вбиваться так, как он того только хотел. Желание при этом стало зашкаливать до такой степени, что я, не выдержав, проникла в лоно пальцами, пытаясь восполнить потребность ощутить Меньшикова в себе. И готова была уже кончить от всего, что делала – с ним и собой, но он вдруг сжал мой локоть, отводя руку и выбивая поначалу стон недовольства, а затем – удовлетворения, когда перевернул меня на спину и вошёл одним движением, начиная двигаться быстро, резко и жадно – так, как хотели сейчас мы оба.
Рваное дыхание, звуки соприкосновения двух тел и оглушительный шум крови в ушах – все, что осталось между нами в этот момент, когда он трахал меня, а я выгибалась навстречу, желая больше, сильнее и глубже. Всего того, что мог дать только он. Чего желала только с ним. Сейчас. Сегодня. И, когда простонала, кончая, его имя, знала твердо, что буду желать всегда.