпичном доме живем, там звукоизоляция хорошая.

Что же говорить о панельных домах? Недаром их музыкальными шкатулками величают. В этом есть смысл, ведь так пыточные камеры в свое время называли, в которых постоянно музыка звучала. Редко кто после такого с ума не сходил.

Вот и в наших муравейниках так же. Шум постоянно. А мама говорит, что шум, даже дозированный, на здоровье влияет очень плохо. Это не только ужасное настроение, повышенная тревожность, но и заболевания, которые с шумом обычно не связывают – опухоли разные, инфаркты, инсульты и прочая такая же бяка. А ей можно верить, она кандидатскую диссертацию как раз о влиянии шума на человеческий организм защитила.

Утром родители уехали на работу, я осталась на даче одна. Скучно, конечно, особенно если привыкла жить с бабушкой. Бояться я не боялась – кругом соседи, всех я их знаю с малолетства, но просто одиноко, тоскливо даже.

В полдень ко мне заглянула тетя Валя, соседка через дом, позвала перекусить, чем Бог послал. Пришлось идти, а то обидится. Она поболтать очень любит, а не с кем. Обычно тетя Валя приходила с бабушкой покалякать, как она говорила, но теперь есть только я.

Чувствую себя заурядным раком, который хорош только на безрыбье, ну и ладно. К тому же раки нынче считаются деликатесом, потому что живут только в чистой воде. А где ее взять, чистую-то воду, если все вокруг отравлено подчистую?

К моему огорчению, на кухне тети Вали сидел какой-то длинноносый парень в джинсовых черных шортах и синей майке. При виде меня он тотчас восхищенно округлил глаза, сделал охотничью стойку и принялся дотошно выспрашивать, кто я, что я, где я. Хорошо, тетя Валя ненавязчиво так напомнила ему о предстоящем бракосочетании, и он увял.

Мне нравится тетя Валя, впрочем, так же как и большинство наших соседей, но вот только уж очень много у нее родственников мужского пола. Любопытных и навязчивых.

Вот и теперь пришлось пошустрее сбежать, а то, судя по горящим глазкам этого типа, его бы и мысль о невесте не остановила, подай я ему малейший намек. Хотя невесты бывают разные, не спорю.

Едва доев салат, поблагодарила ее и поскорее улизнула к себе от греха подальше и заперла калитку на засов. У нас вокруг всех дач заборы из рабицы высотой в два с лишним метра. Не потому, что мы друг другу не доверяем, а потому, что так спокойнее.

Немногие живут здесь круглый год, большинство домов зимой пустует. И хоть сторож есть, но для обхода всех участков ему несколько часов требуется, вот пару лет назад и решили на общем собрании поставить вокруг участков одинаковые заборы для облегчения его работы.

Вроде как и дизайн не испортили, и безопасность повысили, теперь ворам в дома попасть гораздо сложнее, нежели раньше, когда участки только межи разделяли. Лезть через высоченный забор себе дороже, к тому же и сигнализация сработает.

Пошла на кухню, взялась за готовку. Скоро должны были папа с мамой приехать, их кормить надо, теперь это моя обязанность. Хорошо, что я всегда с бабушкой готовила, что делать знаю. Мне кулинария не то что нравится, но и не напрягает, как некоторых из моих подружек, которые даже примитивный омлет приготовить не в состоянии.

Сварганив пюре с котлетами и легкий овощной супчик из подножного корма, взяла букридер и пошла в сад почитать. Солнце припекало, поэтому отправилась я к высоким раскидистым яблоням: от них тени больше и ветерок свежий такой обдувает.

Улеглась на стоящие под ними качели, они у нас большие, четырехместные, тут и полежать с удобством можно, и принялась перечитывать Толкиена. В принципе, у нас дома большая библиотека, как раньше говорили, семейная, собирали ее мои предки из поколения в поколение, но я предпочитаю гаджет.

Хотя бумажную книгу в руках держать и приятнее, я не спорю, но попробуй найти нужную в огромной массе книг! Особенно когда никто не озадачивается поставить взятую книгу туда, где она стояла. А если учесть, что у нас только книжных шкафов по всем комнатам и коридорам распихано полтора десятка, то задача становится невыполнимой.

