Татьяна Александрова
Замуж за иностранца? Легко!

Замуж за иностранца? Легко!

20 августа 1986 года. Свадьба.

Надя надела платье и посмотрелась в зеркало. Ничего, вроде… Только можно было и покороче. Но это мамин выбор длины. Она перевела взгляд на лицо и вздохнула. Зеркало отражало загорелую мордашку с довольно курносым носом и любопытными зелеными глазами. Нос, конечно, подкачал. Может, с возрастом, как взрослые говорят, изменится и станет приличным. А если нет? Она где-то слышала, что нос, как и уши, растет всю жизнь. А ну как вширь начнет расти и превратится в картофелину? А если в длину, то вдруг будет как у Оли Булавиной – чуть до подбородка не достает…

Надя сразу как-то расстроилась, даже ехать на свадьбу расхотелось…

В дом, не постучавшись даже, вошла Оля и весело спросила:

– Ты что, не готова еще? Опоздаем же! Свадьба не ждет.

Она посмотрела на Надино платье и сказала:

– Какое хорошенькое! Мама купила?

– Да.

– А чего ты такая?

– Какая?

– Невеселая.

– Да нет, веселая. Пошли!

Надя пропустила Олю вперед и подумала: «Надо же, и не расстраивается нисколечко из-за своего носа!»

У дома стоял «жигуленок» бежевого цвета.

– Девчонки, побыстрее! Опаздываем! – Надин дедушка раскрыл дверцы машины.

– А где Митя? Я с ним хотела…

– Уже уехал твой Митя. Он свидетелем на свадьбе. Ему пораньше надо. Садитесь, садитесь! – дедушка был явно не в духе. И Надя знала, почему. Просто дедушка Коля ужасно не любил машину водить, волновался всегда. А сегодня пришлось, в одну Митину они все не поместились бы.

Замелькали последние дома, дорога пошла через поля, спускаясь с пригорков к речке, и юлила мимо деревень. Ночью прошел дождь, и все домишки блестели на солнце вымытыми окнами. Взрослых на улицах было мало, в основном около домов торчала ребятня.

Надя начала играть в свою любимую игру в которой она была не она, а, например, вон та девочка в желтом платье… Допустим, звали бы ее Тасей. Нет, не Тасей – Леной. И родилась бы она здесь, и в школу ходила тоже здесь. А куда бы она на каникулы ездила? Да в город, наверное. А в городе летом неинтересно. Все дворы пустые… никого… Скучно!

– Надь, ты про что думаешь? – спросила бабушка Нина.

Вообще, если точно, бабушка Нина была не совсем Надина бабушка, а родная сестра бабушки Кати, маминой мамы. А дед Коля, соответственно, ее муж. Ух, как все непросто!

– Про свадьбу. Интересно, какое платье у невесты? И фата – длинная или короткая?

– Увидишь скоро.

– А долго еще ехать?

– Если все нормально, километров двенадцать.

– Ничего себе! А двенадцать – это по времени долго?

– Никогда не спрашивай – долго, не долго! Едем и едем! – проворчал дедушка.

– Надь, давай в города играть! Я начинаю – Минск! – Оле уже тоже хотелось поскорее приехать.

– Калуга, – отозвалась Надя.

…Свадьба была очень веселая и шумная. Столы накрыли прямо в саду, под яблонями. Они стояли буквой Т, и во главе сидели жених с невестой. Все их поздравляли, дарили подарки, желали счастья.

Невесту звали Мариной, а жениха – Володей. Наде Марина очень понравилась. И волосы красиво уложены, и фата длинная. Платье из красивой блестящей материи так здорово облегало тонкую талию! «Вот бы мне такую талию!» – подумала Надя. А вот Володя был какой-то щупленький, и видно было, что он всего этого шума и внимания к себе очень стесняется. Когда кричали «горько», он торопливо чмокал невесту и быстро садился на свое место.

«Никогда бы за такого не вышла!» – подумала Надя.

