Велогонка

Первый велосипед у меня появился, когда мне было года четыре. Хорошо помню, как мамочка с папочкой спорили, какой велосипед покупать – трехколесный или двухколесный с двумя маленькими съемными колесиками. Мама была за трехколесный, он безопаснее. Но папа был против – несерьезно.

Когда мне привезли двухколесный велосипед, я визжал от радости. Сел на него, но тут же упал. Сел снова, проехал немного и опять упал. Через два дня я уже обгонял соседского Пашку, а ему было восемь.

Я лучше всех катался у нас во дворе. В 14 я легко скакал на заднем колесе и делал такие трюки, которые никто не мог сделать.

Сейчас мне 23, и я участвую в велогонке.

В нашей группе 20 человек. Тренировки три раза в неделю по три часа. Сложно, конечно, но никто не жалуется. Соревнования назначили на 14 октября. Думаю, я приду третьим.

Первым точно придет Жак. Он бывший чемпион Франции среди юниоров, и у него гипертрофированная жажда победы. Вторым наверняка придет Льюис. Он бразилец. На соревнованиях за него всегда болеет его девушка, и он очень старается стать первым. Но, к сожалению, это почти невозможно, потому что есть Жак, а Жак всегда первый. Третьим приду я. У меня нет девушки, которой надо доказывать, что я лучший, и я не бывший чемпион Франции.

И вот день соревнований. Дороги в окрестностях перекрыты, пробки жуткие.

На старт. Внимание. Марш!

Я кручу педали руками. Педали впереди прямо перед носом. Велосипед у меня длинный и особенный. У каждого из нас необычные велосипеды, сделанные индивидуально. Дело в том, что это соревнование инвалидов. Я еду лежа, а педали кручу руками. У меня парализована нижняя часть туловища. У Жака ампутированы обе ноги по самую задницу. У Льюиса ноги заканчиваются чуть выше колен. Самый крупный из нас Давид, он новичок, и велосипед у него такой же, как у меня.

Я обогнал сначала Люка, у него церебральный паралич. Он для удовольствия участвует, и поэтому для него победа это само участие. Впрочем, как для всех нас.

На третьем круге обгоняю Льюиса. У него руки в крови. Он не педали крутит, а колеса своего автотранспорта, похожего на гоночное инвалидное кресло.

Жак в поту идет первым, я – вторым. Позади меня Саманта в лежачем, у нее парализованы ноги, зато руки как у приличного качка. На тренировках она упражняется с гантелями. Если бы не дурацкий дальний свет фар на трассе, который ослепил ее, она не потеряла бы пять лет назад управление автомобилем и сейчас ходила бы на каблучках в мини-юбке, и все мужчины оборачивались ей вслед.

Теперь мужчины кричат: «Саманта, давай!!!» Муж орет во все горло, болеет за нее, а она крутит педали сильными мускулистыми руками и обгоняет меня.

Жаку когда-то не повезло. На черной трассе в туман сзади в него врезался на полной скорости сноубордист, прямо под колени. Кости были просто раздроблены. Ноги собрали по частям, но ничего не прижилось, началась гангрена, и Жаку отпилили их по самое мужское достоинство.

Александру нет еще восемнадцати. Он сильно комплексовал, когда пришел к нам первый раз. Говорил, что не сможет, руки слабые, одной ноги нет. Ничего. Знаете, как у него теперь светится лицо, когда он пересаживается с инвалидного кресла на велосипед? Родители принесли его первый раз на тренировку на руках. Парень был болен, в сильной депрессии. Теперь он полон жизни.

Я не смогу рассказать, что случилось со мной. Первый год после аварии я часто пытался вспомнить, как же все произошло? Но память будто ампутировала тот жуткий момент. Помню, как я торопился. На автостраде, ближе к Милану, мой мотоцикл подрезала шестерка БМВ. Дальше ничего не помню. Потом месяцы в госпитале и приговор врачей – я никогда не смогу ходить.

Первым пришел Льюис. Его девушка что-то кричала по-португальски и прыгала от радости. Он был счастлив. Без ног.

Вторым пришел Жак. Это было поражение, которое еще больше его подстегнуло. Теперь у него, бесспорно, есть стимул к дальнейшим тренировкам, ведь он должен быть первым.

Я пришел третьим. Весь взмыленный, руки устали.

