– Что я, по-твоему, не видела пошлых платьев? Я таки вообще удивилась, когда она пришла упакованная, как эскимо.
– Тогда в чем дело?
– В том, что это чужая женщина, Давидик. На ней же написано!
– Где написано? – Голос Фельдмана прозвучал особенно грустно.
– На ее голой спине, – припечатала маман, – которую сейчас заботливо прикрывает пиджак пришедшего с ней мужчины. А как он на нее смотрит? Не пиджак, конечно, а Санечка. Совершенно же очевидно, что он ее придушить хочет. Это однозначно любовь. Поверь маме.