Пролог

Я хочу рассказать вам удивительную историю, точнее, историю жизни одной замечательной семьи. Услышала я эту историю в селе Деревянное от местной жительницы, русскоговорящей финки Раисы Андреевны Сакалаускас. Даже сейчас, когда ей уже за восемьдесят, Раиса Андреевна уважаемый в селе человек. К этой обаятельной маленькой женщине (язык не поворачивается назвать ее старушкой) по старой памяти часто заходят за советом или просто потолковать о том, о сем односельчане.

Познакомились мы случайно и продолжили знакомство, прогуливаясь белыми летними вечерами по берегу Онежского озера. Часто в разговоре она вспоминала о времени, проведенном в Сибири. Видимо возникла потребность освободиться от всплывающих картин памяти, щедро поделиться с кем-нибудь прошлым.

Сначала беспорядочные обрывки ее воспоминаний не привлекли моего внимания, но потом, постепенно поразительная история, полная превратностей и приключений, захватила меня полностью.

У меня в горле давно стоит колючий ком от преисполненных трагизмом далеких событий, о которых мне повествует моя собеседница. А ее речь течет неторопливо и спокойно. Все, что она рассказывает, уже пережито ею, не раз перемолото памятью и с течением времени утратило драматическую остроту. Деревенский говорок малообразованного, но начитанного человека слушать одно удовольствие, а теплоту и искренность интонации сохранила диктофонная запись.

Часть 1

Отец

Мой отец родился в 1898 году в Финляндии в городе Турку – это финское название города или в Або по-шведски. Турку – довольно крупный город-порт, расположенный на юго-западе Финляндии, тогда центр Або-Бьернборгской губернии, теперь административный центр провинции Варсинайс-Суоми, что в переводе с финского значит Исконная Финляндия.

В семье было четверо детей: cтарший сын Франц Ялмари, второй сын Карл Оскари, дочь Ида Мария и младший сын Юрье Николай.

Все дети появились на свет во втором браке моего деда. Отец всех этих детей и мой дед Отто Ристиканкаре был старше своей жены Марии Каролины на сорок лет и умер в 1904 году восьмидесяти лет от роду, проболев всего два дня. Младший сын Отто Ристиканкаре – Юрье Николай впоследствии и стал моим отцом. Второе, русское имя родители дали ему в честь Императора Всероссийского Николая 2-го.

В шесть лет Юрье Николай остался сиротой. Каждое лето он пас скот, батрачил, а зимой учился в Народной школе. Обучение продолжалось шесть лет, в 1911 году он окончил школу. Началась взрослая жизнь, порой очень тяжелая.

Еще подростком Юрье трудился разнорабочим на стройках, лесозаготовках, в сельском хозяйстве, на вагоностроительном заводе. Постоянной работы найти не удавалось. Молодых людей без профессии на работу не брали. Он попытал счастья в Хельсинки, пожил там, вернулся обратно в Турку. Начал заниматься спортом. Увлекся идеями социализма и коммунизма, в восемнадцать лет вступил в Социал-демократическую партию Финляндии. Формирование его личности проходило в сложное для Финляндии время. Дыхание революционных событий в России отчетливо ощущалось в стране Суоми.

В январе 1918 года в Хельсинки вспыхнула социалистическая революция, а вслед за ней началась гражданская война, продолжавшаяся до мая этого же года. В стране была провозглашена Финляндская Социалистическая Рабочая Республика. Гражданская война велась между «красными», возглавляемыми Советом народных уполномоченных Финляндии и «белыми» – буржуазно-демократическими силами финского Сената. Красных поддерживала молодая Российская Советская Республика. Белые получали военную помощь от Германской империи и неофициально от Швеции.

Двадцатилетний Юрье Ристиканкаре воевал на стороне «красных». Тогда же он вступил в недавно образованную Коммунистическую партию Финляндии.

В результате поражения финских красных Финляндская Республика самораспустилась, а её правительство бежало в Советскую Россию. Для участников революции и сочувствующих ей настали тяжелые времена. Партия ушла в подполье. Начались массовые аресты.

Руководство партии предложило Юрье Ристиканкаре покинуть страну, оставаться в Финляндии стало небезопасно. Для него разработали маршрут бегства. План был храбрым до безумия. Юрье предложили сначала встать на лыжи и перейти через северную замерзающую часть Балтийского моря – Ботнический залив в Швецию, а затем из Стокгольма на пароходе отправиться в Эстонию.

«Швеция страна нейтральная», – говорили ему, – «поживешь там недельки две, а когда все успокоится, отправишься дальше в Эстонию, затем переберешься в Петроград».