Нас наградили медалями и денежными сертификатами. Льюису дали пять тысяч евро, Жаку – три тысячи и мне тысячу. Ко мне подошла молоденькая девушка с красивыми ногами и сказала: «Вчера меня бросил парень, и я не хотела жить. А сегодня понимаю, что это была такая чепуха…»

Marusya

18 августа 1987 года, Женева

Мне 19 лет, в ноябре будет 20. Меня зовут Маруся Мунис. Дурацкое имя, не правда ли? Отец дал мне это имя после поездки в Россию. Он преподает в университете славянскую культуру. Ничего привлекательного в их культуре не нахожу.

Кто-то мне подсказал, что это хорошо – вести дневник и записывать свои мысли. И правда, его пишу только я и читаю только я. Не нужно ни с кем делиться.

Сегодня ко мне на автобусной остановке подошел мужчина. У него был странный вид. Когда он со мной заговорил, мне показалось, что я его знаю, может быть, раньше где-то встречались. Его зовут Серж. Ему 29 лет. Дал свой телефон, попросил позвонить. Сказал, что у меня красивые глаза. Дома целый день рассматривала в зеркале глаза. Ничего особенного в них не нашла. Накрасилась. Тушь комочками. Надо купить новую.

20 августа 1987 года

Три раза набирала его номер и бросала трубку. Так и не решилась с ним поговорить.

Завтра день рождения моей мамы. Что ей подарить, не знаю, у нее все есть. Наверное, куплю шелковый шарфик.

21 августа 1987 года

Серж позвонил сам. Сказал, что это секрет, как он нашел мой номер. Мне было приятно. Рассказал, что в городе будет еще месяц, потом уезжает работать в другую страну. Предложил встретиться на набережной в 7 вечера. Паникую. Нужно придумать, что надеть. Тушь! Купить срочно!

23 августа 1987 года, 5 часов утра

Что со мной?! Ничего не понимаю! У меня кружится голова. Проболтали с Сержем 9 часов подряд. Набережная, кафе, его комната. Как я могла себе такое позволить!!!

Тушь купить так и не успела. Пришлось накраситься старой. На колготках пошла стрелка. Я выглядела чудовищно. А он говорил, что я самая красивая девушка на свете!

У него большие руки. Сказал, что он геолог, еще месяц будет работать в Вале́, проводить какие-то исследования, а потом уезжает в Америку. Это так далеко! Зачем? – говорю. – Работа. – А зачем тогда меня позвал? – говорю. – Понравилась, – говорит.

1 сентября 1987 года

Взяли с Сержем лодку с мотором на причале. Катались часа три. Весело. Сумку уронила в воду, дневник весь намок. Сушила его утюгом. Хочется петь!

Спрашиваю: а ты английский знаешь, как ты в Америку поедешь? Он смеется: знаю! Проводил до самых дверей, но ко мне не пошел. Мне завтра рано вставать.

Он красивый. Глаза голубые, волосы светлые, вьются. Похож на голливудскую звезду. Сказал, что мама у него русская, отец американец, а французский так хорошо знает со школы. По-моему он инопланетянин или агент КГБ.

1 октября 1987 года

Он уехал. Сказал, что приедет через два месяца и мы поженимся. Пока не знаю, радоваться или грустить, и ничего не понимаю.

За месяц столько всего произошло! Встречались перед его отъездом каждый день. Сентябрь был таким теплым. Серж носил меня на руках, срывал цветы с клумб в парке Perle du Lac, падал на колени, дарил мне их. Очень смешно и романтично. Я столько не смеялась за всю свою жизнь, как за этот месяц. Один раз занимались любовью в Gardin Botanic в большом павильоне тропических растений.

Так легко с Сержем. Ничего, скоро он вернется и все будет хорошо!

– Надо же, – говорит, – мою бабушку звали Маруся, Мария.

– Так как все-таки, Мария или Маруся? – спрашиваю.

– Это одно и то же, – говорит.

2 октября 1987 года

В институт не пошла, плохо себя чувствую.

5 октября 1987 года

Взяла больничный. Грустно. Голова кружится. Ничего не могу делать.

Серж не звонил.

10 октября 1987 года

Серж не звонит. Сказал тогда, что как устроится, позвонит. Может, что-то случилось? Где он? Что с ним? Реву каждый день.

1 ноября 1987 года

Ходила в госпиталь. Сдала анализы. Я беременна. Рассказала все матери. Она орала. Потом ревела. Как мне быть? – говорю. Она сказала, что поговорит с тетей Майей, пойдем делать аборт. Майя дежурит в приемном отделении скорой помощи сутки через трое и обо всем договорится.

