Цитаты из книги «Сойка-пересмешница»

Зря пришел. Ее здесь нет, – говорю я. Лютик снова шипит. – Можешь шипеть сколько угодно, но ее здесь нет. Прим ты здесь не найдешь. – Услышав ее имя, кот настораживается, поднимает уши и с надеждой мяучит. – Убирайся! – Лютик уворачивается от брошенной в него подушки. – Прочь! Здесь тебе ничего не светит! – Я дрожу от ярости. – Она не вернется! Она никогда сюда не вернется! – Я беру еще одну подушку, встаю, чтобы точнее прицелиться, и внезапно понимаю, что по щекам текут слезы. – Она умерла. – Я хватаюсь за живот, чтобы унять боль, оседаю, обхватываю подушку, раскачиваюсь и плачу. – Она умерла, тупой кот. Умерла.

Мне приходится напоминать себе о том, что у него работа во Втором дистрикте и что сейчас Гейл, наверное, целует другую девушку.

Луговины больше нет; по крайней мере, она уже совсем не та, что раньше. В ней выкопали глубокую яму и теперь туда сваливают кости – она стала братской могилой для моего народа

я, набравшись храбрости, спрашиваю: – Я думала, раз он мэр…

Мне снится кошмар: я лежу в глубокой могиле, и каждый умерший, которого я когда-то знала, бросает в могилу лопату пепла. Сон довольно длинный, особенно если учесть число моих знакомых, и чем толще слой пепла, тем труднее дышать. Я пытаюсь позвать на помощь, умоляю их прекратить, но пепел забивается в рот и в ноздри, и я не могу издать ни звука – а лопата все шуршит, снова и снова зачерпывая пепел…

Твой суд завершен. Собирайся, мы едем домой.

А в конце концов кому все это принесло выгоду? Никому. Никому не выгодно жить в мире, где творится такое.

Меня зовут Китнисс Эвердин. Почему я не умерла? Я должна умереть. Так будет лучше для всех

Думаю, что снова не попрощалась с горсткой людей, которые мне все еще дороги.

«О, дорогая мисс Эвердин, мы же договаривались не лгать друг другу». Он прав. Мы договаривались.