Бабушка Нина от всей семьи преподнесла молодым красивый сервиз с розочками и еще конверт. Там были деньги. Накануне дед говорил: «Нин, деньги неудобно как-то!» А бабушка сказала: «Деньги всегда удобно. Особенно своим!»

Кто-то рядом с Надей произнес:

– Привет, родственница!

Она оглянулась. Загорелый мальчик, явно старше ее, стоял сзади и насмешливо щурился. «Наверное, уже в девятом», – решила она, а вслух сказала:

– Привет!

– Меня Андреем зовут. Я – брат невесты. Младший. А ты – Надя. Я знаю. Из Ленинграда.

– А почему – родственница?

– Ну на самом деле и не родственница, если точно. Родственник мне твой дед Коля. А он – муж твоей бабушки Нины, которая сестра твоей бабушки Кати. То есть, мы как бы родственники.

Надя и Андрей рассмеялись.

– Повезло тебе – у тебя сестра есть. А у меня никого…

– Не только сестра, есть еще брат, старший. Валера. Но он сейчас не здесь.

– А где?

– В Австралии.

– В Австралии? Ничего себе! А что он там делает?

– Живет, работает. Пишет, что там здорово.

– А как он уехал, зачем? Один?

– Сколько вопросов! Отвечаю. Не один. С женой. А уехал – на работу пригласили. Они с женой отличные программисты, ленинградский матмех закончили. А наши программисты везде ценятся.

– А почему?

– Хорошо в институтах учат. Я вот тоже в университет поступить хочу.

– Тоже в Австралию поедешь?

– Нет… зачем? Мне и здесь хорошо!

Помолчали.

– Ну что, свадьба нравится?

– Очень! А тебе?

– А мне нет. Лишнее это все! Ну иди, танцуй!

Зазвучала модная песенка, и Надя присоединилась к танцующим.

А ее «родственник» Андрей подошел к каким-то ребятам, которые стояли поодаль группкой и разглядывали девчонок.

Наде Андрей очень понравился! Высокий, – а это важно! – волосы русые, а глаза!.. Прямо синие какие-то! Как небо!

«Вот за такого бы замуж я вышла!» – думала Надя на обратной дороге. И ей еще больше захотелось быть той девчонкой в желтом платье, которую она видела утром.

Потому что она бы тогда жила неподалеку от Ольховки, где живет Андрей, и они бы ходили на одну и ту же дискотеку…

Но до свадьбы еще так далеко! Ведь ей всего двенадцать, а невесте, Марине, девятнадцать.

То есть еще целых семь лет!

20 июня 1990 года. Он.

Андрей шагал быстро, уверенно, а на душе было неспокойно. А вдруг Настя не согласится выходить за него замуж?

Да нет, согласится. Он чувствует.

Тянуть нельзя. Посылают в Североморск служить, а там без семьи никак!

Почему-то вспомнилась смешная девчонка Надя из Ленинграда. Как она тогда, на свадьбе, на сестру его смотрела! Завидовала, наверное, как все девчонки невестам завидуют. Потешные!

Наверно, школу уже заканчивает в своем Ленинграде…

Да, у него с Ленинградом ничего не вышло.

И кто тогда первый предложил на директорской машине покататься? Виталик, наверное, вечный заводила. Конечно, на Виталика все валить нельзя. Все хороши – и Юрка, и он, Андрей. Но так захотелось за рулем посидеть! Андрей как сейчас почувствовал ту легкую дрожь во всем теле от восторга, что он едет! Едет, и эта замечательная, новенькая «ладочка» его слушается! Он и сейчас улыбался тому моменту, когда весь зашелся от переполнявшего его восторга!..

Но восторг длился недолго. Откуда ни возьмись, наперерез «жигуленку» выскочил велосипедист. Старикашка какой-то. Андрей испугался и резко вывернул вправо. А там – киоск! Здорово врезались! Передок машины вдребезги. Сами ничего, отделались царапинами.

