Цитаты из книги «Сходство»

– Есть испанская пословица, на мой взгляд, удивительная. “Бог сказал: бери что хочешь и за все плати”. В тишине под завесой плюща слова его прозвучали гулко, будто кто-то бросил в воду камешек. – В Бога я не верю, – продолжал Дэниэл, – но есть, по-моему, в этом принципе божественная простота – он чист и совершенен. Что может быть понятнее и незыблемее? Тебе доступно все, если признаёшь, что у всего есть цена, и согласен платить.

По сути, спор этот назревал с самого начала, с той минуты, когда Фрэнк и Сэм встретились на месте преступления. Следователи отдела убийств – народ упертый: медленно, но верно сужают поле деятельности, отметают все лишнее, пока в поле зрения не останется только убийца. А спецагенты делают ставку на лишнее, на побочное, раскидывают сети пошире, с выбором не торопятся: неизвестно, что в сеть попадется, какая дичь покажется, если сидеть в засаде подольше. Поджигают сразу все фитили и ждут, где рванет.

Позже, сидя у себя в спальне на подоконнике, я обдумывала, что узнала нового. Все четверо скрывают, насколько они подавлены, причем скрывают мастерски. Эбби, если ее довести, швыряется посудой; Раф – а может, и не он один – считает почему-то, что Лекси сама напросилась; Джастин ждет, что их арестуют; Дэниэл не поверил в историю с комой. И Раф услышал, как Лекси обещала вернуться, за день до того как я согласилась. Вот обратная сторона работы в Убийствах: перестаешь воспринимать убитого как человека. Есть те, кто западает в душу, – дети, растерзанные старики, девушки, которые собирались в клуб, полные радужных надежд, а под утро очутились в канаве, – но обычно жертва для тебя лишь точка отсчета, а твоя главная цель и награда – убийца. Страшно подумать, до чего же легко соскользнуть за ту черту, за которой жертва становится мелкой деталью, вроде декорации в прологе, перед настоящим действием, – и вот ты почти не вспоминаешь о ней. Мы с Робом во время каждого расследования вешали посреди доски фото убитого – не снимок с места преступления, не портрет, где он позирует, а мирное любительское фото, картинку из прошлого, где этот человек еще не был жертвой преступления, – чтобы не забыть.

– Это же чудо! – восхитилась я. – Где вы его нашли? Неловкое, потрясенное молчание. Господи, пронеслось в голове, господи, лишь бы не сейчас, я ведь только-только… – Это же ты нашла, – сказал Джастин, поставив на колено бокал. – В нежилой комнате наверху. Разве ты не… – Он осекся. И никто не подхватил. Никогда, учил меня Фрэнк, что бы ни случилось, не иди на попятный. Если что-нибудь сморозишь, оправдывайся комой, месячными, полнолунием, чем угодно, но только не отказывайся от своих слов. – Нет, – сказала я. – Если бы видела раньше, помнила бы. Все смотрели на меня; глаза Дэниэла за стеклами очков, совсем рядом со мной, сверкали любопытством. Кровь отхлынула от лица, наверняка он заметил, что я побледнела. Он думал, ты умерла, у него была дурацкая, запутанная теория… – Это ты нашла, Лекси, – ласково сказала Эбби, подавшись вперед, чтобы лучше меня видеть. – Вы с Джастином тут рылись после ужина, и ты на него наткнулась. В тот самый вечер, когда… – Она неопределенно махнула рукой, стрельнула глазами на Дэниэла.

А что Дэниэл думал? – спросила я, чуть выждав. – Не спрашивай, – сказал Раф. И опрокинул в рот остатки джина. – Я пришел к выводу, что лучше нам и не знать. – Нет, ты говорил, Дэниэл велел Джастину собраться, потому что думал… Что он думал? Раф тряхнул бокал, посмотрел, как пляшут в нем кубики льда. Отвечать он явно не собирался, но молчание – старый полицейский прием, а я им владею лучше многих. Я подперла ладонями подбородок и стала ждать, наблюдая за Рафом. За его спиной, в окне гостиной, Эбби ткнула пальцем в книгу, и оба, она и Дэниэл, звонко рассмеялись – смех долетел до нас через стекло. – Как-то вечером… – произнес наконец Раф, по-прежнему не глядя на меня. Профиль его, посеребренный луной, казался чеканным, будто со старинной монеты. – Через пару дней после… Кажется, в субботу, не помню точно. Вышел я сюда, во двор, сел на качели и слушаю, как дождь шуршит. Почему-то думал, что так будет легче уснуть, да где там! Слышал, как сова кого-то съела – мышь, наверное. Та пищала, просто ужас! А потом затихла – можно было сказать с точностью до секунды, когда она умерла.

Сама не знаю, почему все-таки осталась. Сэм, наверное, назвал бы это мужеством – он всегда склонен видеть в людях хорошее, – а Роб сказал бы, что из чистого упрямства, но я не обольщаюсь: это не то и не другое. Нельзя ставить себе в заслугу вынужденные поступки. Если тебя загнали в угол, проще действовать не рассуждая, держаться знакомых вещей. Думаю, слишком уж сложным и непривычным казалось бегство, вот я и осталась. Единственное, что я могла, – нащупать под ногами клочок твердой почвы и стараться на этом клочке удержаться. А Лекси сбежала. Когда ей представился случай, она не сопротивлялась, не то что я, а ухватилась за эту возможность обеими руками, заглотила ее целиком, извлекла из нее все, что можно. У нее хватило ума и мужества отбросить прежнее разрушенное “я” и как ни в чем не бывало уйти, начать заново, с чистого листа.

В первые месяцы после операции “Весталка” я всерьез подумывала сбежать. Казалось, как ни странно, что это единственный способ вновь обрести себя: взять паспорт и смену одежды, нацарапать записку (Дорогие мои, я уехала. С любовью, Кэсси.) и улететь ближайшим рейсом куда угодно, оставив здесь все, что изменило меня до неузнаваемости. Незаметно для меня самой, не знаю точно когда, жизнь моя утекла сквозь пальцы и разбилась вдребезги. Все, что было у меня, – работа, друзья, квартира, одежда, отражение в зеркале – будто принадлежало кому-то другому, стройной ясноглазой девчушке, которую уже не вернешь. А я развалина, захватанная грязными пальцами, во мне засели, как занозы, осколки былого кошмара, мне здесь больше не место. Я шла по своей утраченной жизни, как призрак, стараясь нигде не оставить кровавых следов, и мечтала очутиться где-нибудь в теплых краях, на Бермудах или Бонди-Бич, училась бы ходить под парусом, а о своем прошлом плела невинные небылицы.

АМС 79, ЛХР 34, ЭДИ 49, ШДГ 59, АЛК 104. Счет в какой-нибудь игре? Суммы, которые она давала или брала в долг? Допустим, АМС – инициалы Эбби, Абигаль Мэри Стоун, но остальные никому из списка контактов не подходят. Я долго их разглядывала – нет, ничего не напоминают, разве что номера старинных автомобилей, но с чего бы Лекси запоминать номера машин, а если она этим занималась, почему это государственная тайна?

Тема ее диссертации – тебе понравится – “Другие голоса: личность, тайна и правда”. О женщинах-литераторах, работавших под псевдонимами.

“Другие голоса: личность, тайна и правда”. О женщинах-литераторах, работавших под псевдонимами.