Глава 1

– Я хочу отдать ее в детский дом.

Прекрасный солнечный день внезапно померк. Небо будто выцвело, мир погрузился в угрюмый серо-черный. Милана пыталась осознать услышанное. Значит, бумеранг сестра хочет отдать Анечку в детдом. Эту милую, прекрасную девочку, которая греет как солнышко. Собственную дочь! Просто немыслимо!

– Что ты хочешь сделать? – переспросила, резко остановившись.

– Не делай вид, будто ослышалась! Аня мешает мне устроить личную жизнь. Мужики пугаются, когда узнают, что я «с прицепом»! – раздраженно объяснила Ира, поправив ремень сумочки на плече.

Милана пристально посмотрела на нее: эффектная крашеная брюнетка с ореховыми глазами, одетая в дорогой брючный костюм. Умница и красавица. Самая счастливая мама на свете. Так, по крайней мере, казалось… И откуда у нее такие мысли? Что за глупости она говорит?!

– Ты просто еще не отошла после смерти мужа… – попыталась хоть как-то ее оправдать. Понять, почему она это сказала. Не верилось, что сестра на самом деле так думает. Анечка ей мешает! Нет, это она сгоряча. Точно сгоряча.

Медленно побрели опять вдоль аллеи. Милана глубоко вздохнула, постепенно возвращаясь к реальности. Словно впервые увидела влюбленные парочки и детвору вдалеке, выстроившуюся в очередь за мороженым. Цветущие яблони и плывущие по небу облака. Какой прекрасный солнечный день! Скоро лето…

– Колька умер полтора года назад, – ровным голосом напомнила Ира, сохраняя спокойное выражение лица. Явно давала понять, что смирилась, отпустила. Может, и хорошо. После смерти мужа она очень долго не могла прийти в себя, много плакала, сильно похудела. А сейчас ничего, красивая, бодрая, словно заново родилась. Есть ради кого жить. Доченьке вон пятый год пошел…

– Пора начинать все с чистого листа, – продолжила Ира. Они остановились в нескольких шагах от кафе, в котором собирались посидеть. – Но девочка мешает, понимаешь? Я тут встретила одного мужчину… – она замялась. – В общем, Аня его не принимает, дерется, кричит, уже и к психологам ходили, ничего не помогает… Знаешь, она у меня нежеланный ребенок, и как ни пыталась, я так и не смогла ее полюбить. Самое ужасное, что уже начинаю ее ненавидеть! Вот веришь, еле сдерживаюсь, чтобы не ударить!

– Ира, ты что такое говоришь! – Милана округлила глаза. – Ты же несерьезно сейчас, да? Она у тебя такая хорошая, как ее можно ненавидеть?!

– Хорошая? Это она виновата, что я не могу наладить свою личную жизнь! Я уже тысячу раз пожалела, что сохранила тогда ребенка! Думала, Колька работает, быт налажен, почему бы и нет? А он взял и умер, а мне одной тяжело!

Не сказала – выплюнула. Отступила на шаг, будто испугалась, что сейчас под ногами земля разверзнется. Не разверзлась. Солнце все также разбрасывало блики, отовсюду слышался веселый смех, пели птицы, где-то вдали гудела сирена… Мир продолжал жить.

– Ну что, зайдем? Выпьем фирменного капучино? – из ее голоса уже исчезло раздражение, морщинки на лбу разгладились, глаза заблестели от предвкушения. А Милана стояла, как прибитая. Дышать перестала. Сердце не билось, его будто вынули из груди, стало пусто-пусто.

– Эй, ты чего?

– Ир, что-то мне нехорошо…

– Да ладно, брось! Наверное, ты просто перегрелась на солнце. – Сестра подошла и приложила руку к ее лбу. От прикосновения стало неприятно, Милана с трудом сдержалась, чтобы не убрать ее ладонь. – В кафешке прохладно, возьмешь коктейль, расслабишься, сразу станет легче…

– Нет-нет, я пойду… Извини.

Милана бросилась прочь, уже не в силах бороться с эмоциями. Сестра что-то кричала ей вслед, но она не слышала. Все звуки слились в одну монотонную ноту. Перед глазами замелькали картинки из прошлого: как сжимает в руках отрицательный тест на беременность и плачет в ванной, а муж гладит ее по волосам, успокаивает…

– Просто еще не время…

– А когда будет время? Через десять лет? Двадцать? Все это ненужные слова! – отталкивает его руки, прижимается к стене, яростно размазывает слезы по щекам. – Давай смотреть правде в глаза: я бесплодная. Пустая. Бесполезная. Я пойму, если ты уйдешь.

– Никакая ты не бесполезная! – Кирилл притягивает к себе, снова гладит по голове, как маленькую. А ей слезы жгут глаза. – Все будет хорошо. Все обязательно сбудется, все твои мечты, вот увидишь. Мы все преодолеем.

