Пролог

«Каждый ребенок – художник. Трудность в том,

чтобы остаться художником, выйдя из детского возраста.»

Пабло Пикассо

Ночь маслянисто-черным гагатом закрасила небо. На безлюдной улице стало тихо. Ему нравилась эта поздняя осенняя тишина за окном, ничего не отвлекало от работы.

На деревянном столе возле мольберта были разбросаны кисти и тюбики с красками. Мазок, еще мазок, кисть прочертила путь в воздухе, и краска изумрудного цвета поставила подпись М.

Он всегда подписывался одной буквой.

Вздох удовлетворения. Он отошел от своей последней работы и упал в кресло.

Наконец она у него получилась! Ему удалось полностью ухватить ее образ и передать во всей красоте. На картине была она – в вихре своих угольных волос, она взглядом уносила в зеленый омут. Он любовался ею.

«Каждую ночь ты снишься мне, каждую ночь я вижу тебя так близко, будто могу протянуть руку и дотронуться до тебя. Ты так близко и так далеко.

Почему ты мне снишься?»

Глава 1
На улице

Впервые за последние недели, Вера захотела прогуляться по улице. Молодая девушка накинула на себя куртку и вышла из подъезда, совершенно не представляя в какую сторону она пойдет и для чего. Длинные черные волосы свободно спадали ей на плечи, открывая чуть бледное лицо и зеленые глаза, в которых проскальзывал страх.

Она шла мимо домов, витрин, спешащих людей, вдыхая холодный воздух, ощущая странную непричастность к окружающему.

Вдруг она резко остановилась, на нее накатила дурнота. Девушку резко затошнило, перед глазами заходили круги, внутри живота бухнуло и неприятно заныло. Вера остановилась, все силы резко схлынули, как будто отключили ток.

Она прислонилась к дереву, пытаясь сфокусировать взгляд, чтобы картинка перестала прыгать у нее перед глазами. Черные волосы упали ей на бледное лицо.

Может это признаки панической атаки о которой говорил врач? И тут Веру озарила вспышка…

«… Снег. Черный автомобиль.

– Что ты смотришь так на меня, – голос Леры неприятно холодит ее.

– Я не поеду, я не поеду с…вами…

– Садись и не выпендривайся… – она смотрит в упор небесно-лазурными глазами со стальным оттенком…»

Все. Занавес. Черный занавес в голове. Словно ее только что разбудили от темного кошмарного сна. Вера не замечала, что по щекам у нее покатились слезы, ей стало жалко Валерию.

«Валерия… Только что все это значит? Я начала вспоминать?»

Кадры того вечера вдруг засветились как пленка кинокамеры, показав безжалостно маленький отрезок.

«А где была я до него и после? Это был черный Лерин лексус, но кто был в машине? Кто-то ведь еще был в той машине? Я помню какой-то темный силуэт на сидении рядом с ней… »

– Девушка, вам не хорошо? – услышала она подошедшего молодого человека.

– Нет, все уже в порядке, уже все нормально, – сказала Вера, не узнавая своего голоса и с трудом понимая, почему ей так сложно дается шевелить языком, – мне просто нужно присесть…

– Вот, кафе рядом, помочь вам зайти туда?

– Нет-нет, мне лучше на свежем воздухе, – судорожно вздохнув сказала она. – Все, спасибо, сейчас мне станет лучше.

Вера села на скамейку, но на самом деле у нее не было уверенности, что станет лучше. Ощущение тревоги и бессилия от того, что она не может все вспомнить, снова посетило ее.

Глава 2
Вера

«Кто не помнит своего прошлого, обречен пережить его снова»

Джорж Сантаяна

«Прошло уже полгода…» – Вера вздохнула и прислонила лоб к окну, ощущая сразу холод.

Она сидела вполоборота у окна в просторной гостиной двухуровневой квартиры, одна ее босая нога безвольно свесилась с подоконника-лавки, ловя теплый воздух от встроенного в пол обогревателя, вторую ногу она по-детски обнимала руками. Длинные темные волосы наполовину закрыли ее лицо, зеленые глаза отрешенно смотрели в окно, а бледное от природы лицо казалось еще белее от холодного света окна.

За стеклом панорамного окна снежинки-мухи кружились в хаотичном бальном танце, то взмывая вверх, то резко устремляясь вниз, а затем теряясь в известном только им направлении. Снежинки беззастенчиво поднимали свои балетные пачки, делали невероятные пируэты и револьтады, с нативным искусством воплощая задумку творца.

