Пита непросто сбить с толку.
– Тогда мне придется догадываться самому, – говорит он, придвигаясь ближе.
Впервые мы целуемся по-настоящему. Никто из нас не мучается от боли, не обессилен и не лежит без сознания; наши губы не горят от лихорадки и не немеют от холода. Впервые поцелуй пробуждает у меня в груди какое-то особенное чувство, теплое и захватывающее.