© Аксёнова Т. В., 2019

© Оформление ИПО «У Никитских ворот», 2019

Признание

Вот интересно, кто-нибудь вообще читает предисловия?

Ну, кроме автора, конечно.

Надеюсь, что нет. Потому, что я сейчас начну признаваться в любви брутально и не очень поэтично.

Любовь у нас с Татьяной давняя и, слава Богу, платоническая. Иначе бы я ей не предисловия, а эпитафии писал.

Только окрыленная уникальным поэтическим талантом женщина может позволить себе порхать по жизни бабочкой и жалить, как пчела всех без разбору. Впрочем, говорят, что пчелы кусают пользительно. И ещё у них есть мёд. Божественный мёд поэзии.

За это поэтам прощается всё. И бестолковость поступков, и резкость суждений, и безбашенная неприспособленность к жизни реальной. Особенно, если мёд поэзии приносит окружающим очаровательная поэтесса.

Вот не люблю я бесполых определений. Поэзия Аксёновой настолько женственная, искренняя, что рука не поднимается приписывать ей мужицкое звание «поэт». Таня Аксёнова – барышня, даже не дама досочинявшаяся стихов до юбилейного издания, а вечно влюблённая взбалмошная девчонка. Значит всё-таки «поэтесса».

Хотя, по мастерству владения словом, по глубине и многогранности таланта Татьяна Аксёнова намного превосходит большинство стихоплётов в штанах.

Даже в этом маленьком сборнике, посвященном исключительно любви затронуто множество глубинных проблем мироздания, которые тысячи лет не могут разрешить самые многомудрые философы…

Впрочем не стоит читать предисловия к хорошей поэзии – лучше читать стихи. Учить наизусть и подбирать мелодии.

Наслаждайтесь!

Ваш Александр Чистяков, Председатель Русского литературного общества

Случай

 
– Где мои семнадцать лет?
– На Большом каретном…
 

Владимир Высоцкий

 
«Можжевеловый куст, можжевеловый куст»!..
Мягких шишек в иголках нет…
Был кармашек мой пуст, а фонарик столь тускл —
Не нащупывал пистолет,
 
 
Из которого выстрел не прогремит,
Как в душе моей – чёрный гром.
Ты женат и пока что не знаменит —
Зауряден, как всё кругом…
 
 
С хрустом ветер ноябрьский ломает кабан:
Треск ветвей, он из речки – шасть!
Ты целуешься, словно срываешь банк.
Жаль, что некуда нам упасть…
 
 
Полетели бы кубарем под откос,
Вдруг забывши о том, что зверь,
Ледяной и смрадный, (кой чёрт занёс?)
Там отряхивается теперь!
 
 
Наверху – прощальный рыдает клин
И роняет нам свой «курлык»,
А внизу – кабан, что приплыл один,
К отступлению не привык.
 
 
Стоя, вжавшись друг в друга – о, страшный сон! —
Столбенели мы под кустом
Без ружья, хоть охота открыть сезон,
Без костра и спичек, при том!
 
 
… Мне как будто бы снова семнадцать лет —
Жизнь рассеялась, точно дым…
Можжевельник, припрятавший пистолет,
Вздрогнет выстрелом холостым.
 

«Печаль в объятиях оркестр сжимала…»

 
Печаль в объятиях оркестр сжимала:
Виолончель рыдала скрипке: «Мало!..»
А скрипки всхлипы стоном заглушало
Гобоя жало,
 
 
Зиял рояль проёмами столетий —
Он оживал в дуэтах Доницетти,
Но в белом цвете, как и в чёрном цвете
Его лица – таился оттиск смерти…
 
 
Наш разговор под сбивчивость кларнета
Метался между тем и этим светом.
И тенью Фауста на отсветах паркета
Дрожала флейта.
 
 
Но Вы не слышали. Вы говорили: «Поздно…»
Последний день дышал тромбоном грозным,
Что от испуга, жалобно и просто
Прощал нам прозу…
 
 
Оркестр стихал – печаль владела миром,
Что от непониманья миртой вымер.
Лишь ветка слабая смычка – рапирой
Фехтует с лирой.
 
 
Мы встретились. Случайно. Вот – ошибка
В закономерностях фиоритуры гибкой
И гармоничной, как моя улыбка,
Как ночь и скрипка…
 

«Как жадно рябину клюют воробьи…»

 
Как жадно рябину клюют воробьи,
Так молча гляжу я на губы твои:
Ах, мне же без них – умереть!
 
 
Когда мы вдвоём – о другой говорят
Желанные губы – рябиновый яд:
Не слушать бы мне, не смотреть,
 
 
Уйти, отвернуться!.. Но льются стихи
Живою водою – светлы и легки,
Из уст – поцелуем – в уста.
 
 
Ещё сигарету твою докурю…
Погибелью, словно, рябина, горю,
Спаси меня, ради Христа!..
 
 
Губам суждено моим горько пылать
Стихами и жаждой, и осень – как знать? —
Отдаст им свой вещий огонь.
 
 
Я кровь на чернила свою извожу
И вновь на запретные губы гляжу,
Как птицы – зимой – на ладонь.
 

День Божьей Матери Казанской

 
День Божьей Матери Казанской
Обыкновенным мне казался
Позднеосенним, серым днём.
 
 
Снег жил ещё в утробе неба
И на моей ладони не был,
Заставив тосковать о нём…
 
 
А ты руки моей касался
В день Божьей Матери Казанской,
Но о любви мне не сказал.
 
 
Пришлось читать стихи в усадьбе,
Где после чьей-то пышной свадьбы
Нам о́тдали каминный зал…
 
 
А я всё думала: «Венчались?
Иль, может, просто так встречались,
Как принято в наш страшный век?..»
 
 
Ещё о том мне у рояля
Подумалось, что где-то в зале
Сидит бездушный человек…
 
 
Меня отпугивает это
И вновь уйду я, не согрета
Предснеговым, осенним днём
 
 
В цветах, овациях, под топот.
Зачем они камин не топят,
Заставив сожалеть о нём?..
 

Любовь

 
Любовь – это, наверное, обман?
Прекрасный, вечный сон без продолженья…
Ко мне она спускается сама,
Без приглашенья.
Не во́время, некстати, невпопад,
Как седина в воронокрылый волос.
Лавиной с гор, снося, как водопад
Всё, что ещё под ней не раскололось…
Кому-то нежность, жертвенность даря,
Меня ж – на пепелище, на руинах
Оставила… Но ей благодаря
Есть крылья у меня – два сильных сына.
Любовь – это, наверное, туман?
Всевышняя способность к всепрощенью —
Не видеть зла, чтоб не сойти с у