12

В ожидании празднования Дня Победы школа бурлила. Коридоры украшались Георгиевскими ленточками и букетами из искусственных цветов, сделанных на трудах. Активисты готовили специальные выпуски стенгазет.

На литературе Фёдор Яковлевич, поправляя пальцем круглые очёчки, постоянно съезжающие на кончик носа, торжественно объявил:

– Товарищи десятиклассники! Сегодня пишем сочинение на тему “Война и моя семья”. Работа конкурсная. Победитель получит право участия в региональной олимпиаде по русскому языку и литературе. Если же и там зарекомендует себя с хорошей стороны – получит дополнительные баллы при поступлении в институт.

Класс недовольно загудел. Знать бы про олимпиаду заранее, многие подготовились бы получше.

– Приступаем, приступаем! У нас только два по сорок пять, – напомнил учитель.

Алла давно ждала этого урока. Не терпелось рассказать о своих близких, ставших непосредственными участниками тех далёких страшных событий.

Быстро сосредоточившись, она начала писать бесчисленные бабушкины истории о жизни семьи среди поляков в Бресте от начала до конца войны, куда она – бабушка – с детьми на руках отправилась вслед за мужем офицером. О бесконечных бомбежках фашистских войск при наступлении, о Советской Армии при освобождении; о её связи с партизанскими отрядами.

“…Заканчивался насильственный вывоз советских людей в Германию. Дом, где жила бабушка со своими тремя малютками, был последним на улице. Выйдя во двор, она обняла детей и, смело глядя в глаза вооруженному до зубов фашисту, заявила:

– Никуда не поедем! Стреляй всех здесь! Умирать, так на родной земле!

Пораженный и обескураженный храбростью русской женщины немецкий офицер замешкался и неожиданно для всех ответил через полицая-переводчика:

– Оставайся с детьми, мать. Это последний вывоз советских. Мы отступаем, теперь берегитесь, чтобы не погибнуть от своих.

На следующий день поступило сообщение о том, что тот последний эшелон был пущен под откос…” – самозабвенно писала Алла, ощущая себя участницей, видевшей происходящее собственными глазами. Всё её существо находилось во внутреннем движении – то накрывали волны страха, то подхватывали порывы счастья…

Прозвенел звонок. Она не тронулась с места, не подняла головы. Писала и писала, не обращая внимания на расшумевшихся одноклассников. Не заметила, как, вернувшись с перемены, все затихли и вновь углубились в свои работы. Она стремилась успеть вылить на бумагу свои ощущения до последней капли…

– Что ж, товарищи десятиклассники! Сдаём работы! Сдаём, сдаём! – поторапливал Фёдор Яковлевич. – Скоро придёт десятый “Б”. После звонка не приму ни одного сочинения!

Складывая тетради в стопку на учительском столе, ребята возбуждённо покидали класс.

– У меня, наверно, за сочинение будет два, – сказала Ира по дороге домой.

– Не успела дописать?

– Просто нечего было. У нас в семье никто не воевал и в блокаде никто не был. От бабушек и дедушек мы далековато живём. Видимся редко. Дома о войне разговоров никогда не заводили.

– Ну, ты хоть что-нибудь написала?

– Насочиняла чего-то. Лучше бы две контрольных по алгебре решила. Надо родителей заранее предупредить, что выше трояка не будет.

– Может, не стоит? Обойдётся?

– Моим лучше сказать, – с уверенностью ответила Ира.

Девушки остановились на развилке.

– Приходи сегодня ко мне? Химию объясню. У тебя, вроде, с задачами проблемы?

– Если не смогу сама решить – приду, – пообещала Алла.

Войдя в квартиру, она вновь почувствовала холод одиночества. Усилием воли заставила себя переключиться. Переоделась в домашнее. Разогрела обед. За едой размышляла: “Вот бы победить в литературном конкурсе, а потом поучаствовать в олимпиаде”.

Покончив с насущным, принялась за уроки. Химия – камень преткновения. Решила начать с неё. Глядя в учебник, попыталась сосредоточиться. В очередной раз поймала себя на мысли, что глаза бегут по строчкам, а мысли уносит куда угодно, только не в заданном направлении. Химия не поддавалась.

Алла решительно встала из-за стола, собралась и побежала к подруге.

С верхних этажей подъезда доносилась ругань. Гневный женский голос, вибрирующий на повышенных тонах, порой подбрасывало так, что он переходил в визг. “Кто-то попал под горячую руку”, – подумала Алла, искренне сочувствуя провинившемуся.

Прошла последний пролет до нужной квартиры, остановилась на лестничной клетке. Тут она не только поняла, откуда доносились истошные крики, но и отчётливо слышала, как Эмма Владимировна, не стесняясь в выражениях, истерично распекает Иру за четвёрку по геометрии и возможную тройку за сочинение.

Алла замерла – скандал разгорался слишком близко. Она сжалась от испуга, будто кричали на неё. Очнувшись от минутного оцепенения, опрометью бросилась вниз по лестнице. Пробежав через двор, остановилась, отдышалась. Пошла медленно, понемногу приходя в себя от невольно подслушанной сцены.

Сознание вновь оживило образ любимого отца, который никогда бы никому не позволил так кричать на дочь. “Оценки – не главное. Важно – что в голове!” – подбадривал он Аллу, если та переживала за несправедливую оценку.

