© Гершанова С.Ю., 2020

Часть I

Большая стая дельфинов подходила к Розовым скалам в полной темноте. Точного их числа не знали даже Вожаки, которых все, от мала до велика, слушались беспрекословно. Они шли в середине стаи, а впереди – разведчики, пять белых от старости дельфинов.

Это был их второй дом, сюда приходили на короткое лето порезвиться и поплавать у знакомых берегов и главное – на поправку после долгого пути, здесь было изобилие корма.

Солнце давно село, обычно в это время дельфины спали, но это был последний переход, до Розовых скал оставалось немного.

Разведчики продолжали путь, и стая шла за ними, плотная посредине и рыхлая по краям, где молодёжь нарушала строй.

Дэн и Куна плыли с самого края, поэтому им ничего не стоило то отставать, то обгонять своих.

Вот и сейчас, Дэн прибавил ходу, ему не хватало терпения, Куна мгновенно подстроилась под него, и они поплыли, будто связанные невидимыми нитями.

Очень скоро обогнали стаю и поплыли впереди неё, другие пятилетки устремились за ними, и только младшие не отплывали от родителей.

Но молодёжь никто не одёрнул, разведчики продолжали размеренный ход.

У Розовых скал стая остановилась, распалась на пары, тройки. И мелкая рыбёшка забилась у них в клювах, и сами скалы наполнились свистом, щёлканьем, плеском.

Потом всё стихло постепенно, стая засыпала, и только молодёжь ещё плавала вокруг, пересвистывалась и прощалась до утра.

– Куна, пока, до завтра!

– Приходи пораньше!

Утро было тихим и спокойным. На море стоял полнейший штиль. Дэн сделал свечку, высоко выпрыгнув из воды.

Огромная водная гладь окрашивалась в молочный и розовый цвет. На горизонте чернели мачты сейнеров, из-за них вставало солнце.

Дэн отплыл подальше от своих и позвал:

– Куна!

Она не отвечала, но Розовые скалы повторили много раз:

– Ку-на-на-на!

Куна хотела подплыть к нему незаметно, только разве это возможно, он почувствовал бы за несколько миль!

Они покружились, пощёлкали, ныряя, выпрыгивая из воды, и поплыли рядом, синхронно, в точности повторяя движения друг друга.

– Тебя отпустили?

– Меня уже не видят в упор, мама занята сестрёнками.

– И когда я отплывал, никто не оглянулся. Значит, мы свободны!

– Конечно, мы уже взрослые.

Они кружили у Розовых скал, радостно узнавая каждую бухточку, каждый выступ. Ничего не изменилось с прошлого лета! И за рыбёшками по-прежнему не надо было даже гоняться, столько их было вокруг.

Возвращаться не хотелось. Они, не сговариваясь, повернули к берегу и поплыли, не торопясь. На ходу можно было перепрыгнуть друг через друга, кувыркаться и пускать фонтаны. Куна улыбалась, она всегда улыбалась, и у Дэна в ответ клюв расплывался в улыбке.

Гул они почувствовали одновременно и повернули на него. Это же теплоход, может, даже трёхпалубный! Большие суда не часто встречаются в океане, и это всегда праздник – толпа людей, музыка, море огней вечерами. Можно плыть за таким теплоходом сутками!

Но это был небольшой, двухпалубный. Прошлым летом он ходил от Города до Санаторной зоны, а в выходные катал отдыхающих. Дэн и Куна обрадовались ему, как старому знакомому, и поплыли впереди, выпрыгивая из воды и проскакивая по воздуху.

– Капитан другой, видишь?

– А рядом девушка в белом платье – смотри, как радуется и хлопает в ладоши!

Девушку на капитанском мостике звали Женя.

Она просто лучилась радостью – светлая, лёгкая, сияющая. Можно было подумать, вся её жизнь – сплошной праздник и эта поездка тоже. Но она ехала на работу. Ещё до экзаменов на конференции в Мединституте, где она оканчивала третий курс, Виктор Сергеевич Покровский читал доклад о лечении душевнобольных детей.

Еле дождалась перерыва, но пока сбегала со своего места в верхних рядах амфитеатра, профессора плотным кольцом окружили студенты. И только потом, в коридоре, она нагнала его и выпалила:

– Извините, вам не нужны помощники? Я совершенно, совершенно свободна на каникулах!

– Девушка, уважаю ваш порыв, но для работы с этими детьми нужна определённая закалка, не всякий выдержит.

– Мне кажется, как любым детям, им нужна любовь. Её у меня хватит.

А после сессии… Шумный день рождения у Наташки, соседки по лестничной клетке. Старая школьная и дворовая компания, и он – случайный человек на этом празднике, Наташин отец пригласил. Впрочем, верь после этого в случайности!

Он был старше всех и, наверно, чувствовал себя неловко, словно Гулливер среди лилипутов. И они с Женей всё время встречались глазами.

– Наташа, кто это?

– Капитан теплохода, что недавно поставили папе в док. Не захотел уйти в общежитие, так и живёт в своей каюте. Папа привёл его, но он не вписывается, как видишь. Зовут Сергеем Николаевичем. А что?

– Да так…

И вдруг он предложил проводить её домой!

Она молчала, а он ждал, и лицо его каменело, он не привык, наверно, к отказам.

– Спасибо, но я живу напротив, только лестничную площадку перейти. А давайте погуляем в выходные!

– По выходным у меня рейс в Санаторную зону на небольшом теплоходе, «Ласточке». Чтобы от моря не отвыкать, пока мой стоит в доке.

