* * *

Пролог. Алиса

Иду по шоссе. Солнце медленно катится к горизонту. Прям картина маслом в чистом поле. Как у Ван Гога, только без подсолнухов. А в остальном, сколько ни смотри, что направо, что налево – поля бескрайние. И я бреду по обочине вдоль полыни по пояс. Вся такая на каблах, минималистичная от кутюрье, в раскраске индейцев навахо после десятой трубки мира.

И скотство, ни одной машины!

За всё время мимо проехало семь тачек. Две по ходу и пять навстречу. Ни одна не тормознула. Я бы на их месте тоже промчалась мимо. Стоит такая деваха размалёванная и машет пустыми руками. Сразу анекдот вспоминается про голую бабу, которая в бар пришла за водкой и поинтересовалась, чего бармен на неё уставился. А тот отвечает: «Мне интересно, откуда ты деньги доставать будешь?»

На мне всё же кое-что есть. Я бы нашла, куда спрятать деньги. Если бы догадалась, что надо. Но я не догадалась. А Ганс коз-злина даже телефон взять не дал.

Зубы начинают постукивать от вечернего холодка. Ёжусь и растираю руки. Умом понимаю, что Ганс должен вернуться. Подождёт ещё немного в воспитательных целях и вернётся. Даже не знаю, что лучше: чтобы вернулся или чтобы этот долбоклюй вонючий уехал и забыл обо мне навсегда?

Конечно, лучше второе. Но он точно не забудет.

Хотя может и не вернуться.

Плохая мысль. Оступаюсь, нога подворачивается, и я судорожно втягиваю воздух сквозь зубы. Голеностоп обжигает резкой болью. Отломала бы каблуки к чертям собачьим, но сомневаюсь, что это облегчило бы жизнь. То есть путь. Да и колодка здесь – не китайское дерьмо, которое дёрнул, и оно разложилось на слагаемые. Наклоняюсь, чтобы растереть ноющую ногу. Позади слышится шорох шин и мягкий шум мотора.

Сейчас я буду скакать перед ним хромой козой, а он всё равно проедет мимо.

Все проезжают мимо.

Пошли они все в сад, с-сакурой любоваться!

Закусываю губу и принимаюсь тереть сильнее в надежде, что боль отпустит.

Визг тормозов.

– Прикольный способ голосовать! – Раздаётся рядом хрипловатый мужской голос.

Выпрямляюсь, стараясь перенести вес на непострадавшую ногу.

За рулём чёрной иномарки сидит симпотный мужик в районе тридцатника с несвежей щетиной на лице. Тёмные волосы коротко пострижены и торчат «ёжиком» на макушке. Лицо худощавое, с резкими скулами и ямочкой на волевом подбородке. Острый взгляд сквозь жёлтые очки оценивающе скользит по мне снизу вверх.

Рефлексы включаются раньше, чем рассудок, и мои плечи расправляются, демонстрируя не самую богатую, но всё же грудь. Правильный лифон даже из обвисшей ушки спаниеля способен сложить курган третьего размера. А у меня и без пушапа есть что показать.

А с пушапом вдвое больше.

– Куда тебя, красотка?

Мужик приподнимает очки. Не знаю, что он надеется разглядеть без них. Лично мне его блудливые гляделки и через линзы превосходно видно. Но так заметнее ранние морщинки-лучики вокруг глаз.

– Вперёд! – показываю рукой.

– О! Да нам по пути. Подбросить? – Он пялится мне в декольте.

– Буду благодарна!

– Будь! – Великодушно соглашается водитель и тянется, чтобы приоткрыть переднюю дверцу.

Ещё раз бросаю быстрый взгляд на будущего спутника. Подтянутый. Длинные рукава лонгслива сдвинуты так, что обнажают тугие волосатые предплечья. Вырез-мыс подчеркивает мускулатуру груди. В общем, мне повезло. Это же мог какой-нибудь лысый толстопузик со слюнявыми губищами-пельменями оказаться.

А этот даже поприятнее Ганса.

На первый взгляд.

– Я не понял, ты ехать или посмотреть? – Торопит мужик.

Да ладно.

Что я прям трясусь, будто душу продаю? Набираю в грудь воздуха для храбрости и сажусь в машину.

Глава 1. Роман

Смотрю на девчонку, что сидит рядом. Для проститутки, работающей на дороге, слишком холёная. Для автостопщицы слишком высокие каблуки и без рюкзачка с добром на все случаи жизни. Для жертвы насилия – слишком самоуверенная физиономия.

Черты лица миленькие, только изуродованы размазанной штукатуркой кислотных цветов. Чувствую себя питекантропом и душнилой в современных модах – мне такое не нравится. Люблю, чтобы женщина была похожа на женщину, а не на клоуна.

Ну ладно. Лицо можно и помыть. Если будет сопротивляться – прикрыть наволочкой.

А в остальном девуля прям хороша. Я вообще не сторонник продажной любви. И должность обязывает, и подцепить можно что угодно. Так что я пока не решил. Но в целом не против.

– Меня зовут Роман. – Я на мгновение отрываю взгляд от пустой дороги и бросаю его на спутницу.

Та вольготно разместилась на сидении. Никакой скованности или неловкости. Комфорт фарева.

– А я – Элис, – соизволит она повернуть в мою сторону голову.

– То есть по-русски Алиса.

– Марфа – по-русски. Глафира. Или Прасковья. Ромашка ещё. – Она одаривает меня взглядом, будто лям пожаловала от щедрот душевных. – Тоже по-русски. А Алиса не по-русски. Поэтому Элис.

Ядрёна-Матрёна! Вы поглядите, какая мне дивная дорожная фея попалась!