“Больше я никогда не услышу от папы этих слов. С каждым днём я ухожу от него дальше и дальше”… – спица, застрявшая в груди, прокрутилась ещё на один оборот.

“А если бы Ира сейчас умерла? Что бы тогда почувствовала её мама? Неужели нужно умереть, чтобы стало понятно, что детей нужно просто любить?”

Воспоминания об отце жгли, а смешиваясь с сочувствием к подруге, становились просто невыносимы. Алла почувствовала острую необходимость оказаться сейчас рядом с мамой – со своей милой, любимой, родной мамочкой.

13

Наступил долгожданный день оглашения результатов конкурсного сочинения. Три параллели десятых классов собрались в актовом зале. Фёдор Яковлевич поднялся на сцену и завёл речь о важности темы войны, о патриотическом воспитании, о том, как все серьёзно подошли к подготовке и написанию сочинения…

Стало понятно, что к главному он перейдет лишь в конце урока, когда завершит свой пресный пространный монолог. Зал постепенно наполнялся шумом. Ребята болтали о своем, вертелись, при этом противно скрипели откидные стулья, давно ожидающие смазки.

Казалось, учитель не замечал, что его уже давно никто не слушает, и продолжал формально исполнять повинность, порученную школьной администрацией в канун важнейшего для страны праздника.

Но дежурная речь оборвалась, так же нелогично, как и начиналась больше получаса назад. В воздухе повисла пауза, как магнитом притянувшая внимание. Фёдор Яковлевич продолжил:

– Об оценках за сочинение скажу прямо – порадовали. Двоек нет. Пятерок много.

Алла оказалась в списке отличников одна из первых. Когда же прозвучала фамилия Иры, подруги переглянувшись, встретились глазами полными удивления.

– А теперь – торжественный момент! Мне поручена почётная миссия – вручить грамоты самым достойным. Напоминаю – сочинение победителя будет отправлено на областной конкурс, где определятся кандидаты от разных школ для участия в олимпиаде.

Зал замер. Пятёрочников оказалось слишком много. Каждый понимал, что сейчас именно он может получить свой шанс.

– Грамота за третье место вручается Столбунову Алексею, десятый “Б”! – торжественно произнес Фёдор Яковлевич и вручил её под жидкие аплодисменты.

– Второе место присуждено Покровской Алле, десятый “А”! – голос учителя прозвучал ещё более торжественно.

Шума стало больше – класс болел за своих. Но Алла шла на сцену поникшая. Получив грамоту, она вернулась на место, сопровождаемая упадническими мыслями: “Вот я неудачница! Всегда мне не хватает совсем чуть-чуть: до пятёрки, до первого места, до выбора в комсорги… Интересно, кому же на этот раз “хватило”, чтобы меня обойти?”

– Ну, и мои самые большие поздравления… – учитель загадочно прищурился, выдержал короткую паузу, видимо, желая добавить интриги, потом объявил, произнося каждое слово отдельно: – Победительнице литературного конкурса – ученице десятого “А” класса Нуриевой Ирине!

Ира вскочила с места так, будто в её сторону неожиданно бросили мяч, а она собиралась отбить его головой. Ликуя от нежданной победы, бросилась на сцену принимать поздравления Фёдора Яковлевича, не обращая внимания на перешёптывание недовольных одноклассников.

Алла остолбенела. В другой ситуации она непременно порадовалась бы за подругу, но, зная все обстоятельства, была вне себя.

Прозвенел звонок.

Ребята, уставшие от нудного урока, спешно покидали зал. Ира догнала Аллу в холле.

– Ты что, Ал? Понеслась, как с цепи сорвалась.

– Раз уж догнала, может, объяснишь? Откуда у тебя пятёрка? Опять папочка позаботился? Услышал, что дочурке трояк светит, и сразу договариваться побежал?

– Да ты чё завелась-то? Ну, сходил, денег на ремонт класса дал. А сочинение тут причём?

– Правда не понимаешь или прикидываешься?! Где твоё комсомольское сознание?! А совесть?! А справедливость, которую ты от всех требуешь?! Так и будешь на папочке всю жизнь выезжать?! – гневно выкрикивала Алла.

– Ты что, с Луны свалилась? В наше время: не подмажешь – не поедешь, – выпалила Ира.

– Видно, поговорочка у вас дома в ходу…

– Кто тут с Луны свалился? – вклинился проходивший мимо разгорячившихся одноклассниц Гоша.

– Иди куда шёл, – грубо оборвала Ира.

– А не подерётесь, – шутливо добавил парень, ускоряя шаг.

– Кажется, у Ильдара Маратовича партийный билет в кармане? – не могла остановиться Алла.

– И что? Это порицаемо? Твой отец тоже коммунистом был, кажется.

– Нет, не был. Но никогда не ходил за меня просить! Чего сама добилась – всё моё! Сама знаешь, как мне сейчас нужна эта олимпиада, как я готовилась!

С последними словами Алла резко развернулась и пошла прочь.

– Ну вот! Так и скажи, что завидуешь! – крикнула Ира вслед.

В негодовании Алла выскочила на улицу, оставив куртку в раздевалке. Огромный школьный двор, прогретый юным весенним солнцем, был полон народа. Детвора целыми классами высыпала на перемену, стремительно сбегая с крыльца по разбитым ступенькам. Мальчишки и девчонки носились наперегонки. Старшеклассники, собравшись группами, басили и громко гоготали.