– Правда? Как здорово! Я же туда работать еду, на все каникулы, в детский санаторий.

– Действительно, здорово, Я смогу навещать вас, вы позволите?

– Конечно, – сказала Женя, и подумала – так не бывает. Это судьба.

И вот она стоит рядом с ним на капитанском мостике и думает, что ей завидуют все девчонки мира!

Океан сверкает под солнцем, лёгкий ветер играет её длинными волосами, и ощущение огромного счастья разливается вокруг. И дельфины резвятся то по одному борту, то оказываются у другого, то выпрыгивают перед носом теплохода и делают высокие свечки.

– Сергей Николаевич, я думала, они только в Дельфинарии вытворяют такие фокусы!

– Дельфины это делают для собственного удовольствия. Вы были в настоящем Дельфинарии?

– Нет, только видела по телевизору.

– Здесь как раз сегодня новый открывается. Половина теплохода – гости. Несколько лет строили, говорят. Ну как, хотите посмотреть? Приглашаю.

– Конечно, спасибо! Смотрите, смотрите, они кувырка ются!

Дэн и Куна решили, что достаточно развлекли публику. Они разошлись в разные стороны, дали теплоходу пройти мимо и повернули к берегу.

– Что такое Дельфинарий? Наверно, место, где собираются дельфины?

– Нет, где они играют.

– Играть можно везде, океан огромный.

– Это надо выяснить. Он сказал, в Санаторной зоне.

Санаторная зона расположилась на берегу океана.

Место выбрали очень красивое. Санатории построили давно, когда большие предприятия ещё могли строить многоквартирные дома для своих сотрудников и санатории и дома отдыха для них.

Сейчас новых уже не строили, но появились небольшие отели, кафе, даже ресторан. Горожане охотно приезжали сюда на выходные, особенно в сезон.

Несколько лет назад Город замахнулся на Дельфинарий. Но стройка шла медленно, деньги всегда нужны были на более срочные дела.

Детский санаторий, «Сосенки», успели возвести одновременно со взрослыми. Он был прекрасен, не поскупился Город, и предприятия крупные помогли.

Первый корпус – лечебный, с большим крытым бассейном. Во втором – комнаты для маленьких постояльцев, столовая, кинозал, учебные классы.

Но был ещё третий корпус, особый и обособленный – интернат.

Во главе «Сосенок» поставили директора одной из городских школ, молодого и энергичного Василия Петровича Беляева.

Убили двух зайцев – в учебном году в санатории действовала школа, чтобы дети не отстали от своих сверстников. И директор санатория мог вести в ней физику и математику.

Главврач пришёл из местного Медицинского института, молодой профессор, невропатолог, психиатр, посвятивший себя проблемам неизлечимо больных детей. Он согласился при условии, что у него будет заместитель-терапевт в лечебном корпусе, чтобы он, Виктор Сергеевич Покровский, мог целиком посвятить себя интернату для больных детей.

Это и был третий корпус. Он жил своей замкнутой жизнью. Детей там было немного, всего шестьдесят человек.

Они не умели говорить и смеяться, просто улыбались иногда совершенно беспричинно и плакали тоже беспричинно. И никто не знал, о чём они думают, и думают ли вообще.

Они не играли друг с другом, а бродили каждый сам по себе. Но странно – вдруг подходили к кому-нибудь из взрослых и обнимали их.

И взрослые тоже обнимали их и гладили по головкам. В этом корпусе могли работать только очень добрые люди.

Кабинет Виктора Сергеевича был буквально забит умными приборами. Профессор прикреплял датчики к детским головкам и часами изучал кривые, понятные только врачам. Здесь боролись за каждого ребёнка, но улучшение шло очень медленно, почти незаметно.

Проходили годы, пока он мог отдать ребёнка родителям или перевести в интернат для детей с замедленным развитием и специальной школой. И это уже считалось победой.

В этом году у него не осталось помощников – два молодых врача уехали в столичные институты один за другим. Медсестра, три нянечки – вот и весь штат.

Женя шла по дороге от причала. Забор санатория был скрыт деревьями, а ворота распахнуты настежь. Будка охранника была, и морячок вышел навстречу.

– Можно, я чемодан оставлю? Мне нужен главврач, Виктор Сергеевич.

– Виктор Сергеевич у нас в третьем корпусе. А у вас кто там, брат или сестричка?

– Я работать приехала.

– Работать? В третий корпус? – морячок глянул на неё с уважением.

Они шли по дорожке из жёлтого гравия, он нёс её чемодан.

– Меня Сашей зовут, а вас?

– Женя.

– И кем вы будете работать?

– Кем возьмут. Я студентка, учусь в Меде.

– Проситесь медсестрой. Уколы умеете?

– Конечно. Кем возьмут, тем и буду работать.

Третий корпус был огорожен ещё одним забором, и ворота смыкались глухо, так, что и щелки не оставалось. Саша позвонил, открылось окошко.

– Лёш, ты сегодня? К вам девушка на работу. Принимай, я пошёл. Счастливо вам!

Лёша зачем-то долго листал её паспорт.

– Так. Видите белое здание? Подниметесь на второй этаж, пройдёте зал, справа коридор, там кабинет главврача, вторая дверь. Не заблудитесь? Может, позвонить, чтобы встретили?

– Не надо, я найду.

Она шла через тот самый зал, по которому бродили дети, глядя, как слепые, прямо перед собой. Одни улыбались чему-то, а кто-то плакал беззвучно. Это был шок.