Владин мужчина, увидев меня свободной, попросил подойти и помочь коллеге. Обычно за второго клиента берется доплата. Но я денег просить не стала. Мы и так взяли с них слишком много, на фоне этих денег сумма доплаты выглядела бы смехотворно – это раз. Между мужчиной и Владой имелась ярко выраженная напряженность в отношениях. Не ладили они друг с другом. Это два.

Поэтому, дабы не обострять и без того накаленную ситуацию, я присоединилась без лишних разговоров. Мне хотелось поскорее сделать дело и свалить.

Долго ли, коротко ли, в четыре руки мы справились с поставленной задачей. Как раз время наше уже заканчивалось, пора было уходить.

Вещи мои лежали в ванной, я пошла собираться.

Уже одетая, выйдя из ванной, я увидела, что Влада о чем-то спорит с мужчиной. Разговор явно шел о деньгах. Повернувшись в мою сторону, клиент обратился ко мне:

– Света, останешься еще на часик вместе с Владой?

Оставаться совершенно не хотелось, но с другой стороны – работа есть работа.

– Любой каприз за ваши деньги.

Денег, как выяснилось, осталось немного. Заплатить первоначальную (завышенную в два раза) цену он не мог. Наличных имелось только на обычный прайс.

В принципе, меня это устраивало. Нам не копейки предлагались, а нормальные деньги. Если у человека кошелек опустел, что же теперь поделаешь?

Я сказала об этом Владе.

Смотря на меня непонимающими глазами, она с надрывом в голосе высказала:

– Света, как ты не понимаешь, ЭТОГО ЖЕ МАЛО!!!

Интонация была очень искренняя. Я все поняла – для нее этого действительно недостаточно. Поэтому спорить не стала. Она полное право имеет просить столько, сколько считала нужным. Хотя наши сутенеры запрещали нам завышать ценник, боясь потери клиента. Мы иногда это делали, если чувствовали, что человеку вполне по средствам оплатить просимую сумму. Конечно, если рядом начальства не было.

Влада требовала денег. Повышенным тоном. Она практически кричала. Я сидела в шоке. Как так можно себя вести? Хотя ее невысказанная идея до меня бы и шепотом дошла. Она хотела, чтобы меня отправили, а ее оставили. При таком раскладе ей бы денег вполне хватило. Иначе зачем скандалить? Не договорились по деньгам, значит, можно просто уйти, что попусту голосовые связки рвать?

Скажу честно, мне это не понравилось.

А вот мужчине, думаю, не понравилось, что на него орут. Когда он встал, я поняла, что сейчас произойдет что-то неприятное. Такое выражение лица видишь не часто.

Предчувствие меня не обмануло.

В считаные секунды, непонятно откуда, был вытащен пистолет и направлен на Владу со словами:

– Ты что, сука, совсем ох*ела?

Последующий разговор я передам вкратце. Почти заснувший второй товарищ резко проснулся и включился в процесс. С мужской стороны звучало много нецензурных слов и даже хрестоматийное «в глаза смотреть!».

Влада оправдывалась, рассказывала, как ей тяжело жить и как нужны деньги.

Кстати, деньги у нее из сумки сразу вытащили.

Нежная беседа кончилась тем, что разъяренные друзья-товарищи затребовали крышу. Зачем? Деньги-то у Влады уже забрали. Чего еще хотели? Извинений? Или адреналина?

Я знала, что в этой гостинице крыша не просто ментовская, а кое-что покруче. Теребить их я бы не советовала.

Но меня никто не спрашивал.

Ну-у… как хотите…

Позвонив начальству, я передала пожелания клиентов. На другом конце провода меня попросили дать им трубку, для уточнения проблемы.

Суть конфликта указывалась точно, мне понравилась та часть, где особо было выделено то, что к Свете нет никаких претензий, только ко Владе.

Для завершения диалога трубку снова передали мне. Я услышала, что через полчаса крыша уже будет и чтобы мы не волновались.

А я особо и не нервничала. Если не пристрелили сразу, а затеяли махание пистолетом перед носом, значит, стрелять не собираются. Просто наслаждаются моментом, ощущением собственной крутизны.

Претензий у народа ко мне не было, я могла уходить. Однако, глядя на плачущую Владу, я решила остаться, хотя бы в качестве моральной поддержки. Спустя минут двадцать я уже не была так уверена в правильности своего решения. Из моей сумки тоже вытащили деньги со словами:

– После разговора с крышей отдадим.

???…

Вспомнилась фраза из мультика «до чего же люди бывают до чужого добра жадные». Складывалось впечатление, что я в дурдоме. Когда подъехали санитары (они же крыша), я очень обрадовалась.

Стройными рядами, все четверо, мы спустились вниз. Я почему-то думала, что наше с Владой участие в разговоре обязательно.

А вот и нет!

Нас попросили побыть в холле, пока мужчины поговорят. Надо было видеть это со стороны! Понты сыпались с обеих встречающихся сторон как из рога изобилия. Плечи широко расправлены, пальцы веером. Брутальные взгляды и низкие голоса.

В общем, пацаны решают вопросы.

Зареванное лицо Влады выглядело не самым лучшим образом. Мы отправились в туалет, для поправки макияжа и, заодно, для разработки общей версии произошедшего.