А с ридером все просто – выбрал по каталогу нужную книжку, и вот она перед тобой на экране! Читай – не хочу!

Я подложила под спину подушки, закинула ноги на спинку кресла и принялась вчитываться в текст, забыв про все вокруг. Интересно пишет, мне нравится, не оторваться.

…«К Фродо приближались черные всадники». У меня захватило дух, как вдруг, разрушая очарование книги, среди полной тишины и покоя раздался тихий призывный свист. Подняла взгляд повыше и раздраженно охнула. Ну вот, я так и думала! Этот псевдожених стоял у нашей ограды, кивал мне пустой головушкой и посвистывал, как дворовой собачонке!

Всем своим видом излучая неодобрение, молча встала и, не глядя в его сторону, ушла в дом. Дочитывала я книгу уже в общей комнате внизу. Она на северной стороне, так что в ней не так жарко.

Дочитать не дали вернувшиеся с работы родители. Быстро перекусили, и мы всей семьей пошли купаться на местный пляж. Расстелили покрывало, скинули купальные халаты, мама с папой купаться ушли первыми, я осталась на стреме. Конечно, все вокруг свои, но береженого, как говорится…

Пахло свежескошенной травой, цветами и летом. Даже не летом, а летним вечером. Вечер, он пахнет не так, как утро. Запахи острее почему-то. К тому же у воды. Комаров не было, солнце хотя и не пекло так, как днем, но еще не остыло. Благодать, одним словом.

Мне вообще очень нравилось на этом полудиком пляже. В принципе, если бы у меня была компания, я могла бы сюда и днем ходить. Но вот только моя подружка по саду в этом году уехала в Турцию, а в одиночку я по таким злачным местам не хожу. Зачем зря собак, то бишь мужиков, дразнить?

Вот и теперь, несмотря на сдерживающее присутствие родителей, рядом со мной тут же обосновалась компания парней из нашего же садового кооператива, и понеслось:

– Маш, иди к нам! Хватит со стариками сидеть!

Вернувшиеся после купания родители переглянулись. Нет, они, конечно, понимали, что «старики» – это кодовое название родителей, так же, как и «предки», но им это все равно не нравилось. И они были правы. Какие же они старики? Мама вообще кажется моей ровесницей, она настоящая красавица, да и папа очень видный мужчина.

Отмахнувшись от надоедливых парней, я осталась сидеть там, где сидела, а именно подле родителей. Они негромко рассказывали, как день прошел, я слушала, мне было интересно.

Внезапно меня кто-то подхватил на руки и унес. Я уже знала, кто это. Вадька Петров, наш сосед по даче и, как он постоянно заявлял, мой самый упорный поклонник. Папа, глядя на это безобразие, только головой покачал. А что сделаешь? Папа с Вадькиным отцом работал вместе, они друг друга уважали.

Пользуясь этим, Вадька и позволял себе некоторые вольности. Правда, дальше неловких попыток поцеловать не шел, не то б я его так турнула, сизой пташкой бы летел далеко-далеко. Он это хорошо понимал, поэтому больше трепался, чем делал.

Усадив меня на покрывало в их чудной компашке, сел рядом и радостно выдохнул:

– Наконец-то ты со мной!

Я на этот бред сивой кобылы даже и отвечать не стала. С таким же успехом можно было сказать, что я с Серёгой, Сашкой или Данилой, сидевших вокруг и глядящих на меня восторженными телячьими глазами, как голодные бычки на охапку сена.

А я больше всего не люблю, когда на меня пялятся вот таким слюнявым взглядом. Я человек, который звучит гордо, а не сексуальный объект! Донесла это свое мнение до парней, и они разом томно вздохнули. И хотя на мне надет скромный закрытый купальник, под их загоревшимися нехорошим огнем глазками я вмиг почувствовала себя совершенно голой.

