/Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий)/
Как удивительно и одновременно волнительно осознавать, что человек, который казалось вот недавно жил среди нас, работал не покладая рук, помогал страждущим, творил, причислен к лику святых. А прочитав его биографию, понимаешь, он действительно святой.
Жизнь святителя Луки потрясающе необыкновенная, насыщенная и в то же время сложная, полная преград, мучений и преследований. Подумать только, человек, который спасал чужие жизни, не раз подвергался гонениям и критике, а за годы, проведенные в ссылках, он мог вылечить ещё немало людей. Но, видимо, так было всегда: за взгляды неугодные правительству, и уж тем более за веру страдали многие. Валентин Феликсович не был исключением. За свою жизнь он успел научиться многому сам – от рисования и изучения иностранных языков до сложнейших операций на человеческом теле и научных трудов по богословию; научил и других – на его показательных операциях всегда толпились сотни умов, а вклад Войно-Ясенецкого в хирургию и анестезиологию бесспорно неоценим.
Автобиография написана достаточно интересно и познавательно, здесь нет бахвальства, а описанные автором мучения читаются с трудом. Но даже в самых сложных условиях Северного края епископ Лука оставался настоящим человеком, хирургом с золотыми руками, готовым всегда прийти на помощь любому.
Это была довольно просторная половина избы с двумя окнами, в которых вместо вторых рам были снаружи приморожены плоские льдины. Щели в окнах не были ничем заклеены, а в наружном углу местами был виден сквозь большую щель дневной свет. На полу в углу лежала куча снега. Вторая такая же куча, никогда не таявшая, лежала внутри избы у порога входной двери. Для ночлега и дневного отдыха крестьяне соорудили широкие нары и покрыли их оленьими шкурами. Подушка была у меня с собой. Вблизи нар стояла железная печурка, которую на ночь я наполнял дровами и зажигал, а лежа на нарах, накрывался своей енотовой шубой и меховым одеялом, которое подарили мне в Селиванихе. Ночью меня пугали вспышки пламени в железной печке, а утром, когда я вставал со своего ложа, меня охватывал мороз, стоявший в избе, от которого толстым слоем льда покрывалась вода в ведре.
В первый же день я принялся заклеивать щели в окне клейстером и толстой оберточной бумагой от покупок, сделанных в фактории, и ею же пытался закрыть щель в углу избы. Весь день и ночь я топил железную печку. Когда сидел тепло одетым за столом, то выше пояса было тепло, а ниже – холодно. Однажды мне пришлось помыться в таком холоде. Мне принесли таз и два ведра воды: одно – холодной, с кусками льда, а другое – горячей, и не понимаю, как я умудрился помыться в таких условиях. Иногда по ночам меня будил точно сильнейший удар грома, но это был не гром, а трескался лед поперек всего широкого Енисея.
Нельзя сказать, что повествование изобилует лишь медицинскими достижениями врача Войно-Ясенецкого или, наоборот, здесь много о духовной жизни архиерея. Всего в меру, более того, в книге достаточно пояснительных сносок, в которых события описываются со стороны, идут параллельно личным переживаниям владыки. Это и ранние годы жизни Валентина, его учёба, женитьба, и более поздние времена работы, ссылок, болезни, о его последних днях. Отдельные главы в книге посвящены памяти архиепископа, воспоминаниям известных людей.
Мне кажется, для этого произведения нужен определённый настрой, но прочитать обязательно стоит, дабы понять, какими тяжелыми могут быть людские страдания... но как при этом остаться человеком, не потерять своё лицо, не очерстветь душой и сердцем. А много позже облегчать страдания верующих, глядя на них с иконы мудрым степенным взором.
"Главное в жизни - всегда делать людям добро. Если не можешь делать для людей добро большое, постарайся совершить хотя бы малое".
/Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий)/