Дело в том, что с нашей стороны имелся небольшой косяк. Завышенная цена заказа. Это никак начальством не приветствовалось. Поэтому мы решили твердо стоять на том, что денег мы взяли ровно столько, сколько было положено. А конфликт разгорелся якобы из-за того, что за второй час нам хотели заплатить меньше положенного. Нас, естественно, это не устроило, мы засобирались… и дальше уже правда – пистолет и отбирание денег.

Даже то, что по телефону было сказано об отсутствии претензий ко мне, не могло испортить нашу версию. Мужики сами себе свинью подложили, забрав еще и мои деньги.

Наши два голоса против двух их.

Мы вполне могли выйти сухими из воды, используя эту версию. Но тут случилось одно обстоятельство, заставившее меня изменить линию поведения.

Мужские переговоры в баре слегка затягивались. Мы стояли с еще парой девчонок в холле и ждали, чем все это закончится. Тут к нам подошел молодой человек и, бросая на Владу восторженные взгляды, пожелал поговорить с ней наедине. Они отошли в сторонку.

Не знаю, что в тот момент со мной случилось. Пока я смотрела на то, как этот мальчик пожирает Владу глазами, я вспоминала ее попытку выгнать меня из номера. Возникшая тогда волна негатива теперь превратилась в огромное цунами, полностью меня затопившее.

А нужна ли мне такая конкурентка?

Я прислушалась к себе…

Нет, не нужна.

Не стану говорить никаких выдумок, скажу то, что было. По головке Владу гладить не станут, последует наказание. А она – девушка высокомерная, обидится и уйдет. Без-воз-врат-но.

Так я и поступила.

Пока Влада работала с пригласившим ее молодым человеком, я поговорила с крышей. Мой рассказ полностью совпадал с версией «оскорбленных до глубины души» клиентов. Дополнительных вопросов не последовало.

Я собралась домой и вызвала машину. Пока я ждала ее на гостиничном крыльце, частично увидела продолжение истории с нашими клиентами.

Находясь внутри отеля, они могли ничего не опасаться. Все потолки этажей и холла пестрили камерами. Понимали они это или нет, я не знаю. Очевидно, думая, что все вопросы решены, а они молодцы (и отдохнули на халяву, и покуражились), ребята вышли из гостиницы.

Столкнувшись со мной, очень доброжелательно попрощались. Чувствовалось, настроение у них приподнятое.

Я смотрела на них, вышагивающих вдоль здания, и не верила своим глазам. Неужели им все сойдет с рук?

Волнения были излишними. Рядом со мной уже стояли четверо наших ребят. Они тоже смотрели удаляющимся вслед. Один из них поинтересовался, обращаясь ко мне:

– Так сколько у них с собой денег было?

Я ответила, что, если нам заплатили каждой по семь тысяч и готовы были добавить еще по три с половиной, значит, двадцать одна тысяча у них есть стопроцентно. Возможно, у них есть и больше, но об этом мне точно не известно.

Как только уходящие мужчины скрылись за углом, наши ребята быстро прыгнули в машину и рванули за ними следом.

Я не кровожадная, но мне стало очень приятно и тепло внутри от осознания того, что кое-кто сейчас в морду получит.

В деревнях, если петух начинает обижать куриц и отбирать у них корм, он становится первым кандидатом для супа. И это правильно. Природа дала мужчине большую физическую силу для того, чтобы заботиться о женщине. А если программа сбилась – в суп.

Сожалею, что не увидела этого. Лишилась большого удовольствия.

Спать я ложилась умиротворенной.

Приехав на следующий вечер в гостиницу, я узнала окончательный исход дела.

Влада больше у нас не работает. Ее поставили на штраф в пятнадцать тысяч. Это была приятная новость. Огорчило меня другое. Штрафом дело не ограничилось. Владу отвез к себе один из крыши и поиздевался над ней в извращенной форме.

Этого я не хотела.

В моей жизни были случаи, когда я избавлялась от конкуренток. Но никогда, никогда над ними не совершалось физическое насилие.

И тут вдруг такое! Ну поставили девчонку на деньги, зачем насиловать? За один проступок два наказания. Не многовато?

Уже потом, спустя время, до меня дошел смысл произошедшего.

Как-то в разговоре с клиентом мы коснулись темы, почему я не работаю на обычной, официальной работе. Я честно ему призналась, что, где бы ни работала, везде и всегда меня домогались мои боссы. Отказы заканчивались одинаково – моим увольнением. То есть в любом случае мне светила проституция, либо завуалированная, либо явная.

Я предпочла явную – денег больше.

Клиент авторитетно заявил, что знает кучу женщин, на которых в жизни начальники не посягали. Я спросила:

– Среди них есть действительно красивые? Чтоб народ вслед оборачивался? И без крутого мужа или навороченных родителей, которые служат неплохой защитой в подобных ситуациях?

Закатив глаза, повспоминав, клиент согласился с моими словами.

Вот тут-то меня и осенило. Я поняла всю нелепость произошедшего с Владой.

Она слишком привлекательная. Именно это послужило причиной ее двойного наказания. Имей она рядовую внешность – отделалась бы просто штрафом. Проступок – всего лишь повод, истинная причина – красота, к которой всегда будут тянуться грязные ручонки. (Вспоминается фраза из басни Крылова: «Ты виноват лишь в том, что хочется мне кушать».)

Я сожалею, что не предусмотрела такого исхода.

Вот вроде и ни одного слова неправды не сказала, не наговаривала на человека… но, если когда-нибудь встречусь в Владой, боюсь, мне будет перед ней стыдно.