Картинки исчезли, и Милана обнаружила себя сидящей на лавочке. Прикоснулась пальцами к влажным щекам и поняла, что плакала наяву. Уже вечерело. Детишки спешили по домам, влюбленные прощались. Милана пыталась наладить дыхание. Вот кому-то Бог не дает детей, а кто-то, как Ирка, с легкостью выбрасывает их из своей жизни. Где справедливость?! Внутри поднималась злость. Сердце начинало стучать все сильнее и сильнее, давая осознать, что оно на месте, по-прежнему все чувствует и пропускает через себя…

Два выкидыша. Одна замершая беременность. Не страшный сон – страшная реальность, в которой Милана продолжала жить. Часто приходила с бедой к сестре, и та не скупилась на сочувствие и поддержку. А маленькая Аня стала светом в тоннеле. Какое счастье было ходить с девочкой на прогулку, оставаться с ней, когда Ирка убегала на работу, играть и познавать мир. Первая улыбка, первое «агу», первые шаги и первые бусинки-слезы – все это Милана бережно хранила в памяти, эти воспоминания давали ей надежду жить дальше, поддерживали в самые трудные минуты… Аня для нее стала почти родной.

А Ира хочет отдать ее в детдом.

Ее хлесткие слова все еще звенели в ушах. Поднявшись, Милана зашагала по парку нетвердой походкой. Она должна что-то сделать, должна как-то отговорить Ирку! Нельзя все это так оставлять. Нельзя допустить, чтобы Аня там оказалась…

***

– Кирилл, она ей мешает, – произнесла Милана обреченно, согревая ладони горячей чашкой с ароматным чаем. – Мешает, понимаешь? Наша Анечка.

Кирилл снял фартук и, повернувшись, пристально посмотрел на нее. Милана тоже подняла глаза и их взгляды встретились. Внешне муж казался спокойным, но она знала: он расстроен не меньше.

– Ну как так – «мешает»? Родная дочь?

– Да, родная дочь.

– Быть такого не может! Я же помню, как они были счастливы, Ирка обнимала свою дочку, глаза светились… Дружная, хорошая семья.

– Была, Кир, была семья. Коля умер, а Ирка с ума сошла от одиночества…

– Ну она же не одна, – покачал он головой. – Какое одиночество?

– У нее появился новый кавалер, а Анечка его не принимает, кричит, что чужого мужчину в доме не потерпит. Ну, смысл такой.

Жестокие Иркины слова, ее голос, полный равнодушия, отрешенный взгляд – все это сжимало сердце Миланы тоской. Да такой мучительной и жгучей, что она не находила себе места.

– Аня не переживет предательства. Она так сильно ее любит! – отставила чашку и поежилась. На улице май, а она натянула на себя теплый свитер. Так холодно, неуютно, ничего не помогает согреться. Все мысли об Анечке. – У меня сердце разрывается, как представлю ее в детдоме. Так и вижу, как она за прутья забора хватается, плачет, Ирку зовет, а она не оборачивается и ускоряет шаг…

Не выдержала, закрыла лицо руками и начала быстро дышать, пытаясь успокоиться, но рыдания разрывали горло, а под ребрами больно щемило. По звуку поняла, что Кирилл пододвинул стул. Немного легче стало, когда почувствовала его теплые объятия, его молчаливую поддержку, которая была лучше всяких слов.

– Еще же не поздно, да? – оторвала от лица ладони и взглянула на него. – Я же еще могу ее отговорить? Она передумает?

– Попробуй, – Кирилл убрал упавшую на ее лоб прядь и погладил по щеке. А Милана зажмурилась, боясь увидеть в его глазах сомнение. Ей хотелось верить, что сможет повлиять на сестру, удержать от такого страшного шага. И поддержка мужа была ей сейчас необходима, как воздух.

Если остаток дня прошел еще более-менее спокойно, то ночью крутилась с боку на бок, пытаясь уснуть. Но сон не шел. Вспоминала, как исчезнувший однажды отец, молчавший долгие годы, вдруг позвонил и попросил о встрече… Как пришла тогда в парк, а дождь лил как из ведра, и отец прятал ее под зонтом от яростной стихии… Как, укрывшись в кафе, пили горячий чай, а она вглядывалась в его лицо и отмечала каждую черточку… Папа ушел, когда ей было семь. Внезапно, без прощания. Она пришла из школы и застала плачущую маму на кухне.

