Права на издание книги предоставлены ООО «Китайское книгоиздательство»

B&R Book Program

© ООО «Международная издательская компания «Шанс», перевод, оформление, 2019

© ООО Издательство «Восток-Бук», 2019

© ООО «Китайское книгоиздательство», 2019

Все права защищены.

«Чжуан-цзы» – блестящим философский труд

Мудрец Чжуан-цзы жил в конце периода Сражающихся царств (приблизительно 369–286 гг. до н. э.). Его настоящее имя – Чжоу, а второе – Цзы Сю.

Несмотря на то, что периоды Весен и Осеней и Сражающихся царств были эпохой волнений и смуты, для научной мысли это было время свободы и открытости. Дискуссии мудрецов той эпохи положили начало золотому веку в истории философской мысли Китая. Поэтому можно сказать, что Чжуан-цзы родился в удачное время. Он был великим литератором и философом и стал важнейшим представителем даосской школы после Лао-цзы. Чжуан-цзы отказался от денег и положения в обществе и презирал жизнь знатных и власть имущих. Мудрец стремился к свободе и беззаботности духа и смиренно принимал голод и нужду. Чжуан-цзы был настоящим народным мыслителем.

Трактат «Чжуан-цзы» насчитывает тридцать три главы, более десяти тысяч иероглифов и включает три раздела: «Внутренний», «Внешний» и «Разное». Некоторые ученые полагают, что

«Внутренний раздел» написан самим Чжуан-цзы, а два других записаны позже от имени автора и частично составлены его последователями. Трактат «Чжуан-цзы» вобрал в себя глубокие философские размышления, жизненные истории и яркие художественные образы. Автор облек философские идеи в литературную форму, потому эта книга превосходит другие как в художественном, так и в содержательном плане.

«Чжуан-цзы» богат не только философией, глубокими идеями, но и необычными яркими образами – благодаря огромной силе художественного воздействия трактат стал истоком развития художественного творчества последующих веков. Трудно переоценить влияние «Чжуан-цзы» на множество великих мыслителей и литераторов: Тао Юаньмин, Ли Бо, Ли Шанъ-инь, Су Ши, Цао Сюэцинь и другие – все черпали в нем вдохновение.

«Чжуан-цзы» – красивое философское сочинение, мистическое и полное сокровенных мыслей. Кроме того, это еще и великолепный литературный труд, с чудным слогом и замечательной манерой повествования. Притчи, использованные в «Чжуан-цзы», кардинально отличаются от традиционного морализаторства, побуждают к размышлениям над скрытым смыслом, описывают сложные идеи и логические умозаключения. Это и есть новая форма литературной выразительности, созданная Чжуан-цзы: он начал объяснять философские принципы через притчи.

В издании «Притчи Чжуан-цзы» простым языком изложены 43 избранных рассказа из «Чжуан-цзы», добавлены увлекательные сюжеты и диалоги, иллюстрирующие глубокие и мистические воззрения философа.

После каждой притчи есть еще одна небольшая история или байка со скрытым смыслом. Эти рассказы из самых разных источников близки идеям притч, а иногда вступают с ними в противоречие или дополняют идеи Чжуан-цзы. Они

расширят кругозор читателя, приумножат жизненный опыт, позволят по-новому взглянуть на мысли Чжуан-цзы. Все эти истории происходят в разное время в разных местах, в них высказываются различные точки зрения.

Расширению кругозора также послужат подобранные к рассказам иллюстрации. Трактат «Чжуан-цзы» великолепен, и мы постарались сделать «Притчи Чжуан-цзы» максимально яркими, чтобы как можно больше людей читали и понимали этот трактат, полюбили его философию.

Высокие устремления рыбы Кунь и птицы Пэн

Первая строка главы «Беззаботное скитание» из трактата «Чжуан-цзы» гласит: «В Северном океане обитает рыба, зовут ее Кунь»^[1]. Можно подумать, что рыба по имени Кунь живет в большом море на севере. На самом же деле океанская пучина, о которой идет речь, значительно превосходит любое море; это бескрайнее, бездонное, мистическое место. Где это место? Никому то не ведомо.

