Сквозь открытое окно в классную комнату доносилось весёлое чириканье воробьёв. Один из них, самый бойкий, сел на подоконник и деловито осмотрелся, не дадут ли чего вкусненького. Потом повернулся, распушил хвост и спланировал на землю.

Бланка с завистью проследила за ним взглядом. Как хорошо быть птицей! Ни забот, ни хлопот. Никто не заставляет в солнечный летний день сидеть в классе и постигать надоевшую географию Растоши.

Негромкое «кхм, кхм», прозвучавшее со стороны учительского стола, говорило о том, что её рассеянность заметили.

– Вы увидели за окном что-то интересное? – с обманчивой мягкостью осведомилась Эдита, гувернантка девушки. – Прошу вас, поделитесь с нами.

Почувствовав устремлённые на неё взгляды – насмешливый Ильяса и спокойный Рассела – Бланка покраснела и помотала головой. Потом немного нервным движением схватила перо и принялась водить им по бумаге, делая вид, что записывает последнюю цитату, прозвучавшую из уст гувернантки.

– Итак, продолжим, – Эдита ткнула указкой в большую карту, висевшую на стене. – Растошь, где мы с вами живём, довольно большое государство. Её площадь составляет…

Голос Эдиты сливался в один неясный гул. Бланка снова поймала себя на том, что отвлекается. Обычно гувернантка рассказывала куда более интересно, и девушка слушала её с удовольствием, но не в этот раз. То ли тема оказалась скучной, то ли солнечный луч, впервые за несколько дней пробившийся сквозь тучи, отвлёк её внимание.

Повернув голову, Бланка уткнулась взглядом в затылок Рассела, занимавшего крайний стол. Он сидел, держа спину прямо, и, кажется, за весь урок ни разу не пошевелился. Лежащий перед ним лист был полностью исписан мелким, но разборчивым почерком.

«Отлично, – подумала Бланка, – есть, у кого переписать лекцию». Она вдруг вспомнила, сколько сил потратила, чтобы уговорить отца позволить Расселу посещать занятия. Тот ни в какую не хотел, чтобы его единственная дочь обучалась одновременно со слугой. Пусть даже они выросли вместе, и тот является её официальным защитником.

«Что за глупости! Судить о человеке только потому, сколько у него знатных предков. Рассел куда способнее, чем я. И уж точно талантливей Ильяса».

На мгновение девушка залюбовалась чётким профилем Рассела, оттенённым шапкой чёрных кудрей. Потом почувствовала чужой взгляд и, повернув голову, заметила, как Ильяс поспешно наклонился к своей работе. Его лист был весь в помарках и заполнен едва ли наполовину.

Бланка приподняла бровь. Похоже, не только ей сегодня скучно. Впрочем, она и раньше ловила взгляды двоюродного брата, но никогда не задумывалась, что же за ними скрывается.

Спроси её, кто такой Ильяс, она бы коротко ответила, «племянник моего отца». Вряд ли она смогла бы описать его характер или привычки, несмотря на то, что молодой человек прожил в их доме почти два года. Бланка просто не замечала того, что считала неважным для себя.

– Можно задать вопрос? – ворвался в её мысли голос Рассела. Девушка прислушалась, потому что Рассел не так уж часто вступал в разговор. И никогда не болтал зря.

Дождавшись кивка Эдиты, парень продолжил:

– Вы сказали, что границы Растоши надёжно охраняются, и никто, кроме аристократов и богатейших купцов, не выезжает за пределы страны. Почему? Разве у нас плохие отношения с соседями?

– Трусы! Они просто нас боятся, – бросил Ильяс. – И завидуют.

– Не совсем так, – мягко возразила Эдита. – Вот уже полвека, как закончилась последняя война. Растошь поддерживает мир с соседними государствами. Но, пережитые беды остались в памяти, слишком много людей погибло. Правители Растоши решили, что не допустят подобного, и прибегли к неким… экспериментам, которые осуждаются в других странах.