Зимой Ботнический залив замерзает, образуя самое большое в Европе ледовое пространство, которое расстилается от западного берега – Швеции до восточного – Финляндии. Это настоящая Арктика! Юрье предстояло пройти на лыжах почти сто верст по замерзшему морю, среди ледяных торосов, не встретив ни одной живой души. Еду, питье и запасную одежду всю дорогу нести в рюкзаке за плечами. Он был неплохим лыжником и понимал, что вряд ли это приключение будет приятной лыжной прогулкой. В лучшем случае он сможет километров сорок-пятьдесят в день пробежать. А надо учитывать и такие неприятные обстоятельства, как сырые ноги, мокрая одежда, которая при остановке на ночь начинает замерзать, кровавые мозоли на ладонях от палок. Смазка на лыжах быстро стирается и забраться даже на маленький подъем становится большой проблемой…

В это трудно поверить, но весь путь по ледяной пустыне Юрье мужественно преодолел за два дня. Казалось бы самое трудное осталось позади, и он в отличном расположении духа отправился на пароме из Стокгольма в Эстонию.

Но едва Юрье Ристиканкаре сошел на пирс в Таллине, как его встретила полиция. Беглеца под конвоем доставили в Хельсинки, где в это время шло предварительное следствие над арестованными революционерами. Суд вынес решение – шесть лет лишения свободы. Отбывать наказание Юрье отправили в Турку.

На подъезде к Турку, в гору поезд пошел медленнее. Еще когда отъезжали от Хельсинки, Юрье начал симулировать боли в животе, прижимал к нему руки, морщился, негромко постанывал. Так повторялось несколько раз.

Наконец конвоир небрежно поинтересовался: «Что с тобой?».

Юрье ответил: «Сильно болит живот».

Конвоир сказал: «Иди в туалет, я сейчас приду».

Юрье быстро прошел в туалет, закрыл за собой дверь и попытался открыть окно. Неожиданно рама поехала вверх удивительно легко, но в дверь уже начали стучать.

Он протиснулся в проем и, держась за раму, повис снаружи вагона, намереваясь прыгнуть. Где-то слышал, что спрыгивать с поезда надо боком, обязательно вперед по ходу движения вагона.

Прыгнуть сразу не решился, поезд проезжал мост.

В дверь уже вовсю ломились конвоиры. Медлить больше было нельзя.

Как только поезд миновал мост, Юрье прыгнул, упал на бок, крепко ударившись о щебень, скатился под откос. Быстро вскочил на ноги и понял, что ушиб ногу, к счастью не сильно, особенно резкой боли не почувствовал.

«Значит, обошлось», – решил он.

После душного вагона жадно вдохнул полной грудью свежий воздух, огляделся и понял, где находится: «Станция совсем близко. Надо быстрее уходить».

Еще в поезде он продумал все до мелочей. Если удастся побег, он знал куда пойти. Неподалеку находятся его родные места, здесь все ему знакомо. Он направился к дому женщины по имени Майя, она раньше часто скрывала в своем доме беглых политических. Майя жила вдвоем с сыном. Таких как Майя, сочувствующих революции, было немало и преследуемые полицией российские революционеры подолгу проживали на территории Финляндии, причем чтобы скрыться, им достаточно было пригородным поездом проехать километров тридцать к северу от Петербурга, где начиналась почти другая страна. Почему почти? Потому, что до 1917 года Финляндия входила в состав Российской империи, но пользовалась относительной самостоятельностью. Великое княжество финляндское имело свои границы, самоуправление – сейм, собственную валюту – марки, финны не призывались в российскую армию, государственным языком являлся финский.

Внутреннее чутье подсказывало Юрье, что здесь опасно, но он все же постучал. Дверь ему никто не открыл. Неподалеку жил его брат Ялмари, но он не разделял политических убеждений Юрье, поэтому беглец не особенно рассчитывал на его помощь. Другого выхода все же не было, поэтому Юрье направился к дому брата.

Ялмари оказался во дворе и на его удивленный возглас: «Откуда ты?».

Юрье ответил: «Не спрашивай, лучше принеси что-нибудь поесть и подскажи, где скрыться на время. Я стучал к Майе, но у нее никого нет».

«К Майе? Да у нее теперь сын в полиции служит!», – воскликнул брат, – «Тебе повезло, что его не оказалось дома!».

Ялмари вынес ему мешочек с едой, посоветовал переправиться на остров, где его никто не найдет, объяснил, как отыскать место на берегу залива, где была спрятана старая лодка. Осторожно пробираясь перелеском к берегу, Юрье слышал вдалеке топот лошадей, это от станции в погоню за ним уже спешила конная полиция. К счастью беглецу повезло, он благополучно добрался до острова. Через пару недель поиски сбежавшего арестанта прекратились.

Но в финской газете «Turun sanomat» на первой полосе была опубликована статья о побеге Юрье Ристиканкаре из-под стражи, а в следующем номере этой же газеты через всю газетную полосу с его фотографией крупным шрифтом по диагонали, сообщалось, что за информацию о месте нахождения государственного преступника Юрье Ристиканкаре назначено значительное денежное вознаграждение.

Некоторое время беглецу пришлось тщательно скрываться от полиции, пока руководство партии не подготовило для него новые документы на имя Андрея Андреевича Пало и разработало новый маршрут его бегства. Теперь уже не Юрье Ристиканкаре, а Андрей Пало, наконец, благополучно добрался до Петрограда.