Отзывы на книги автора «Степан Гаврилов»

Мат и наркотики, наркотики и мат. Я читаю и морщу свой носик интеллигентки из пгт, а в итоге ставлю книге без половины звездочки самую высокую оценку – за отклик внутри, за ту самую бесприютность, от которой знакомой тоской выкручивает сердце и глаза сами ищут в чужом небе полосы конденсационного следа самолетов, под сенью которых, не так далеко от Великого Симферопольского Моря, я выросла. И все эти мальчики-потеряши, и девочки-поэты...
И придираться уже почти не хочется.

Бойкая, смешная и жутковатая повесть, прочитывается за один вечер. Очень рекомендую тем, кто хоть раз пытался организовать какой-то праздник с относительной "кучей" народу (от нескольких десятков до сотен) на природе. Я когда-то в прошлой жизни пытался и узнал ситуацию один в один, хоть всё и происходило совершенно не так.
Не знаю на счёт укушенного Гоголем Берроуза, которого обещала аннотация, может, оно и правда. Но очень отчётливо "Рождённый проворным" напомнил прозу сразу нескольких уральских авторов, а особенно Андрея Ильенкова и его "Повесть, которая сама себя описывает". Там тоже всё другое, но хтонь-то наша, родная, каменная.

Лучше всего для меня охарактеризовала книгу фраза из последнего абзаца:

Понятия не имею, зачем мы здесь.

Вот я понятия не имею зачем это было написано. Разве что для самого факта написания.
Мне не был симпатичен ни один персонаж. Более того, если забыть о симпатичности, мне ни один не был интересен. Потому удерживать внимание на книге и расплывчатом сюжете было невероятно сложно.
Мат, наркотики, порой нарочитая грубость, чтоб показать какой знающий жизнь и её проблемы главный герой — все это тоже не вызывало ни малейшего интереса. Автор строил текст так, чтоб подсознательно хотелось "зубоноса" оправдывать и вставать на его сторону. Но вот по факту мне его оправдывать не хотелось. И потому текст стал не просто оставлять равнодушной, а ощутимо раздражать.
Если кто-то стал бы доказывать, что я просто другого поколения, а потому не понимаю этого душевного метания — я родилась в девяностые и видела таких ребят. Они с детства меня чертовски бесят.

Что ж, бесприютности тут хватает. А ещё пустоты, сюжетной и внутренней. Подозреваю, что текст книги быстро сотрется из моей памяти, оставив раздражающую зарубку — никогда больше не брать в руки. Ведь зацепится в этой истории мне было не за что.