Бланка отметила, что женщина не сказала «мы». Как и раньше, она мягко отстранилась от жителей Растоши. Наверное, это понял и Ильяс, потому что негромко хмыкнул:

– То же мне секрет… Почти в каждой знатной семье имеется. Эксперименты.

– Вы желаете что-то добавить, Ильяс? – в голосе гувернантки послышался холод.

Ильяс отрицательно помотал головой. Ему совсем не хотелось, чтобы женщина начала его «гонять» по изученному материалу, да ещё в присутствии Бланки.

– Отлично. Тогда перейдём…

– Простите, госпожа Эдита, – снова вмешался Рассел. Бланка удивлённо посмотрела на него. Её друг редко проявлял настойчивость. – Я читал одну книгу…

– Слуга умеет читать! – пробормотал себе под нос Ильяс. – Какое чудо!

–… и в ней утверждалось, что в северо-западной части Растоши границы с древних времён не охраняются. Это правда?

Гувернантка внимательно посмотрела на него, потом повернулась к карте. Бланке почудился тихий вздох, словно Эдита не могла решить, стоит ли говорить об этом:

– Верно. У короля Растоши не так много солдат, чтобы разбрасываться ими. Но посмотрите на карту. На северо-западе находится Гнилое болото. Это дурное место. Только животные могут отыскать среди топей безопасную тропу. Почти все люди, пытавшиеся пройти болото, обратно не вернулись. Правда, это были беглые преступники, а существует предание, что человек, запятнавший себя убийством, не выйдет из Гнилого болота.

Повисло молчание. Рассел крутил в пальцах перо, думая о своём. Бланка перехватила подозрительный взгляд, брошенный Ильясом в сторону её друга: «Похоже, кузен решил, что Рассел собирается бежать. Глупости! Он никогда не оставит меня».

Эдита снова повернулась к карте, указав на страну, лежавшую по другую сторону от Гнилого болота. Её лицо осветила улыбка, смягчив строгие черты:

– Анарбель. Место, где я родилась. Там очень красиво. И люди добрее друг к другу, нет таких сословных предрассудков, как в Растоши, – она вдруг осеклась. – Простите, я увлеклась. На сегодня урок окончен. Домашнее задание – подготовить эссе на тему географического положения Растоши. Все свободны.

Бланка не торопилась подниматься из-за стола. Ей показалось, что Эдита расстроена.

– Что-то случилось? – негромко спросила она, подходя к  гувернантке, когда за Расселом и её кузеном закрылась дверь.

Эдита, отрешённо смотревшая в окно, вздрогнула от неожиданности. В тёмно-синем платье с кружевным воротником, блестящими чёрными волосами, стянутыми на затылке в узел, она казалась идеальной учительницей – спокойной, собранной, терпеливой. Но только не сейчас, когда её губы кривила горькая усмешка, а от лица отхлынула кровь.

Впрочем, это продолжалось недолго. Но Бланка заметила, потому что знала Эдиту слишком хорошо.

– Ещё не ушла? Я видела, как ты наблюдала за воробьями во время урока. Надоели мои занятия?

– Занятия – да,  – честно призналась Бланка. – Но ты мне никогда не надоешь.

Эдита рассмеялась. Смех у неё оказался приятным, звонким, не вязавшимся со строгим обликом. Поддавшись порыву, Бланка наклонилась и обвила её шею руками, как в детстве.

Несколько мгновений они стояли так близко, что Бланка чувствовала легкий запах духов, исходивший от женщины. О маленькой слабости гувернантки – любви к ароматам розы и сандала – знали все в доме.

Эдита осторожно высвободилась из объятий.

– Ты такая честная. Говоришь, что думаешь. Совсем как Мейлин.

Бланка с любопытством взглянула на неё. Эдита редко вспоминала её мать, словно само имя прежней хозяйки причиняло женщине боль.

