Copyright © Steve Mann & Martin Roach 2019

Originally published in the English language in the UK by Blink Publishing, an imprint of Bonnier Books UK.

© Новикова Т.О., перевод на русский язык, 2022

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

* * *

Джине, Люку и всем,

кто работает с собаками-спасателями

Об авторе

Стив Манн 30 лет профессионально занимается дрессировкой собак. За это время он успел поработать больше чем со 100 тысячами собак в самой разной обстановке и среде. Он работал со служебными полицейскими собаками, готовил собак для телевидения и киноиндустрии, читал лекции по поведению и разведению животных. Он работал с собаками множества спортивных звезд и мировых знаменитостей. Стив Манн готовил собак для телевизионного шоу BBC The Underdog Show. Стив – основатель Института современных дрессировщиков собак. Его институт заслуженно пользуется высокой репутацией среди дрессировщиков и исследователей поведения животных.

Стив – ярый сторонник этичной, научно обоснованной дрессировки собак. Он читает лекции в Европе, Южной Америке, Африке и на Ближнем Востоке, всячески пропагандируя современные, позитивные методы дрессировки. Подход Стива основывается на современных поведенческих исследованиях, а не на мифах и слухах.

Автор активно занимается и всячески поддерживает дело спасения бездомных собак: «Если мы будем правильно заниматься со щенками и обучать людей правильно жить рядом с собаками, моя мечта осуществится и в приютах не останется ни одной собаки».

Стив с женой Джиной и сыном Люком живет в Хертфордшире. У них семь (да, да, семь!) собак: чихуахуа Нэнси, стаффордширский бультерьер Пабло, немецкая овчарка Аш, грейхаунд Пеле, уиппет Спайдер, лерчер Саммер и западный малинуа Карлос Фандангос.

Краткое руководство

Если у вас мало времени и нужно срочно приступать к дрессировке щенка, можете все пропустить и начать чтение со страницы 57.

Вступление
Моя история

Меня нередко называли свихнувшимся собачником. Я рос в Уолтэм-Эбби в Эссексе в 70—80-е годы. В те времена на улицах всегда были собаки, с которыми играли все местные дети. Я их просто обожал. Так было тогда – собаки просто шныряли по улицам, занимаясь своими делами. А вот дома у нас никогда не было щенка. Мама пыталась меня чем-то отвлечь: «Как насчет кролика, Стивен?» А я постоянно отвечал: «Нет, мама, это же не собака!» У нас никогда не было собаки, и это неудивительно, потому что родители много работали, и хотя щенок – хорошо для развития ребенка, для работающих родителей это большая нагрузка.

Мы все ирландцы и летом часто ездили в Ирландию, а там собаки были у всех. Я до сих пор помню то волшебное летнее ощущение – мы едем в Ирландию, и там вокруг меня наконец-то будет множество собак… Но на месте меня охватывала тоска еще сильнее – ведь потом нужно будет возвращаться домой, а дома у меня никогда не будет собаки. Невозможность завести щенка превратила меня в настоящего собачьего маньяка – собаки стали для меня еще более драгоценными. И чтобы хоть как-то заглушить тоску, я всегда играл с псами на улице. Я стал буквально одержим ими.

Однажды выяснилось, что рядом есть курсы дрессировки собак. Я стал ходить туда каждый день. Мне нравилось сидеть в уголке, наблюдая за инструкторами и хозяевами, но главным образом за их питомцами. Со временем я начал водить соседских собак на занятия. Иногда даже подбирал уличного пса и шел с ним тренироваться. Если никого найти не удавалось, я шел на курсы без собаки. «Свихнувшийся собачник» постоянно сидел в уголке.

Вскоре я начал помогать инструкторам наводить порядок после занятий, а потом стал работать с самого начала тренировок: заваривал чай, поднимал упавшие барьеры, собирал игрушки… А потом шел на другие собачьи курсы и делал то же самое… А потом на другие… Я стал настоящим фанатом собачьей дрессировки.

Неудивительно, что со временем инструкторы стали просить меня помогать им прямо на занятиях. Понаблюдать за какой-нибудь собакой, которой нужна поддержка, сделать то или другое. Я оказался под крылом нескольких кинологов, и они начали учить меня азам собачьей дрессировки. Общая философия была предельно проста: собака делает что-то хорошее, ты делаешь что-то приятное для нее – например, гладишь или угощаешь. Собака делает что-то плохое, ты делаешь что-то неприятное – дергаешь поводок, кричишь или даже брызгаешь на нее водой. И да, некоторые инструкторы и хозяева даже били собак.

Именно тогда я стал относиться к дрессировке очень серьезно.

Мне было всего двенадцать-тринадцать лет, но некоторые методы воспитания вызывали у меня категорическое неприятие. В те времена дрессировка была очень старомодной: в лучшем случае – строгой, в худшей – жестокой.

Физические методы воздействия использовались очень широко. Дрессировка основывалась на наказаниях, но я никак не мог с этим согласиться. Упор всегда делался на исправлении – то есть на наказании собаки. Главная задача заключалась в том, чтобы не дать собаке что-то сделать. Я сидел, смотрел и ерзал на своей скамейке. Я не понимал, почему нам не сосредоточиться на том, чего мы от собаки хотим, а не заниматься выискиванием одних лишь недостатков. Чем больше я наблюдал и учился, тем тверже убеждался в том, что такая дрессировка совершенно неправильна.