Да, это мой стиль – ляпну что-нибудь, а потом думаю, зачем вообще рот открыла? Давно ведь знаю, что при этой мелюзге про секс поминать нельзя. У них же все мозги на это заточены. И не мозги тоже.

– Ну ты сказанула! – Вадьке, как и мне, не понравились слюнявые морды дружков. – Мы тут вовсе по другому поводу собрались.

– И по какому же это? – ехидно поинтересовалась я. – Вам что, вожак для пакостей нужен или девочка для битья?

И это тоже было правдой. Маленькую меня они частенько уговаривали на всякие хулиганские действия. Залезали в чужой огород, потому что у соседей клубника всегда слаще, а меня на стреме оставляли. Естественно, они убегали, оставляя меня на расправу разозленным хозяевам, и отдуваться за их художества приходилось мне.

Правда, меня не ругали, потому что, как сказал дядя Миша, владелец самой аппетитной делянки земляники, «такого ангелочка ругать грех», и в самом деле не ругал, а выдавал корзинку ягод, чтоб я по чужим участкам не шастала. И даже родителям о моих подвигах не сообщал.

Но с тех пор прошло много лет, я поумнела и больше в подобные авантюры не ввязывалась.

– Ни то, ни другое, – серьезно заверил меня Сашка. – Нам нужно, чтоб ты одного парня окрутила.

Я даже глаза выпучила, не зная, что на этот бред сказать.

Глядя на мое изумление, Сергей как-то по-девчоночьи похихикал и продолжил:

– Понимаешь, этот тип глаз положил на Ленку, поразвлечься решил. А она, дуреха доверчивая, думает, что все всерьез. Выручи, а? Отвлеки его на себя, тебе же это раз плюнуть.

Я недоуменно пожала плечами. Ленка – сестра Сереги, понятно, что он о ней беспокоится. Но отчего они сами-то этого ловеласа к порядку призвать не могут?

– А почему бы вам самим с ним не поговорить? По-мужски, так сказать?

Парни потемнели и нервно опустили глазки долу. Типа они скромные очень, застенчивые даже.

– Пытались. Не получилось ничего, – с горестным вздохом признался Серега. – Он в десанте служил, приемчики знает. К тому же он из Ясиней, там народу мало, но сплоченные такие, гады. В общем, на разборку с ним вместе еще десять парней пришло. Не хилых.

Конечно, не хилых. Деревенские парни с детства тяжелым трудом занимаются, в отличие от сидящих передо мной горожан, которые физические нагрузки себе искусственно создают, в спортзале. Хотя посмотреть на них приятно – мускулатура развитая, бицепсы, трицепсы и что там еще у них должно быть, имеется, весьма даже рельефно, и даже кубики на животе посчитать можно.

– Понятно, – мне и вправду все было понятно. Четырем этим далеко не самым сильным мальчикам просто нечего было противопоставить по-настоящему сильным деревенским парням. Если только наглость. – Дружеский разговор не помог.

– Не помог, – хором подтвердили они и рассмеялись. – Помоги ты, а? Пропадет Ленка ни за грош. Ты наша последняя надежда.

Я призадумалась. Я хорошо знала Лену. Милая девочка, на мой взгляд, излишне наивная и доверчивая. Она была старше меня на год, училась в колледже то ли на массажистку, то ли на парикмахера. Из нее получилась бы прекрасная жена – заботливая, ответственная, хозяйственная. Что в наше время среди горожанок редкость.

Я это точно знаю, потому что мой переборчивый братец много лет искал себе такую женушку среди своих многочисленных городских подружек, но так и не нашел. И до сих пор холостякует, хотя старше меня почти на десять лет.

Идеалы, они такие. Почему-то попадаются другим, только не тебе. Это стандарт любой жизни, тем паче мужской. Особенно тех парней, кто не умеет ценить то, что имеет и постоянно гоняется за жар-птицей, которая в наших скромных кущах не водится, не в раю, чай, живем.

Это не мои умозаключения. Это мне бабушка много раз говорила. Она и брату это объясняла, но он ее слова между ушей пропускал, отвечая, что его бабушкины сентенции из стародавней жизни не интересуют.