дам тебе рубаху. У меня их три, – я выбрала простую с завязками под горлом.
– Она же женская, – он брезгливо скривил лицо.
– Зато чистая.
В чистое Лесеку облачиться хотелось. Он без разговоров умылся, стоя над фарфоровой чашей, которую вытащил из-под лестницы. Я не стала интересоваться, что еще он прячет в своих закромах. Расспросы могут насторожить и похоронить и без того хрупкие отношения.