13 ноября 1987 года

Мой день рождения. Заснула в 6 вечера. В 8 пришла мать, разбудила и подарила клетчатое платье. Пусть сама его носит. Не хочу никого видеть. Завтра иду на аборт.

14 ноября 1987 года

Долго сидела в госпитале. Думала. А вдруг я сделаю аборт, а завтра приедет Серж. Что я ему скажу? А потом я развернулась и ушла домой. Дома спала, читала учебник по экономике. И посчитала, когда родится ребенок. В середине июня. Жара будет, экзамены…

Ничего. Ненавижу Сержа. Если когда-нибудь встретимся, про ребенка ничего не скажу.

Экзамен не сдала. Вырвало прямо на ступеньках института. Козел! Вспоминаю, как мы на лодке катались.

Отца переводят на работу в Цюрих. Через две недели переезжаем.

2 февраля 1988 года, Цюрих

Ребенок начал шевелиться.

Все время одна. Сложно. Мать смирилась. Вяжет розовые кофточки. Я ей говорю: кто их носить будет? У меня будет мальчик! А она: а вдруг девочка?

8 марта 1988 года

А ну его к черту этот дневник, не буду больше писать. Перечитала с самого начала, и стало очень грустно. Сегодня, нет, завтра его выброшу!

22 мая 1988 года

Нашла случайно дневник среди моих конспектов, думала, потеряла или выбросила его.

Я огромных размеров. Ноги отекают. Брюки себе сшила.

Доктор назначил на 18 июня. Мать говорит, соленое не ешь, а я ей назло ем и еще больше отекаю.

25 июня 1988 года

Я родила девочку. Красивая. На меня не похожа – вылитый Серж. Ох и намучилась! Если б знала, что роды – это так тяжело, никогда бы не переспала с Сержем. Чудовище! Ненавижу!

26 июня 1988 года

Я на него больше не обижаюсь. А вдруг он умер? А вдруг не умер, но ему плохо?

А нам хорошо. Мне с моей девочкой так хорошо! Назвала Лизой. Вот она, лежит рядом, такая беленькая, с перевязочками на ручках и пухлыми губками.

15 июля 1988 года

Жара. Лиза все время спит. Мы гуляем по набережной. Она хорошо ест. Такая милая, совсем меня не беспокоит. С ней так хорошо! Я ей все время что-нибудь рассказываю, даже если она ничего сейчас не понимает. Мне просто хочется с кем-нибудь поговорить.

10 августа 1988 года

Отец с матерью почти не помогают, хорошо хоть из дома не гонят и счета все оплачивают. К друзьям своим меня теперь не берут и соседей сторонятся, чтобы вопросов лишних не задавали. Мать-одиночка, мать-одиночка…

Отец сказал, мне пора выходить на работу, в ясли детей берут с трех месяцев. Сержа почти не вспоминаю. А когда вспоминаю, плачу. Мать говорит, что я дура, что он наверняка с другой. Может, говорит, хоть из твоей дочери что-нибудь получится.

Вчера мне приснился Серж. Он улыбался: вот видишь, ты не верила, что я приеду, а я приехал. Потом уходит, машет мне рукой, я бегу за ним, падаю и просыпаюсь.

25 июня 1989 года

Лизе годик. Не могу поверить!

Пригласили соседей. Подарили одежду и погремушки. Из всех подарков Лиза выбрала маленькую лодочку. Весь день с ней играла, а вечером пускала ее в ванне.

1 июля 1989 года

Родители смотрели за Лизой, а меня пригласил соседский парень на вечеринку. Ну и напились же все! Чувствовала там себя не в своей тарелке. Танцевала с высоким брюнетом. Обменялись телефонами. Он пытался меня целовать, мне не понравилось. Ушла быстро, хотелось домой к Лизе. Ночью обнимала ее, вкусно пахнущую молоком.

Снова снился Серж. Ничего про него не знаю, даже фамилию его не знаю. Что я ей скажу, когда она подрастет и спросит меня, кто ее отец? У меня есть время сочинить красивую историю про летчика-испытателя. Или скажу правду про геолога. Погиб в экспедиции, спасая товарища.

Вот урод! А говорил, что любит, поженимся. Никогда больше не буду верить мужчинам. Так хочется, чтобы он вернулся. Они похожи с Лизой как две капли воды.

Октябрь 1990 года, Чикаго