Хмыкаю:

– Любишь быть сверху?

– Ну как «люблю»?.. – Девица поднимает бровку. – Просто что поделать, если я сверху?

– Все люди равны, но некоторые ровнее? – подкалываю в ответ.

– Нет, просто некоторые выше. Просто выше и всё, – игнорирует девчонка цитату.

– А, ну тут ты права. Вот ты какого роста?

– Сто семьдесят. Но на каблуках сто восемьдесят два, – хвастается она.

– Вот. Некоторые выше, даже несмотря на чужие каблуки, – подвожу итог дискуссии.

Навстречу пролетела тачка с такой скоростью, будто прямиком из «Форсажа». Я даже вправо сдал на всякий случай. От таких никогда не знаешь, чего ожидать.

ДПС на них нет.

А патологоанатом рано или поздно найдётся.

Соседка провожает автомобиль долгим взглядом. Даже оборачивается, глядя вслед.

– Любишь скорость?

– А какой русский не любит быстрой езды? – Она смотрит на меня.

В салоне повисает пауза.

Дорожная фея не торопится её нарушать. Вместо этого пару раз бросает взгляд назад.

– Давно работаешь? – не выдерживаю я молчания. Забавная девчонка. Странная, но любопытная.

– Я учусь, – поправляет она.

– А… – Давлю смешок на излёте. – Давно?

– Кончаю уже.

Я ржу в голос.

Алиса оскорблённо задирает нос.

– Оканчиваю я. Университет, – обижается она.

– А здесь что делаешь? Подрабатываешь на каникулах? – Подмигиваю.

– Проездом я здесь. – Взмахом руки в сторону окна она иллюстрирует, что имеет в виду под словом «здесь». Или под словом «проездом».

– Гастролируешь, выходит?

– Ага. Можно и так сказать. Концерты даю. – Она морщит хорошенький носик.

– И просто…

– Что «просто»? – с вызовом переспрашивает девчонка.

– Даёшь. – Вновь бросаю на Алису насмешливый взгляд.

– А просто – не даю.

– То есть у тебя всё сложно?

– Да, Роман, у меня всё сложно.

Со свистом в приоткрытое окно на той же бешеной скорости меня обходит недавний имбецил-камикадзе, который раньше шёл по встречке.

– Не нашёл там свою смерть, – констатирую я.

– И смерть тоже, – мощит физиономию девчонка и показывает средний палец вслед стремительно удаляющемуся авто.

– Он тебя не видит.

– И это прекрасно. Просто замечательно!

– Приятель, что ли? – Приходит мне в голову.

– Какой «приятель»? Это же псих, на голову ушибленный. У него это на бампере крупными буквами написано! А тебя, Роман, по голове не били? – с заботливо-саркастическими нотками любопытствует Алиса.

– Как это «не били»?! – возмущаюсь. – Мужик я или кто?

– На первый взгляд – мужик.

– Доказательства могу предоставить.

– «Представить», – поправляет меня попутчица. – «Предоставить» – значит, «дать в пользование».

– Я и предоставить могу! – Мотаю головой, типа «какие проблемы?».

– Давай позже?.. – Моя попутчица многообещающе улыбается и похлопывает ладошкой по моей коленке. – Роман, а что это мы всё обо мне да обо мне? – оживляется Алиса и изображает крайнюю заинтересованность. – А ты-то что любишь?

Уточняю:

– Из чего?

– По жизни.

– По жизни я вообще не оригинален. Вкусно поесть, сладко поспать, энергично потрахаться… Ну и по мелочам всякое: пивко под сериал, банька с приятелями, железо под хэви-металл. Банально, в общем. Даже рассказать не о чем. Никаких концертов с гастролями.

– Везё-ёт, – тянет она гласную.

– Не то слово! – соглашаюсь я. – Слушай, Алиса, а как ты на обочине-то оказалась? Ну, в смысле… без всего?

– Как это «без всего»? – возмущается Элис. – Я в одежде!

– Слава богу! Представляю, что было бы, если бы ты была без неё. Этот дебил-гонщик уже улетел бы в аут.

– Где ж ты раньше был со своей идеей? – пытается она слиться с темы, выражая глубочайшую заинтересованность.

– Так всё же?

– Ну если «всё же», то я поссорилась с подружкой. Из-за одного барана. – Она кривит личико, показывая, насколько он баран. Может, даже козёл. – Прикинь, он нас обеих… клеил! – явно подменяет она слово.

– И что? Она тебя за волосы из машины вытащила и умчалась прочь? – не верю я.

– Тут ещё вопрос, кто кого бы, если бы дело дошло до рукопашной. Нифига. Она вся такая: «Элис, какой он подонок! Как он мог!». Ля-ля-тополя. А когда я в кустики попросила остановить, она газ втопила и… – Алиса ребром ладони показывает, куда и с какой скоростью коварная приятельница смылась. Видимо, чтобы окончательно прибрать к рукам несознательного барана. – В общем, осталась я, как та старуха у разбитого корыта, одна и без средств. Транспортных, – быстро поправляется она, стреляя в меня лукавым взглядом.

– И стала ты испод… я, хотел сказать, «неводом», золотую рыбку ловить… – продолжаю я её легенду.

– У меня нога подвернулась! Знаешь, как болит? – жалуется Алиса и скользит наращенными ногтями к щиколотке.

Глаза непроизвольно следуют за ними по почти голому бедру к изящному голеностопу.

– А под Джокера ты размалевалась ещё до того, как тебя подружка кинула, или уже после, чтобы слабых духом водил отпугивать? – Возвращаю внимание на дорогу.