Ну конечно, скандал. Угон, урон и т. п. Хотели дело заводить. Но директор человеком оказался. Всех троих в мореходку отправил – как раз разнарядка пришла. А Андрей так мечтал в Ленинградский университет поступить! Но условие было жесткое – или дело заводят, или мореходка. Так что поездочка на директорском «жигуленке» судьбоносной оказалась.

Да что теперь, дело прошлое.

Мореходка позади. И поедет новоиспеченный мичман Андрей Казначеев на эсминце служить. Интересно, что за город такой – Североморск этот? Ну уж не Ленинград, это точно…

А в Ленинграде столько родни!

Андрей прибавил шагу – опаздывает. Он всегда чувствовал себя неловко с цветами в руках. Вот и сейчас, подходя к месту их встречи с Настей, опустил букетик роз бутонами вниз, как веник… Но он был с цветами! Как никогда.

Настя шла навстречу и улыбалась. Как он хорош со своей мальчишеской походкой!

Смущенно, едва поздоровавшись, он спросил:

– Выйдешь за меня?

– Да, конечно, да!

– Ух, а я переживал…

– Что переживал?

– Что не согласишься.

– Дурачок…

– Слушай, а давай к нашим в деревню смотаемся! Так хочется, хоть на денек! Я забегался, даже не звонил сто лет.

– Давай в пятницу. А я тетю Нину недавно видела. Она к врачам в Курск приезжала.

– А что с ней?

– Да там что-то… особо не рассказывала. Все говорила, что первый раз после того облака из Чернобыля огурцы нормальные. А то ведь все листья чернели у них.

– Да, огурцы чувствуют. Они же из воды практически состоят. А вода откуда – из земли…

– Ой, какой же ты у меня умный да знающий!

– Что есть, то есть, – Андрей засмеялся и обнял Настю за талию.

* * *

Они прошли в сад и присели на старую, видавшую виды скамеечку. Зинаида Петровна молча теребила в руках носовой платок. Андрей не торопил ее.

– Не хотела сначала говорить тебе, но теперь скажу. Настя-то наша чуть замуж не выскочила.

– Когда? – Андрей был поражен.

– Чуть больше полугода назад.

И Зинаида Петровна поведала изумленному Андрею, как однажды Настя явилась домой с черноволосым красавцем и представила его: «Ренат, мой жених».

Ренат, ничуть не смущаясь, бодро пожал родителям руки и сразу объявил, что он только что получил диплом инженера-строителя, и они с Настей скоро уезжают в Казань, где живут его папа с мамой и два брата. Дом у них там большой, так что проблем никаких не будет, места всем хватит. А своим родителям он уже все сообщил, они очень рады…

– Меня чуть удар не хватил, Андрюш!

– И чем все кончилось?

– Ну ушел он, а я дочь вразумлять стала. Говорила, что не будет ей в этой Казани счастья. Потому что чужие там все. Надо среди своих жить. Может, и хороший этот Ренат, а ничего путного не выйдет. Ведь христиане мы…

Зинаида Петровна вытерла платочком повлажневшие глаза.

– Я сказала: или этот Ренат, или мы с отцом. Так Настя из дома уходила, у подружек жила. Все никак смириться не хотела. Ну слава Богу, может еще кто-то с ней поговорил или сама хорошо подумала. А только через неделю пришла домой тихая, грустная. И больше про этого казанского Рената мы не слыхали.

Зинаида Петровна вздохнула.

– А со мной с тех пор совсем перестала по душам разговаривать. Так, все междометиями…

– Да, история…

Вот так Настя! А он-то думал, что с тех самых детских лет Настя только о нем мечтает…

– Андрюш, ты меня не выдавай. Захочет – сама скажет.

– А вы мне это зачем рассказали?

– Чтоб берег ее!

Зинаида Петровна сердито поглядела на Андрея и пошла к дому.

20 июня 1990 года. Она.