Оглушенная бездельем и апатией к происходящему вне дома, она растеряла свою обычную живость и предпочитала целыми днями аморфно наблюдать за жизнью в окне.

Гостиная в стиле хай-тек давила на нее монохромными бело-серыми цветами. Инновационные предметы интерьера строгих геометрических форм, выбранные на вкус ее мачехи, не давали расслабиться и чувствовать себя как дома.

«Выбранная полностью на ее вкус обстановка есть, а Леры уже нет» – грустно подумала Вера, глядя на свисающие дизайнерские люстры ломаных форм, выполненные по особому заказу мачехи.

Вдруг она вздрогнула и обернулась. Ей показалось, что она слышит голос Валерии у себя за спиной:

– Альбина, ваза должна стоять здесь, когда ее доставят. Кстати, откуда эта вонь в коридоре? Сицилийский грейпфрут? Я же говорила, что не выношу все цитрусовые ароматы! Все эти дешевые вливания в носы можешь выбросить или унести в свою комнату. Только древесные ароматы из этой линейки ароматизаторов для дома. Поняла? Набери мне Леонида, пусть готовится, через пол часа выезжаем.

Девушку преследовал ее голос и образ повсюду. Будто только сейчас Лера заходила в просторную гостиную и с непринужденным видом полновластной хозяйки отдавала четкие распоряжения домашним работникам: когда водителю следует за ней заехать, на какое количество персон кухарке приготовить ужин, высказывает недовольство помощнице по уборке… С легким прищуром снисхождения она посмотрит на Веру и как будто та пустое место, демонстративно пройдет мимо и начнет заниматься своими делами.

Вера встряхнула головой, отгоняя ее навязчивый образ. Но какой бы не была противной в прошлом Валерия, ей было ее жаль…

Вера часто жаловалась подруге:

– Что было бы, Вик, если бы это я в тот день сидела за рулем?.. Что тогда? Сейчас она была бы здесь, а меня бы не было? Почему же мы с ней поехали в тот день без водителя и куда?

– Вер, ну хватит уже себя мучить этими вопросами, что у тебя как пластинка заела – что было бы, что было бы… – отмахивалась та.

И в то же время Вера ясно осознавала, что если бы все сложилось наоборот и вместо нее выжила сама Валерия, то она бы навряд ли так страдала и переживала по поводу Веры.

Звонкая мелодия прорезала тишину в доме. Вера вздрогнула. Телефон звонил и звонил, но она и не думала подходить к нему.

– Привилегия быть свободными, – задумчиво сказала Вера, провожая взглядом снежинку, – им не нужно притворятся и идти на очередной светский вечер…

Колеса только что подъехавшего к подъезду Бентли безжалостно уничтожили тысячи белоснежных танцоров и смешали их с грязью в образовавшейся колее.

«Очень символично», – отстраненно подумала она, проследив глазами за мужчиной в пепельно-сером пальто, вышедшего из автомобиля.

– Да-да, ну говори, это проверенная информация?

Прежде чем увидеть, она услышала отца… Он, как всегда, говорил по телефону, не переставая ни на минуту, он все говорил-говорил – бесконечные потоки деловой информации, приправленные хищными маневрами бизнес-дельца.

Не отвлекаясь от телефона, он чмокнул Веру в щеку, ослабил галстук и прошел в свою гардеробную, устроенную специально на первом этаже для его удобства. Через минуту в их просторной двухуровневой квартире снова наступила тишина, еще не прерванная очередным деловым звонком.

Еще через пять минут он прошел в безупречно-белой рубашке, идеально подогнанном по фигуре костюме синего цвета в крупную клетку и галстуке грифельного цвета. Совершенно гладкая голова слегка блестела. Как только у него стали появляться первые признаки лысины, Лера отправила его в престижный барбершоп, откуда он вышел без тех оставшихся волос. Костюм на вечер был заранее подготовлен домработницей, чтобы он не тратил много времени на переодевание. А тратить время впустую он не любил.

Вера снова сидела, только на этот раз ни у окна, а возле стола в центре гостиной. Она задумчиво-отстраненно водила пальцем по белой зеркальной поверхности идеально чистого стола, оставляя после себя неидеальные полоски следов от пальцев.

Пряный аромат туалетной воды, шедший от отца, настойчиво вторгался в ее мир своей свежестью и определенностью. Отец озабоченно посмотрел на Веру, какая-то мысль успела мелькнуть у него в голове, но сказать он ничего не успел, его намерения прервались новым звонком. В дверях он крикнул:

– Через час за тобой заедет Леонид, – и вышел, так и не переставая разговаривать по телефону.