Книга молодого уральского автора в угрожающе-обескураживающей обложке полна внутреннего несоответствия внешним формам. И это красиво. Несмотря – и даже вопреки – художественному оформлению.
«Рождённый проворным» это повесть – можно было бы сказать «о простых людях», но на деле это повествование само по себе обладает незамутнённой простотой всех историй охотников на мамонтов, бизонов и моржей, однако.
Простой сюжет на фоне уральской природы, обычный праздник в день летнего Солнцестояния – для тех молодых, для кого дата «22 июня» не означает ничего иного кроме как апофеоза лета, – и молниеносный как несбывшийся блицкриг квест в культурных пространствах отчизны.
Собственно, если отталкиваться только от сюжетной линии (без культурных аллюзий и привносимых человеком смыслов), то многостраничный рассказ о (чудом не сорвавшейся/состоявшейся) тусовке («рейве») на природе, в окрестностях провинциального городка, порадует прежде всего краеведа. Того кто знает, что Урал это преимущественно горы и долины, а человеческая жизнь возможна здесь разве что в двух-трёх крупных городах, тщащихся в масштабах урбанизма превзойти запредельно-далёкую столицу. И кому в этой столице интересна провинция во всех её не всегда (и не для всех) живописных подробностях…
И всё-таки книга интересна. Не только живущим у подножия уральских гор и даже не преимущественно любителям техно. И лучше всего воспринимать историю, рассказанную Степаном Гавриловым как фантастическую. Конечно, не в том смысле, какой придала фантастике современная массовая литература, но исключительно в изначальном, волшебном — неотъемлемом свойстве всех историй простодушных детей природы, от кроманьонцев до студенток-первокурсниц включительно.
Хороший, выверенный язык Степана Гаврилова звенит как воздух над проводами высоковольтной ЛЭП, и искровой росчерк слов, и стремительные языковые кульбиты над проволокой оставляют довольно пространства для света и кислорода и магии. Несмотря на всю насмешливость автора и динамику приключений героев, повесть оставляет горьковатый привкус светлой печали. Ностальгия, воспоминание о молодости, которая проходит ещё быстрее чем лето – или просто чувство что возникший на книжных страничках мир хрупок и невозможен.
Созданный памятью и писательским даром Степана Гаврилова личный Остров блаженных также манящ и фантастичен как Хай-Бразил ирландских моряков или Беловодье русских сектантов. И книга – маленький подарок-путеводитель всем искателям несбыточного.
Некоторую условность происходящего и героев, похожих на персонажей «Повести о Нибелунгах», примет возможно не каждый: хотя соцреализм давно не в моде, у современного фэнтэзи (во всех видах и подвидах вплоть до «настоящей литературы») сложились каноны попрочнее любых церковных догматов. И горе еретикам, описателям личных супергероев, любителям нетрадиционных ангелов, искателям своего пути в литературе. В лучшем случае отнесут к контркультуре…
Собственно, во избежание культурных рисков совсем не обязательно анализировать книгу как литературное произведение, а можно просто погрузиться в атмосферу повести Степана Гаврилова, ощутить мир как вотчину языка всё ещё способного на чудотворчество. Просто, красиво, легко. Как голубое крылышко бабочки в гулкой коробке из-под папирос…
Но хочется всё-таки ещё раз отметить, что повесть Степана Гаврилова не лишена щепотки той магии слов, которая превращает охоту на зверя (или поход за бензонасосом) в разновидность мистического поиска Грааля. Здесь главный вопрос даже не столько в языковых средствах рассказчика, сколько в культурном бэкграунде слушателя-читателя. И мифы древних греков и легенды средневекового короля Артура и даже рассказы о подвигах рыцарей Октябрьской революции, строителей Камелота на одной шестой суши, сегодня мало кого тронут. В какой-то степени диковинный зверь, напоминающий фрески кроманьонцев, на обложке книги Степана Гаврилова всё-таки оправдан – читатель нынче лучше всего воспринимает культурные стигматы первобытного общества.
В своей книге Степан Гаврилов осознанно обращается к первоосновам сознания, с нуля создаёт миф, практически лишённый признаков какой-либо цивилизации, доступный пониманию по обе стороны Уральского хребта, наполняющий пространство светом сбывшегося волшебства.
И страшный как семь собак сразу демон-искуситель Мара ничего не сможет поделать с тем, кто бредёт сквозь этот мир иллюзий, преодолевая внешние формы, вооружённый закрепленным в книге — как истинный Север в компасе, — взглядом на мир от Степана Гаврилова.
Есть ли жизнь за Уралом? Урал Степана Гаврилова подобен Шамбале, — реальной как метафора и нереальной как кинематограф — а что там и как может узнать только рождённый проворным. Быстрым как свет, как любовь, как жизнь.

На самом деле книга не плоха. Что-то новенькое и довольно бодрое в стиле, который стал уже привычным в зарубежной литературе, но не встречался мне в российской. Тем более, автор только начинает. Тем более, так захватывающе смотреть именно на русский психодел, где страшная и добрая родная сказка летит на кислотных крыльях, для которых границ не существует.

Организация рейв-вечеринки пошла не по плану. Несущественные детали сплетаются в единый поток дивного действия, одновременно начисто лишенного реалистичности, но преисполненного внутренней логики. Здесь встречаются сектанты и барыги, менты и чеченские ветераны, лесные старички и призраки умерших французов. Здесь рекой сыпятся таблетки, волной затягивают на дно циановые водоросли, вспыхивают сами собой пожары. Тончайшие неопределимые, а значит неуправляемые сдвиги действительности завязаны на мельчайших, брутальных в своей натуралистичности вещах, таких, как бензонасос от ЗУ-2. А само по себе время скроено многослойно. То тут, то там вылезает завод, совок, развал, древний лес, гипноритм. И действительность тоже далеко неоднозначна. Она потеряла границы от насыщенности и в этом стала только ближе к реальному объяснению.

Все это классно. И не менее здорово, что сам ритм бодрый и радостно вывозит нас на всем пути. Очень хороши некоторые обороты, предложения. Не лишены приятности и изящности некоторое «пробросы», резко отбрасывающие от действия и устремленные куда-то далеко во вне. И при этом они уместны.