– У папы другая семья… – только и смогла выдавить она на все вопросы. И эти слова словно ножом ударили по сердцу. Милана еще долго искала причину его ухода, не могла понять, почему отец выбрал чужую женщину и променял свою дочь на других детей. Бывало, подходила к зеркалу, окидывала себя критическим взглядом, думала, что, наверное, эти его дети гораздо красивее ее, умнее, талантливей. Это был тяжелый период… Болело много лет да и сейчас болит. Сколько раз пыталась найти его, тайком рылась в маминых вещах в надежде отыскать номер телефона или его новый адрес. Ничего. И мама молчала, всегда переводила тему. В общем, смирились… Стали жить вдвоем, пряча «неудобные» воспоминания в самые укромные уголки души.

И вот он позвонил. Двадцать с лишним лет спустя.

– Прости, – сказал в трубку. Какое-то волшебное слово, которое растопило в сердце лед, заставило эту стылую корку треснуть на мелкие кусочки. Милана согласилась на встречу, хотя много лет назад дала себе клятву никогда и ни при каких обстоятельствах не общаться с отцом.

И вот кафе, они вдвоем болтают, словно ничего и не было. Словно он все такой же родной и близкий человек, которому можно доверить любые секреты, а не чужой дядя, бросивший на произвол судьбы…

– Света умерла?

Да, умерла его Света, сохранившая ему верность до самой смерти… И снова заболело под ребрами, а чай показался горьким.

– Ты знаешь, у тебя есть сестра… – его рука робко накрыла ее, согревая, снова пробивая в сердце лед.

Так и познакомилась с Иркой и ее семьей. Правда, вместе они никогда не собирались. Как-то так сложилось. Кирилл пропадал на работе, как, впрочем, и Иркин муж, отец постоянно в разъездах. А потом Коля умер, и Милана сутками пропадала у сестры, успокаивала и ее, и Анечку… Девочка только-только отошла после смерти папы. Неудивительно, что «дерется, кричит», не принимает других мужчин. Ира не хочет возиться и вникать, пытается решить проблему радикальным способом. Не понимает или не желает понимать, что собирается собственными руками разрушить жизнь маленькой девочки, своей дочери!

Сердце разрывалось. Милана сидела на краю постели, прислушиваясь к ровному дыханию спящего мужа, и без конца сверлила взглядом секундную стрелку: в свете ночника казалось, что она не движется. Ночь тоже казалась бесконечной. Милана то забывалась коротким сном, то ходила как сомнамбула, то опять смотрела на часы. И только когда прозвенел будильник мужа, она наконец начала собираться. Правда, из зеркала на нее смотрело чучело: под глазами образовались темные круги, длинные светлые волосы торчали в разные стороны, а лицо стало мертвенно-бледным. Все равно! Все равно, как она выглядит, лишь бы успеть, лишь бы отговорить сестру от такого страшного шага!

Кирилл подвез ее прямо к подъезду, но Милана вышла не сразу. Еще несколько минут посидела в тишине, прислушиваясь к стуку капель и мысленно подбирая слова, хотя тысячу раз прокручивала в уме предстоящий разговор. Дождь почти кончился. Серый многоэтажный дом казался угрюмым и возвышался, словно грозный исполин. Она посмотрела на окна и внутри все сникло при мысли, что где-то там, в каком-то из них, решается судьба одной малышки…

– Все будет хорошо, – нежное прикосновение мужа придало сил. А его уверенный тон дал надежду на то, что все закончится благополучно. Ирка одумается и будет еще долго прятать глаза от стыда. По крайней мере, ей хотелось в это верить, хотелось так думать. Да, она цеплялась за эту мысль, как утопающий за соломинку, до последнего надеясь, что сестра не способна на такую подлость.

Когда автомобиль скрылся за поворотом, Милана юркнула под козырек подъезда, но так и не решилась зайти внутрь. Топталась у двери и ждала, но Ирка не выходила, будто нарочно затягивая время. Дойдя до детской площадки, которая располагалась неподалеку, Милана замерла и в очередной раз посмотрела на окна – такие же холодные и бездушные, как сестра.

«Не надо так думать, – мысленно себя одернула. – Ирка умница. Хоть ребенка не хотела и роды были тяжелые, а все равно не жаловалась, все равно дарила дочке заботу и ласку. Просто она сейчас впала в отчаяние. И наверно, уже пожалела о вчерашних словах! Ну не может она отказаться от собственной дочери! Видимо, сорвалась, пройдет…»

Сердце подпрыгнуло и забилось где-то в горле, когда увидела выходящую из подъезда сестру. Держа дочку за руку, она вела ее привычным маршрутом в садик, а Милана, затаив дыхание, смотрела им вслед. Ирка, похоже, ее не заметила, полностью сосредоточившись на разговоре с Анечкой. Что-то эмоционально ей рассказывала, сопровождая слова смешными жестами, а девочка озорно смеялась, останавливалась, терлась носиком о ее куртку и руки… У Миланы немного отлегло от сердца. Ну вот, Ирка уже и думать забыла о вчерашнем разговоре и о своих необдуманных словах! Зря только переколотилась и придумала себе бог весть что… У них все в порядке.