Отец заставлял ее выходить в свет с ним, как когда-то делала ее мачеха, видимо думая, что только это может привести Веру в себя. Прошло уже больше полугода после произошедшей аварии, ее мачеха была за рулем…

Вера выжила, она была в реанимации около месяца, но восстановилась и поправилась. Молодой организм… Ей было всего двадцать два года.

По всем физическим данным она пришла в норму, не было никаких причин для явного беспокойства. Но внутри у нее что-то надломилось, и Вера никак не могла прийти в себя. Ощущение внутреннего беспокойства и чувство, что она что-то забыла, стали ее постоянными спутниками, приводя к хроническому дискомфорту и неустойчивости. Где-то в подсознании у нее надоедливо зудело: «Ну же, давай! Вспомни наконец! Почему ты не помнишь, как это случилось?!».

Близких отношений у нее с мачехой не было. Напротив, они были всегда натянуто-отстранены друг от друга. Вера дистанцировалась от циничности и излишней светскости Валерии, окапываясь по вечерам в своей комнате или сбегая на новые для нее уроки рисования.

– Вера, тебе не хватает светских манер, – выговаривал ее когда-то отец, – бери пример с Леры.

Мачеха снисходительно улыбалась в этот момент. Ну понятно же всем, что Вера ни к чему не способна и, что она никогда не затмит ее.

Рядом с Верой зазвонил ее мобильный. Она слегка наклонилась к телефону, вглядываясь в экран. Наверняка звонит Леонид, без энтузиазма думала она. Но на экране высветился неизвестный номер. Вера растерялась и так и продолжала безучастно смотреть на телефон, пока он не погас, как и видимо терпение звонившего.

Звонок на мобильном раздался снова, но уже более трезво возвращая Веру к действительности. На этот раз она ответила.

– Привет! – осведомился приятный мужской голос, – Как у тебя дела? Куда пропала вообще? Если ты опять пропустишь завтра занятие по искусствоведению, то безвозвратно потеряешь возможность учиться в нашей группе!

– Привет… Да? Лекция завтра? У меня даже нет расписания, я… я… – нерешительно начала мямлить она.

– Так ты придешь? – голос заряжал бодростью и энергией.

– Да, конечно! Ну-у, я постараюсь, – уже решительнее заговорила она, – А во сколько?

– В три часа в аудитории. Да, кстати, ты пропустила выезд на плэнер.

– Спасибо, что предупредил, э-э-э… – и Вера в нерешительности замялась, пытаясь припомнить имя звонившего.

– Андрей, – подсказал он.

– Да! Спасибо!

Они попрощались, и Вера попыталась припомнить парня с художки, с которым она одно время очень сдружилась. Чуть ускользающий взгляд голубых глаз, обворожительная улыбка, он был дружелюбен со всеми и иногда обращал внимание на нее, но казалось, что не больше, чем на других девушек с курса… Почему он вспомнил о ней?

Ей стало приятно… Кроме того, со звонком пришло ощущение, что можно легко вернуться к прежней жизни, просто сделать шаг, накинуть сумку на плечо и выйти уже из уютного кокона в жизнь, которая была у нее до…

Вера посещала в свое свободное от университета время уроки в художественной академии, сначала не серьезно, а затем она здорово увлеклась этим. Но вот уже полгода она не доставала кисти и краски, полностью уйдя в апатию и депрессию.

После лета она думала, что снова пойдет в университет. Она училась на маркетолога. Хотя это ее не особо интересовало. Но она так и не смогла себя заставить пойти на занятия, продолжая просто отсиживаться целыми днями дома, потеряв враз интерес к чему бы то ни было и вкус к жизни. Иногда она виделась с подругой Викой, но в целом пропускала остальные встречи с друзьями, находя все более неубедительные предлоги и отмазки так, что ее просто уже даже перестали куда-то звать… А встречи на деловых и светских ужинах с отцом, на которые он заставлял ее ходить, вместо того чтобы вызвать ее желание к общению, наоборот отнимали все последние силы. Иногда ей казалось, что она просто даже не хочет с утра вставать с кровати, отмеряя череду одинаковых дней сменой пейзажа за окном.

Испугавшись, что протянутая нить из реальности вдруг пропадет, Вера твердо решила завтра пойти на лекцию. У нее появился шанс снова стать собой.

Вера задумчиво поднялась в свою комнату. Домработница уже подготовила ей одежду на вечер: черное платье в пол простого покроя уже было наглажено и лежало на кровати. Но Веру не это волновало. Она открыла свой шкаф:

– Что мне надеть завтра? – сказала она, вспоминая голубые глаза звонившего.