«Маразматическая тетушка, – усмехнулась горько она. – Нет, маразмом это я страдала, в придачу еще и шизофренией, когда выходила за этого самовлюбленного хлыща замуж. Говорила ведь она мне, что он видит во мне только красивое приложение к своей важной персоне. Правду говорят люди, муж любит жену здоровую, а вообще любил ли он меня?»

Теплый солнечный день шумел всеми звуками лета, но Катя, вспомнив, как он воспринял ее первую беременность, поежилась, как будто замерзла. Он заставил ее сделать аборт, крича, что он может стать банкротом, а она решилась плодиться. Она корила себя сейчас за то, что не проявила тогда силу воли, и не оставила ребенка. Неужели она испугалась, что придется ребенка растить в стесненных материальных условиях. Может обвинить врачей, которые ей дали направление на операцию, не предупредив о последствиях этого шага. Да, можно винить в этом всех вокруг, но самой главной виновницей была она сама. Резкое рыдание вырвалась из ее груди, ей хотелось кричать, выть. Боль от потери детей тисками сжимало ее сердце. Слезы огромного сожаления покатились по ее щекам. «Простите, простите меня», – шептала она сухими губами. Она еще долго сидела на крыльце, глядя сквозь слезы на шумевшую листву, тихо плача.

Стояли первые дни июня, лето вступало в свои права, заявляя о себе яркими цветами. Все говорило о зарождении жизни. Но Катя не желала замечать этого, медленно погружаясь в пучину горести. Через некоторое время она почувствовала, что боль ее немного отпустила. Перестав плакать, она вспомнила, что должна покинуть дом. Губы ее сжались от гнева на Андрея. Да, этот человек признавал рядом с собой только совершенных людей, без изъянов. Ей теперь прямая дорога на свалку. Катя горько усмехнулась, что ж подведем итог. На исходе третьего года семейной жизни, осталась без дома, детей, мужа, с подорванным здоровьем.

Катя устало поднялась, и, открыв дверь, вошла в дом. Воспоминания лентой, как в кинофильме, пронеслись у нее в памяти.

…Вот Андрей переносит ее через порог, они только поженились. У обоих счастливые лица. А вот она суетится, давая указания рабочим. С каким энтузиазмом она обставляла дом. В то время, аборт не омрачил ее жизнь, она надеялась, что в будущем она сможет иметь много детей, а пока надо войти в положение мужа и не перечить ему.

Будь, проклят тот день, когда она познакомилась с Андреем. На овальном обеденном столе, сверкающем темно-коричневой полировкой, стояла их свадебная фотография в хрустальной рамке. Она подошла поближе, чтобы рассмотреть себя, улыбающуюся, ничем не озабоченную. Ее карие глаза светились, черные волосы, завитые в локоны, обрамляли смуглое лицо.

«Сколько счастливых моментов я ожидала от этого брака», – печально подумала она.

Затем, резко схватив фотографию, она с размаху бросила его об стену. Хрусталь мелкими осколками разлетелся по гостиной.

«Как моя жизнь», – подытожила Катя.

Звон осколков рассеял ее воспоминания. «Да это был лишь сон! – воскликнула она про себя, – а теперь я проснулась. Нет больше той наивной восторженной девчонки, гордящейся своим красавцем мужем. Это был мираж. Сладкие грезы в жестокой реальности».

С презрением на лице, она ожесточенно стянула с пальца обручальное кольцо и отправила его вслед за портретом.

Катя поднялась на второй этаж в спальню и стала лихорадочно складывать в дорожные сумки вещи.

«Вон из этого дома, вон», – приговаривала она, раскрывая шкафы, хватая из них одежду, какая попадалась ей под руку, и вместе с плечиками кидая в сумки. Закончив с ней, она вызвала такси по телефону и прилегла на кровать. Она хотела немного отдохнуть, но прошлое упорно не давало ей покоя. Перед глазами вновь встали моменты, когда она теряла детей, ужасную боль, пронзавшую низ живота, и ставящую крест на ее мечте. Не сдержав эмоций, она застонала и уткнулась лицом в покрывало. Душевная боль еще не скоро пройдет, она долго будет преследовать ее, не давая покоя ни днем, ни ночью.

За окном раздался сигнал автомобиля. Катя поднялась, взяла сумку и чемодан, оглянулась вокруг. Впервые она вошла в эту комнату романтичной девушкой, а уходила разочарованной в жизни, постаревшей душой женщиной. Она покидала дом, даже ни разу не оглянувшись, не испытывая никакого сожаления. Ей не нужно мебели, вещей приобретенных за эти три года, она хотела вернуть себе себя – здоровую молодую, светящуюся оптимизмом девушку, но этого она уже никогда не получит.

На вокзал Катя приехала удачно. Через полчаса в ее направлении отходил поезд. Войдя в пустое купе, и облегченно вздохнув оттого, что не придется его делить ни с кем, она устроилась возле окна, и облокотилась об столик. До городка надо было ехать три часа, можно было подумать, как ей жить дальше. Но тишина купе давила, навевая грусть, о будущем не хотелось думать.

Поезд дернулся, дверь купе резко открылась.

– Проходите сюда, – сказал проводник молодому светловолосому мужчине лет тридцати с ребенком на руках, в черном представительном костюме. Но сияющая белизной рубашка, расстегнутая на верхние пуговицы, и скомканный галстук, торчавший из нижнего кармана пиджака, вносили диссонанс в его одежду.

– Здравствуйте, – сказал он.

Катя прошептала приветствие и отвернулась к окну. Она слышала, как задвинул багаж на верхние полки попутчик, как он нежно говорил ласковые слова дочери. Но вдруг раздался детский всхлип и крик.