В представлении Чжуан-цзы рыба Кунь настолько огромна, что неизвестно, сколько тысяч ли^[2] она величиной. Выпрыгивая из воды, рыба Кунь становится птицей по имени Пэн. Размахивая крыльями, птица Пэн летит в небеса. Она настолько огромна, что неизвестно, сколько тысяч ли в размахе ее крыльев, которые подобно темной туче закрывают небосклон. Оттолкнувшись от бурных волн, птица летит в Южный океан. А Южный океан в представлении Чжуан-цзы – это невероятно большое место в Центрально-Южном Китае. Чжуан-цзы называл его «тяньчи» – «водоем, сотворенный природой». Реальное озеро Тяньчи, которое находится в горах Чанбайшань, конечно, несравнимо с Южным океаном.

Место это столь же мистическое и необыкновенное, как и сама птица Пэн. Она бьет крыльями по воде, поднимая волны на три тысячи ли, летит ввысь, взмывая на девяносто тысяч ли. В этой сцене сравнение птицы с темной тучей, застилающей небо, и описание бурлящих до небес волн вовсе не кажутся преувеличением. Тем не менее фразы, подобные «Птица Пэн парит на девяносто тысяч ли» и «Рыба Кунь вздымает волны на три тысячи ли», следует понимать как авторское восприятие Чжуан-цзы.

Птица Пэн летит, отдыхая один раз в шесть лун. Несет на плечах синее небо, взирает на мир с невероятной высоты. Гордая и одинокая птица не произносит ни слова до самого конца пути. В ее глазах все на земле уподобляется пылинкам. А обитатели земли не могут не смотреть на нее, ведь птица Пэн слишком заметна.

Живущая на дереве цикада и горлица смотрят на пролетающую над головами птицу Пэн и вовсе ее не понимают.

Цикада говорит:

– Я лечу вверх изо всех сил – и все равно не могу вылететь из плотных листьев вяза!

Горлица ей вторит:

– Если никак не взлететь, то можно оставаться и на земле, ради чего нестись на юг за девяносто тысяч ли? И что только нужно этой большой птице?

Чжуан-цзы осуждал эту парочку, мол, что они могут понимать! Малому умишку далеко до большого ума, в этом разница между малым и великим.

Устремления величественного лебедя

Кроме Чжуан-цзы был и другой человек, смотревший на горлицу свысока. В главе «Наследственный дом Чэнь Шэ» из «Исторических записок» Сыма Цяня говорится о молодом батраке по имени Чэнь Шэн. Однажды Чэнь Шэн с несколькими товарищами возделывал землю и, устав, присел в поле отдохнуть. Чэнь Шэн сказал всем присутствующим:

– Если один из нас когда-нибудь разбогатеет, не забывайте, как мы вместе пахали землю.

Услыхали это товарищи, рассмеялись, а кто-то сказал:

– С чего это вдруг разбогатеют такие люди, как мы?

Вздохнув, Чэнь Шэн ответил:

– Где маленьким ласточкам и горлицам уразуметь устремления величественного лебедя!

«Беззаботное скитание» – работа знаменитого минского каллиграфа Фэн Фана (фрагмент). Фэн Фан занимался гравировкой печатей в стиле чжуань, а также хорошо владел каллиграфическим стилем цаошу. Этот свиток он написал для своего друга в годы Цзяцзин (1521–1567). Иероглифы здесь естественные и изящные, строгие и отрешенные. Такую манеру в каллиграфии называют «мускулистым письмом» – штрихи энергичные, «костяк» важнее, чем «мясо» (под «костяком» в каллиграфии подразумевается композиция, расстояние между штрихами и иероглифами, размер иероглифов, наклон; под «мясом» – толщина и длина штрихов, их изгибы и изломы. – Примеч. пер.)

Некоторое время спустя Чэнь Шэн и У Гуан подняли восстание в деревне Дацзэ. Они стали первыми предводителями крестьян в борьбе против тирании Цинь Шихуана^[3].