– Я не всегда буду рядом с тобой, Бланка, – вздохнула наставница. – Ты уже взрослая, должна принимать самостоятельные решения. К сожалению, твой отец и я слишком тебя опекали. Иногда мне кажется – я научила тебя всему, что знаю, кроме главного: как выжить в этом мире.

– «Не делай людям того, чего сама не желаешь», и «слушай своё сердце», – процитировала Бланка. – Разве этого недостаточно?

Эдита снова улыбнулась так, как получается у взрослого, который слушает лепет ребёнка.

– Не всегда, хоть принципы и правильные. Но порой их соблюдение ведёт к гибели. Предлагаю использовать ещё один – «думай своей головой». А теперь иди погуляй, Бланка. В такой чудесный день нельзя сидеть в четырёх стенах.

***

Классная комната находилась на втором этаже большого каменного дома, построенного ещё прапрадедом Бланки. С тех пор уже несколько раз менялась мебель, ковры, занавески, в соответствии с требованиями моды или вкусом новых хозяев, но сам дух родового гнезда Варнсов оставался неизменным. Он словно свидетельствовал о верности долгу и традициям, а также принадлежности к старой, проверенной временем и многими испытаниями, аристократии.

В детстве Бланка даже боялась проходить по узким тёмным коридорам, а уж о том, чтобы спуститься одной в подвал, и говорить не стоило. Сами комнаты, заставленные мебелью и украшенные изящными безделушками, с картинами в тяжёлых позолоченных рамах и скульптурами, привезёнными из разных уголков страны, и даже из-за границы, подавляли её избыточной роскошью. Став старше, она упросила отца поменять обстановку в своей спальне, гостиной и комнате Эдиты. Эти места она называла «своими», в отличие от других в доме.

Спустившись по широкой, застеленной дорожкой лестнице в гостиную, она привычно задержала взгляд над портретом, находящимся на стене над камином. На нём была изображена прелестная девушка в платье из розового шёлка. Длинные светло-каштановые волосы развевались по ветру, к груди юная прелестница прижимала охапку полевых цветов. Одна ромашка, будто случайно, выпала из букета на землю. За спиной девушки простирался залитый солнцем луг. Казалось, сейчас она наклонится, подберёт упавший цветок и пойдёт дальше.

Художник постарался сделать картину как можно более светлой и яркой, полной летней свежести и чистоты. Здесь не наблюдалось ни золота, ни тяжёлой парчи, ни дорогих украшений, которые так любили знатные дамы. Зато девушка выглядела живой и невероятно привлекательной, в отличие от леди, изображенных на парадных картинах, висевших в галерее особняка Варнсов.

И всё же, глядя на портрет своей матери, Бланка не могла отделаться от мысли, что та выглядит печальной. Неуловимая скорбь читалась в складке губ, в задумчивом взоре серых глаз. А ведь портрет был написан вскоре после свадьбы Мейлин с графом Варнсом…

Бланка со вздохом подумала, что очень мало знает о матери. Словно её жизнь началась с той минуты, как она вошла в этот дом в качестве хозяйки. И Мейлин почти не оставила следов после себя, кроме этого портрета, любимых книг, бережно хранимых Эдитой, нескольких рисунков и вышивок. А также написанного от руки сборника лекарственных трав и рецептов мазей и настоев.

«Интересно, живы ли мамины родные? Почему отец никогда не говорит о них? Отчего они не приезжают в гости? Возможно, из-за того, что мама родом из Анарбель. Её близкие не пересекали границу… Но они могли хотя бы написать!»

Лёгкий шорох за спиной заставил Бланку обернуться. На пороге гостиной стоял её кузен, держащий в руках альбом для рисования и краски. Он выпрямился, как положено отпрыску благородной семьи,  но его руки дрожали от напряжения, с трудом удерживая широкий и толстый альбом.

– Ильяс? – удивилась девушка. – Думала, ты давно ушёл. Что ты здесь делаешь?

– Я принёс твой альбом для рисования, кузина. Ты же хотела закончить пейзаж после обеда, не так ли?