Надя стояла на сцене и слушала, как ей хлопает зал.

Это было чувство, наверное, ни с чем ни сравнимое. Она – на сцене, как настоящая актриса. Здесь, в школьном театре-студии Надя чувствовала себя по-настоящему счастливой.

Пусть ей не всегда доставались главные роли, это было неважно. А важно было то, что она играла, она перевоплощалась в других людей, проживала их жизни, написанные драматургами, страдала их страданиями, любила их любовью. Давнишняя детская игра перешла в реальность.

А сегодня она играла Ларису, бесприданницу в пьесе Островского. Ей очень по душе был этот образ, и перевоплощение давалось легко.

С мальчиком, который играл Паратова, у Нади были отношения с точностью наоборот. Лариса-Надя обожала Паратова, а Надя Володина очень Паратова-Сашу не любила. Саша-Паратов был по уши влюблен в Надю Володину, а Паратов играл чувствами Ларисы-Нади, как игрушкой.

Это для того здесь написано, дорогой читатель, чтобы было понятно, как Наде было трудно изобразить любовь, где ее уж совсем не было.

Но спектакль удался, и зрителям понравилось! А это – главное! Ведь для них все и делается…

Нонна Константиновна, художественный руководитель их театра-студии, – настоящая актриса, между прочим, – сказала, что ей, Наде, надо попробовать в театральный поступить.

Но дома никто и слышать об этом не хотел. Папа скептически хмыкал, а мама сразу заявила: «Это не профессия. Надо научиться хоть что-то делать руками!»

– Что руками? Что? – кричала Надя в одну из таких ссор. – Пойми, я хочу играть! Нонна Константиновна…

– Твоя Нонна Константиновна сама без ролей и денег сидит.

– Откуда ты знаешь?

– Тут и знать нечего. Кружок ваш ведет.

– Не кружок, а театр!

– Ой, не смеши. И ты сама говорила, что она сказала «надо попробовать». Глупышка, там, знаешь, какие пробуют?

– Какие?

– Ну или ноги от ушей, или чьи-то дети.

Тут Наде крыть было нечем. Ноги были обычные. И она – дочь обычных инженеров, которых кругом великое множество. И уж точно в театральном мире, в который мечтала попасть Надя, никто о них не ведал…

Но сейчас Надя стояла на сцене, и ей аплодировал зал. Там, в темной глубине, она видела сотни лиц и глаз, обращенных на нее и увлеченных вместе с ней изумительной пьесой великого Островского.

28 апреля 1994 года. Он.

Ляля сидела на краю кушетки и, улыбаясь, разглядывала лежащего перед ней мужчину.

Она только что приняла душ. На ней была его рубашка, которая чуть прикрывала Лялино роскошное тело. Лялина грудь была просто великолепна, несмотря на то, что она уже давно миновала рубеж в двадцать пять лет.

Прекрасно зная свои лучшие стороны, она и сейчас чуть больше приоткрыла свое тело и наслаждалась произведенным эффектом.

Его глаза снова затуманились, он порывисто обнял ее. Но тут, как будто споткнувшись, остановился и Лялину руку выпустил.

– Что? – недовольно спросила Ляля.

– Все, надо идти.

– Куда?

– Дочку из детсада забрать.

– Так рано еще. А что, жена не может дочку забрать?

– Слушай, Ляля, оставь мою жену в покое!

– А я ее и не трогаю. Андрюш, сейчас все так удачно складывается – Володя только через три дня вернется. Ну придумай что-нибудь для жены. Скажи, что на судно вызвали срочно… что-то случилось… Когда еще так повезет, что он в походе, а ты на берегу? Останься! Я тебе такую ночку обещаю – не забудешь!

И так она говорила-уговаривала, так призывно вздымалась ее грудь, что Андрей, поколебавшись, сказал:

– Ладно, Лялечка, скоро буду. Не одевайся!

Ляля счастливо засмеялась и дала поцеловать себя на прощание.