Эти мысли не давали мне спать по ночам. Я не понимал таких методов и никак не мог с ними согласиться. Подсознательно я начал изучать собачий язык телодвижений (ни на одном из занятий об этом не говорили). Я стал понимать, как собаки выражают свои чувства, какие отношения складываются у них с хозяевами. На очень суровых занятиях я начал замечать неприятные моменты: собака в состоянии стресса, которого никто не замечает; запуганный наказаниями пес; щенок, который буквально задыхается из-за того, что хозяин резко дергает за поводок. А еще я замечал хозяев в состоянии стресса.

Оглядываясь назад, я понимаю, что этот метод был очень неправильным, но широко распространенным. В те времена все поступали именно так.

И ошибались. Сегодня я точно знаю, что они ошибались.

* * *

Те ранние годы будили во мне противоречивые мысли. Мне не нравилось то, что я видел, но сама идея сделать дрессировку собак своей работой меня очень привлекала. Проблема заключалась в том, что в те времена это не считалось работой. С собаками занимались по вечерам, а у инструкторов-любителей была и основная работа. В те времена многие кинологи пришли из армии или служили в полиции. Эти люди не были жестокими и излишне суровыми осознанно, но среда наложила на них свой отпечаток. Честно говоря, инструкторы были людьми увлеченными, настоящими энтузиастами. В эту профессию они пришли по зову сердца. А некоторых привлекало то, что по вечерам в четверг они становились настоящими королями. Кто-то из инструкторов работал добровольно, кто-то подрабатывал, но никто не занимался исключительно дрессировкой собак.

Неудивительно, что постепенно и я начал заниматься дрессировкой. Поначалу моими «учениками» были соседские псы – я тренировал их на улице или в саду. Соседи видели меня в деле и знали, как оно меня увлекает. Так что мое развитие шло самым естественным образом. Я не сидел и не раздумывал над собственной философией дрессировки и (самое главное!) о своем отношении к собакам. Я просто делал то, что казалось мне правильным: разве я мог причинить вред или боль своему другу? Со временем люди стали обращаться ко мне за советами и помощью, когда у них возникали какие-то проблемы с питомцами. Так проходила моя юность. Я все больше убеждался, что хочу работать кинологом. Конечно, это не была какая-то грандиозная карьера. Мне просто хотелось общаться с собаками, а когда мне везло, собакам тоже нравилось общаться со мной.

У нас не было не только собаки, но и телефона (да, да, уже слышу, как вы все меня дружно жалеете!). Поэтому вечерами по пятницам мне приходилось идти за два квартала и звонить своему футбольному тренеру из автомата, чтобы узнать, где в выходные будет проходить игра. По пути я часто видел местного пса, здоровенную дворнягу Йорки. Я всегда говорил ему: «Привет!», и он относился ко мне вполне дружелюбно. Но как-то вечером, увидев его возле изгороди, как обычно подошел поздороваться, а он вдруг… набросился на меня и довольно сильно искусал. К счастью, мне удалось укрыться в телефонной будке – в те времена будки закрывались. Там я и сидел, пока Йорки не успокоился и не убежал. Я добрался до дома, и родители тут же отвезли меня в больницу. Неприятный случай.

Позже я узнал, что Йорки пристрелили. Я был просто морально убит и чувствовал себя кошмарно.

Я не мог понять, почему он набросился на меня – ведь мы сотни раз мирно играли и отлично ладили друг с другом. Лишь став профессиональным кинологом, я понял, что он защищал свою добычу – возле изгороди валялся недоеденный сэндвич. Йорки решил, что я претендую на его драгоценное лакомство, и инстинкт выживания заставил его защищать еду. Теперь я все понимаю, но в то время я был совершенно озадачен. Тот случай еще больше усилил мое желание научиться понимать, почему собаки ведут себя определенным образом. Мне хотелось понять, как избежать таких происшествий, как с Йорки.

Моя одержимость собаками росла с каждым днем. Я устроился на «приличную работу», по выражению мамы, но каждую свободную минуту занимался с собаками. Со временем я набрался опыта и, когда мне исполнился двадцать один год, твердо решил, что хочу быть только кинологом – и никем больше! Вы же помните, я всегда был «безумным собачником». Мое решение стать дрессировщиком можно сравнить с тем, как «нормальный» человек решает стать астронавтом, рок-звездой или супергероем! Я провел несколько курсов, и все прошло отлично. Тогда я расширил круг своих клиентов. Мне повезло. Я и опомниться не успел, как стал довольно популярным инструктором. Репутация моя укрепилась. Вскоре меня стали приглашать в собачьи приюты. Я занимался с полицейскими собаками, ищейками и, конечно же, со щенками. Читал лекции по разведению и поведению собак в местном колледже, помогал решать сложные проблемы не только дома, но и за рубежом. Но мне было мало просто научить собак выполнять указания. Я хотел научить их хозяев воспринимать дрессировку с точки зрения собак. А для этого мне пришлось изучить науку поведения животных, теорию обучения и основательно заняться психологией.