Люська уронила ведро. Оно с диким грохотом покатилось по проходу между партами. Лаевский чертыхнулся и обратился к Прокопчиной:
– Отвечай, староста, зачем ты это сделала?
– Я ничего не делала, – тихо, но твердо ответила Лена.
– Ну конечно, не делала! Скажешь, не твой почерк?
– Не мой…
Караваева повернулась к последней парте и увидела, что Киркор сует Лене в лицо тетрадь, на которой Люська собственноручно вывела слово «Алгебра».
– Слушай, Киркор! – вмешалась Караваева. – Чего ты к ней пристал? Это не она!