На улице было не по-весеннему холодно и промозгло. Город давно жил без солнца, без тепла. Здесь все казалось неумытым, заброшенным, забытым. Дома стояли в ободранной штукатурке с забитыми всяким хламом балконами. Казалось, это здесь никого не волновало. Это было не важно. Потому что все здесь подчинялось одному – служению ледяному морю на холодных стальных чудовищах, которые то темными китовыми тушами торчали из воды, то железными ихтиозаврами безмолвно стояли у причалов, ощерившись воинственными пушками.

Навстречу Андрею попадались знакомые офицеры, улыбались, приветствуя его. И ему показалось, что все они в курсе, откуда он идет, и что собирается делать потом.

На душе стало мерзко.

Оазисом посреди серой улицы сиял огнями цветочный ларек. У входа стоял хозяин ларька, пожилой азербайджанец Карим. Увидев Андрея, он прямо расцвел.

– Здравствуй, дорогой! Как дела?

– Здравствуй, Карим. Все нормально.

– Жену решил навестить?

– Да.

– Заходи.

– Спасибо.

Андрей вошел в цветочное царство. Ароматы гвоздик, роз и лилий, свежесть зелени обхватили его прозрачным облаком.

– Здравствуйте, барышни! Хорошо тут у вас, красиво.

Две «барышни», одна из которых была его Настя, заулыбались и прекратили свою любимую работу – оформление букетов.

– Что желаешь, молодой-красивый? – шутливо спросила Варя, Настина напарница.

– Желаю букет для любимой женщины, да получше!

– Да ладно, Андрюша, не надо! – запротестовала Настя.

– Надо, надо!

Андрей выбрал букет из благоухающих лилий и протянул его Наде.

– По какому случаю, Андрюша?

– А просто так, без случая. Ты когда заканчиваешь?

– Через полтора часа.

– Тогда я Нюшку заберу из садика?

– Конечно! Вот она будет рада!

– Мы ждем тебя дома. Ну я пошел.

Маленькая теплая Нюшина ладошка, что доверчиво лежала в руке Андрея, примирила его со всем миром. Уже казалось неважным, что его, мичмана, мало кто во что ставит. Как же, ведь они – офицеры! А он – нет. Но он нашел себя и здесь. Умел заводить знакомства, что при его интендантской должности было очень важно. Организовывал отдых высших офицеров, возвращавшихся из походов и истосковавшимися по твердой, пусть и неласковой северной земле. Характер у Андрея был покладистый, а сам он слыл жизнерадостным и неунывающим. Да еще он был очень симпатичным мужчиной. Это, правда, ему мешало, потому что активные офицерские жены откровенно клеились к Андрею, особенно когда их мужья уходили в свои длинные походы. Вот такой активной и Ляля оказалась. Проходу не давала. И однажды Андрей сдался.

Связь тянулась и тянулась. Ляля была ненасытна. Ему уже так хотелось все прекратить… Намекнув ей однажды, что пора расстаться, услышал в ответ:

– А я могу сделать так, что твоя Настена все узнает.

– И чего ты добьешься?

– Бросишь ее, женишься на мне.

– Ага, а когда я уйду в моря, еще такого Андрея найдешь!

– Нет, такого не найду!

Он вспомнил, отчего ушла из школы его Настя и стала торговать цветами. Потому что здесь, в цветочном ларьке, никакой сопливый мальчишка не мог ей заявить: «Вот только попробуйте мне двойку поставить. Мой папа – капитан второго ранга, и он уволит вашего мужа-мичмана, и вам нечего будет есть!» А Настя с отличием закончила пединститут, между прочим…

Да, было и такое.

– Папа, пойдем в магазин!

– В какой, Нюша? – На самом деле он знал, в какой.

– В игрушечный.

– А что ты хочешь там купить?

– Барби.

– Так у тебя есть уже.

– Еще хочу!

Нюша насупилась и даже ножкой притопнула.