Так чего же не хватает? Сложно сказать и формально описать недостатки. Скорее всего, дело в том, что искры все-таки не хватило. Дичь могла бы быть более дикой. Фантазия – более разнузданной, реальность – более хлесткой. Вместе с тем, характеры, хоть и набросанные штрихами – более четкими (вспомнить, например, как это мастерски делает Уэлш в подобных случаях). Тогда бы, если держать всю эту историю, летящую на невероятных скоростях вперед, разбрасывающую пригоршнями жреческий свет и жаб; вещь в себе, но устремленную на весь включаемый космос; раздражающую и хватающую; дико смешную, но и грустноватую одновременно - я был бы восхищен. Будем надеяться, Гаврилов нам еще подкинет что-нибудь подобное.

Замечательно, люблю такое.
В аннотации говорится, что так писал бы Гоголь, укушенный Берроузом.
Как по мне, более уместна другая аналогия: так мог бы писать укушенный Хантером С. Томпсоном Андрей Ильенков (кстате, в тексте есть едва ли не прямые отсылки к нему, ну, или просто очень похожие пассажи).
Ну, или так мог бы выглядеть фильм раннего Дэнни Бойла, снятый по сценарию Андрея Сальников.
Молодёжь из Миасса решает устроит рейв в лесу, да вот беда - у генератора исчез бензонасос и идти за ним нужно в лес. А там лешие и секта солнцепоклонников, призрачные французы-золотоискатели и психоактивные речные водоросли.
Бодро, остроумно, цветасто и горячо. Не все сюжетные линии в итоге сходятся, ну, да и ладно.

Роман перечитывал несколько раз: сначала в журнальной публикации, потом отдельной книгой. После последнего прочтения прошло несколько месяцев и я снова вернулся к этой книге.

"Ситуация такая: я сжимаю зубы. Только не так, как обычно, не так, как сжимают зубы все люди. Я сжимаю их в руках. Точнее, даже не сами зубы, а сумки с зубами. Я зубонос - сейчас это моя основная работа".

Так начинается роман Степана Гаврилова "Опыты бесприютного неба". Он был опубликован в мартовском номере 2019 года литературного журнала "Знамя". А в апреле 2020 года в издательстве ЭКСМО вышла книга. Выход романа "Опыты бесприютного неба" в журнале "Знамя" - это был дебют автора из Челябинской области.

С первых строк роман захватил меня. Мне стало интересно, что это за профессия "зубонос" у главного героя. Он родился в конце девяностых, в небольшом городе на Урале. И роман - это рассказ о его жизни в городе, друзьях, переезде в Москву и потом в Питер. А еще эта книга о молодости, отношениях, дружбе, взрослении и становлении героев. Героев, как и событий, в романе много. События разворачиваются очень стремительно и сложно предугадать, что же произойдет дальше.

"Опыты бесприютного неба" - это, прежде всего, книга о поколении: "В середине второго десятилетия пресловутых нулевых новое поколение, рожденное в новой стране, столкнулось с вопросами самоидентификации. Так высвободился и сформировался особый класс людей, который мы назовем джипси". Это фрагмент рукописи, который читают герои романа, прогуливаясь утром по улицам Питера.

А еще этот роман о писке себя, своего места в мире и попытке устроиться в этой жизни. Герои все познают на собственном опыте, совершают ошибки, проверяют на прочность свою жизнь и окружающую реальность, переделывают эту реальность или ломаются под силой обстоятельств. Но они каждый раз смотрят в небо и ищут ответы на важные вопросы: "Я размышлял: почему ни у кого из нас не получается жить нормально? Ведь все хотят жить всецело нормально, в чем же дело?".

Пока все прогрессивное человечество читает роман Степана Гаврилова, я, облачившись в футболку с логотипом макарон "Макфа", выдаю желаемое за действительное.
Но как было бы здорово - лань легла бы подле льва, зарезанный встал бы и обнялся с убившим его.
А пока — ежедневные тренировки, учебка.

Легко, буднично, без лишних мудрствований и усложнений Гаврилов выдает на руки своим партизанам новый миф - поколения, Петербурга. Теперь бы вспомнить, что было прежде - сам миф, или его фиксация в романе "Опыты бесприютного неба".