Тогда жил еще один человек с большими замыслами, который, увидев роскошный выезд Цинь Шихуана, восхищенно воскликнул:

– Вот так следует жить великому мужу!

После восстания Чэнь Шэна он также поднял мятеж в уезде Пэй (располагавшемся в современном Сюйчжоу в провинции Цзянсу) и впоследствии объединил Китай. Человеком этим был основатель и первый император династии Хань – Лю Бан.

Точно так же наблюдая за выездом Цинь Шихуана, еще один человек бросил небрежно:

– Он заменим, – подразумевая, что он мог бы заменить Цинь Шихуана на его месте. Это был Сян Юй, боровшийся за Поднебесную с Лю Баном. После восстания своего дяди Сян Ляна он сумел разбить основные силы циньской армии в сражении за Цзюйлу. Даже несмотря на последующее поражение, он остается большим героем.

Очевидно, что желающим вершить большие дела нужно иметь далеко идущие цели. С одной стороны, необходимы великие стремления, как у птицы Пэн, с другой – нужно иметь твердую почву под ногами, шаг за шагом претворяя свои устремления в жизнь. С детства поставить цель и все время упорно идти к ней – в этом современные люди должны быть похожи на древних.

Безразличный к богатству и славе Сюй Ю

В «Ли цзи»^[4] говорится: «Поднебесная принадлежала всем, [для управления] избирали мудрых и способных, учили верности, совершенствовались в дружелюбии»^[5]. Императорский титул не передавался по наследству, а переходил к подходящему, по мнению правителя, кандидату. Император не карал и миловал по своему произволу, а служил во благо Поднебесной: следил не только за ходом пахоты и жатвы, рыбалкой, охотой, но и за урожаями, а также пожарами, наводнениями и прочими бедствиями, распределял зерно в голодающие районы, собирал людей, чтобы справиться с невзгодами. Когда император старел, необходимо было передать место более мудрому человеку. Это называлось «шаньжан» – «передать престол достойнейшему».

Примерно четыре тысячи лет назад, когда век государя Яо клонился к закату, он начал искать мудрого и способного человека себе на смену. Выбор его пал на чистого помыслами Сюй Ю, ему он хотел отдать Поднебесную.

В один прекрасный день Яо отложил работу и самолично направился к живущему в уединении Сюй Ю. В быту Яо был неприхотлив и обходился как без пышных платьев, так и без многочисленного эскорта и охраны. Так что путешествовать ему было куда проще, чем предыдущим и последующим императорам даже в тайных поездках.

Яо нашел хижину Сюй Ю и представился:

– Ваш покорный слуга – Фан-сюнь, известный как Тан Яо. Позвольте узнать, вы ли господин Сюй Ю?

– Действительно, это я.

– Давно наслышан о вашей доброй славе и специально приехал с визитом.

– Входите.

Сюй Ю впустил Яо в хижину, где оба они сели на циновку, поджав ноги, не разделяя кто гость, а кто хозяин.

Усевшись, взволнованный Яо обратился к Сюй Ю с речью:

– Разве может сравниться огонь свечи с сиянием солнца и луны на небосводе? К чему зря поливать ростки пшеницы, если дождь уже идет? Если вы сядете на трон, в Поднебесной воцарится покой. Такому дряхлому старику, как я, уже совестно занимать место правителя. Позвольте вверить Поднебесную в ваши руки.

Яо говорил искренне и сердечно, так как выбрал Сюй Ю, желая передать власть правильному человеку, радеющему о счастье народа. Сюй Ю же не интересовался богатством и славой, не вникал в политику и не терпел никаких связывающих дух ограничений, а стремился к абсолютной свободе, поэтому он еще более искренне и деликатно отказался:

– Сейчас в Поднебесной под вашим управлением царят порядок и процветание, если я заменю вас, разве не получу дурную славу охотника за выгодой? Птице, вьющей гнездо в глубине леса, достаточно и одной ветки; зверю, утоляющему жажду у реки, не нужно больше воды, чем вместит желудок. К чему мне Поднебесная? Лучше вам вернуться! Даже если повар не приготовил еду, негоже распорядителю жертвоприношений становиться к плите вместо него.