– Нет, возьми меня на колени, папа.

Катя с интересом оглянулась на них, не понимая, что могло так напугать ребенка. Мужчина сел, взял девочку на колени. Она прижалась к отцу, всхлипывая.

– Папочка, ты меня больше не оставишь?

– Нет, маленькая, я всегда буду с тобой. Теперь я никуда без тебя не уйду, – произнес мужчина.

На его лицо набежало легкое облачко грусти, но оно тут же исчезло. Мужчина уже нахмурился, сжал губы. Теперь его лицо выражало гнев, видимо кто-то сильно его недавно рассердил или у них произошла неприятность, отголоски которой до сих пор отражались на девочке, чем он был и раздосадован. Отвернувшись опять к окну, Кате смутно припомнилось, что она уже видела этого высокого видного мужчину. Но где точно, она не могла вспомнить, как не напрягала память.

– Она не любит меня, – продолжала всхлипывать девочка.

Катя снова оглянулась на своих попутчиков. Надеясь, что внешний вид даст ее памяти какие-нибудь наводки. Мужчина, заметив ее взгляд, пристально посмотрел на Катю стальными глазами, и будто объясняя ей, сказал:

– Она не хотела тебя пугать, Луиза. А теперь, спи, моя дорогая, – он прижал ребенка к себе, поцеловал в щеку и стал ее покачивать.

Девочка удобнее устроилась у него на коленях и закрыла глаза.

– Я тебя очень люблю папа, сильно, сильно, крепко, крепко, – прошептала она.

– Я тебя тоже, маленькая.

От такой картины у Кати заслезились глаза. Она могла также прижимать своего ребенка, и чтобы мужчина не заметил ее подавленности, она взглянула в окно. Поезд, постепенно набирая ход, выезжал из города. Мелодичный звук сотового телефона резко прозвучал на фоне монотонного стука колес.

– Дима, привет, – негромко произнес мужчина в трубку, – будь добр, встреть нас на вокзале в 18.30.

Он сказал, откуда едет, и, добавив, что подробности при встрече, отключился.

– Вот, черт, – прошептал он с досадой, – а номер вагона?

Катя невольно улыбнулась. Мужчина снова стал дозваниваться, но видно никто ему не отвечал, потому что он еще раз чертыхнулся, и отключил телефон. Тишина в купе установилась неимоверная, если не считать равномерного постукивания колес поезда. Где-то за полчаса до прибытия в город, девочка проснулась и громко зашептала:

– Папа, а почему тетя такая грустная?

– Не знаю, Луиза, – шепотом ответил ей отец.

Катя, услышав ее голосок, посмотрела на девочку и печально улыбнулась. Малышка, заметив ее взгляд, смутилась, и уткнулась в пиджак отца, но через мгновение одним глазом взглянула на нее и улыбнулась.

Поезд замедлил ход, и вскоре показалась станция ее родного города. Катя встала, взяла в руки сумку и чемодан. Мужчина тоже поднялся с девочкой на руках, и, улыбаясь, обратился к Кате:

– Не могли бы, Вы, присмотреть за моей дочерью?

Катя вопросительно посмотрела на него.

– Нас должны были встретить, но я точно не знаю, где они, а с багажом, и дочкой, для меня будет проблематично бегать по перрону, выискивать их, потому что они не знают наш вагон.

Катя, услышавшая в его голосе просящие нотки, не могла отказать ему, но право выбора оставалось за девочкой. Она посмотрела на нее, ожидая каприза и плача.

– Ты посидишь с тетей, Луиза? – поняв ее взгляд, спросил девочку отец.

Луиза, не отводя взгляда от Кати, ответила ему:

– А она сядет рядом?

Мужчина взглянул на Катю, та утвердительно, молча, кивнула головой.

Пока Катя усаживалась возле девочки, ее отец легко снял с багажной полки чемоданы, и не напрягаясь, вынес их из купе. Мужчина был, чуть ли не под два метра ростом, плечист, и, судя, по тому, как он нес чемоданы, достаточно силен. Тут она вспомнила, где она его видела. Это он стоял возле разбитой машины и прижимал к себе дочку. Вот почему нервничает девочка, всего лишь пять часов назад ей пришлось испытать сильное потрясение. Бедная девочка, значит, она была в аварии. Волна сочувствия к ребенку накрыла с головой Катю, и она, посадив ее к себе на колени, прижала к груди. На мгновение она вспомнила себя в этом возрасте. Луизе повезло, что у нее очень любящий отец, и обращается с ней нежно.

«Не то, что мой муж. Даже если бы у нас были дети, вряд ли он принимал бы участие в его воспитании. Вклад Андрея заключался бы лишь в выделении средств на содержание ребенка. А как завидовали мне женщины: красив, удачлив, богат. Но его внутренний мир, кроме меня никто не знал: завистлив, эгоистичен. Хорошо, что мы так резко порвали наши отношения. Не то сидела бы рядом с ним, на что-то надеясь. А так выйду на работу. Посвящу себя безобидным детям. С мужчинами же надо разговаривать коротко».

Задумавшись, Катя не заметила, как мужчина вернулся и с интересом посмотрел на нее.

– Благодарю Вас, нас встретили, – услышала она его голос и вздрогнула.

– Тетя, приходи к нам в гости, – пропищала девочка.

Катя, смущенно улыбнувшись, посмотрела на мужчину, который широко улыбался на слова дочери.

– Спасибо. Давайте я помогу Вам с чемоданом, – сказал он.

Катя, не отказалась от его помощи, и вместе с Луизой пошла за ним следом. На перроне они распрощались. Мужчина, легко держа на руках