Не стала прерывать их разговор. Терпеливо дождалась, пока Ирка помашет дочери рукой на прощание, а Аня со счастливой улыбкой скроется за дверью детского сада. Когда вышла сестре навстречу, та слегка оторопела, но потом тряхнула копной густых волос и приветливо раскинула руки.

– Милка, дорогая, ты что здесь делаешь?

– Хотела извиниться за вчерашнее, – пробормотала, напрочь забыв все заготовленные слова. – Ушла, сорвала наши планы…

– Ой, да брось! – рассмеялась она. – Я уже и забыла. Слушай, я бы пригласила тебя на кофеек, но тороплюсь. Надо кое-какие бумаги подписать, – понизила голос, замялась, но продолжила: – вроде договорилась, чтоб Аню через недельку забрали.

Господи, как просто она об этом говорит! Как о чем-то обыденном! Милану пронзила дрожь. Каждый нерв зазвенел, натянулся до болезненного предела. Она закрыла глаза, стараясь унять бешеное сердцебиение, чтобы силы найти для ответа, чтобы голос появился, чтобы слезы проглотить. Наконец выдавила:

– Ты не передумала?

Сестра носком туфли провела по плитке полосу. Нервно, даже раздраженно.

– Нет.

– И на сколько ты собираешься ее там оставить? Может, лучше к отцу ее отвезешь? Или… ко мне?

Отец вряд ли согласится взять опеку над внучкой. Его-то и по большим праздникам у них не бывает, постоянно по заграницам ездит со второй женой, привык жить для себя, смысла нет к нему обращаться. А вот она, Милана, Анечку взяла бы к себе. Даже если Кирилл будет против, все равно не бросит!

Но Ирка только поморщилась:

– Ты не поняла. Она – обуза. Для всех. Я уже приняла решение, не пытайся меня переубедить!

Ее голос оставался холодным. Не было в нем горя, не было жалости к ребенку, слез и сожаления. Милана все смотрела на нее и ждала, пока она заплачет – тут-то она и сможет ее переубедить! Но нет, ее лицо по-прежнему выражало только одну эмоцию – раздражение. Она демонстративно смотрела на наручные часы, отчетливо давая понять, что этот разговор ей неинтересен.

– Как же так?! Я не могу в это поверить, Ир! – Милана схватилась за голову. – Ладно бы чужой ребенок, но свой…

Слезы рвались наружу, самообладание трещало по швам, в горле ком застрял, мешая говорить. Но она должна. Должна сказать, убедить, отговорить! Сделать все, что в ее силах.

– Я устала повторять, что у меня к ней нет никаких чувств! Ею в основном занимался Коля, а я так, по настроению, – раздраженно бросила она. – Все, я не хочу больше говорить об этом! Ты зря теряешь время. Я уже приняла решение.

– Ты что, идиотка? – Милана все-таки не сдержалась и выругалась. – Это же не игрушка, это твой ребенок! Как это – «нет никаких чувств»? Как можно отдать ее неизвестно куда из-за собственного эгоизма?!

Их взгляды схлестнулись, и на секунду Милане показалось, что она достучалась, что в этих холодных глазах вот-вот мелькнет раскаяние. Но нет. Ирка подскочила и резко вцепилась Милане в плечо. Пристально, с ненавистью на нее посмотрела.

– Не тебе меня судить, понятно? И вообще, не лезь не в свое дело!

Милане хотелось высказать ей все, что думает, в наглое, бесстыжее лицо, но в горле застрял ком. Она не могла определить, что сейчас чувствует. То ли злость, то ли страх, то ли отчаяние. Нет такого слова на свете, которое могло бы описать то, что творилось сейчас у нее на душе. Ее жгло и трясло, хотелось, чтобы весь мир рухнул, чтобы вместе с людьми исчезла вся несправедливость, подлость, жестокость. Не от злости она желала этого; сама не понимала, почему. Внутри как будто все оборвалось.

Заметила Ирка ее состояние или нет, во всяком случае, виду не подала. Презрительно вздернула брови и прошипела:

– Будь любезна, уйди с дороги.

Не дождавшись реакции, бесцеремонно оттолкнула ее и ринулась вперед.

– Ты же ее не насовсем там оставишь? На время? – крикнула Милана ей в спину. – Она хоть сможет приезжать домой?

– Нет! – жестко отрезала Ира и ускорила шаг.

– Что ты ей сказала?

Сестра остановилась на секунду, обернулась. По губам скользнула неприятная ухмылка.

– Ничего.

И поспешила вперед. А Милана смотрела ей вслед и понимала, что сестра уже не отступится. Решение принято и ничего нельзя изменить…