Глава 1

– Ну говорю же вам, я бы с удовольствием, но у меня работа! – Полина неловко переложила телефон на другое плечо, прижала его ухом. – …Ну, так Марк с Марусей приедут, Лидия Петровна! Ну как, как? Очень просто! Возьмут такси и приедут… – Рука с висящим на ней тяжеленным пакетом безвольно разгибалась, и Полина уже в который раз промахнулась мимо нужной кнопки домофона. Злилась. – …А у человека свадьба, Лидия Петровна! Она же не виновата, что к вам… – спохватилась, – что к нам родственники прие…

Запястье прошило болью, Полина охнула и уронила пакет. По ступеням подъездного крыльца покатились лук и картошка. От усталости и злости набежали слёзы, но Полина лишь закусила губу и, слушая отповедь свекрови, собрала овощи. Молча. Потому что всё бесполезно: объяснять, договариваться, и даже оправдываться.

– Лидия Петровна, вы извините, мне сейчас так неудобно… Я вам позже перезвоню!

Сбросила вызов и, едва удерживая ногой тяжёлую дверь, наконец-то протиснулась в подъезд.

– Не закрывай! – донёсся следом сиплый мужской голос, но поздно. Да и вообще – не больно-то надо. К чёрту всех! Задолбали… Задолбали-и-и!

После пронзительного майского солнца в подъезде стояла темень. Осторожно нащупывая ногой ступени, Полина поднялась на площадку первого этажа. Руки, казалось, вот-вот оторвутся, потянутое запястье горело. С трудом запихнув в узкую дверь лифта баулы, из последних сил ткнула кнопку девятого этажа.

…«Нормальная женщина никогда не променяет семью на работу» – звучал в голове нравоучительный тон свекрови. Стерва, блин… Надо было спросить у неё – а нормальная женщина стала бы таскать через полгорода сумки по десять кило каждая, лишь бы сэкономить тыщёнку-другую в месяц? И кто, спрашивается, всё это съест – сама Полина что ли? Или Маруська? Ага, куда там…

Что-то громыхнуло, Полина подняла взгляд и попятилась – почти закрытую дверцу лифта крепко удерживала мужская рука. Чернота под ногтями, грубая, пошарпанная кожа… Полина отметила это мгновенно, на автомате, ещё даже не успев понять чего испугалась, а рука уже агрессивно толкнула дверцу, и та покорно поползла в сторону.

Мужик был на целую голову выше. Взлохмаченные тёмные волосы, бичёвская щетина. Подсохшие ссадины на скуле и переносице, рассечённая застарелым белёсым шрамом бровь и оценивающий взгляд, от которого у Полины похолодело в груди.

Он сделал шаг вперёд, и вместе с удушающей волной паники на Полину обрушился и запах – густой, терпкий запах мужика. Не из тех, которые захаживают к ней в салон полировать ногти и оформлять холёную бородку, а другого – смертельно уставшего, потного, пропитанного соляркой, куревом и ещё чем-то таким резким… Чем-то, отчего тут же ослабли колени, и на губах застыло обречённое «Пожалуйста, не надо…», но в то же время в голову ударила отчаянная смелость. Полина кинулась вперёд:

– Стойте! Я поеду одна!

Мужик раздражённо дёрнул щекой, сощурился. Только что не зарычал. Хищник – голодный и злой.

– Я кому сказала! – зашипела Полина и, совсем уж оборзев, пихнула его в грудь. – Вон пошёл!

А он только отмахнулся от неё и, всё-таки войдя, ткнул кнопку девятого этажа. Полина кинулась на него с кулаками. Он перехватил её руки и легко, словно она и не сопротивлялась, завёл ей за спину. Прохипел, обдавая запахом водки:

– Не кипиши, мала́я, не съем.

– Помогите! По-мо-ги-и-и-те!!! – заорала Полина.

Этого мужик не ожидал. Едва не снеся спиной двери, шарахнулся из лифта.

– Только сунься, гад! Я тебя… Я… – молотя по кнопкам этажей, рычала Полина.

– Ты с какой квартиры, дика́я? – зло просипел он, снова цепляясь за съезжающиеся дверцы, но больше не делая попытки их удержать. – Я к тебе в гости зайду, слышь? На счёт вежливости.

– Только попробуй! Посажу за изнасилование, понял?

И тут же, взвизгнув, отпрыгнула к задней стенке – мужик с такой силой врезал снаружи по закрытым уже дверям, что показалось, пробьёт их насквозь.

Глава 2

Пока поднималась, суматошно распихивала по пакетам всё, что из них вывалилось. В голове билось: «Догонит… Догонит…», пульс зашкаливал. Выскочила на своём этаже и сходу врезалась в человека. Сердце чуть не разорвалось.

– Фуху-у-ух… Здрасти, тёть Валь!

– Ты слыхала, кричал вроде кто внизу?

– Я кричала. – И бегом к своей квартире. Руки дрожали, и ключ упрямо не хотел попадать в замочную скважину, а между тем, лифт, грозно гудя и поскрипывая, уже поехал вниз. – Да твою ж мать, открывайся!

– А чё случилось-то, Поль?

– Да так, напугалась, – буркнула она и, наконец открыв дверь, подхватила пакеты, но ручка одного из них, словно издеваясь, лопнула, и проклятые овощи снова покатились по площадке. – Да твою ж ма-а-ать! Ну сколько можно-то, а?!

– Ничё, ничё, я помогу! – засуетилась соседка, собирая. – Ты иди, иди, я сейчас занесу!

Ворвавшись в квартиру, Полина бессильно рухнула на банкетку, прижала ладони к бешено стучащему сердцу.

– А ты почём картошку-то брала? – зашла соседка следом. – Хорошая какая, твёрденькая и почти без ро́стиков. Займи мне парочку?

– Тёть Валь, там, внизу, мужик какой-то… В лифт со мной пытался залезть.

– Х-х-х! – ужаснулась соседка. – Да ты что?! Тот самый что ли?

– Не знаю, – Полина скинула кроссовки и поволокла пакеты в кухню. – Как думаете, может, мне в полицию позвонить?

– Спрашиваешь! – пошла та следом. – Конечно, позвонить!

– Но он же ничего не сделал, что я скажу?

– Так если ждать пока сделает – это ж можно и дождаться! Ты позвони, Полин, позвони обязательно, а милиция пусть сама разбирается! А если вдруг что, я подтвержу, что тоже видела как он приставал, за это не переживай! – И она хозяйски полезла в пакет, добавляя к «парочке» картошин луковицу с морковкой и банан. – Я это, на днях в магазин пойду и тогда верну, ладно?

Полина кивнула. Не вернёт. Потому что за все пять лет ни разу не сподобилась – ни «парочку яичек», ни «маслица кусочек», ни «ты меня сейчас своей краской покрась, а я потом куплю и занесу», ни десятки всяких там ещё «займи по-соседски».

Проводив соседку, проследила в глазок, как та скрылась в квартире напротив… А спустя какое-то время поймала себя на том, что так и стоит, прилипнув к глазку, и рассматривает через него подъезд – словно вражеские позиции в перископ. Мой дом, моя крепость. Ага. Вот только, за Маруськой как теперь идти, по интернету что ли?

Муж даже не слышал, что она пришла – нацепив наушники, рубился в «танчики». Полина подошла сзади, обняла его, прижимаясь, ища успокоения и поддержки, но Марк только нетерпеливо повёл подбородком, уворачиваясь.

– Представляешь, меня сейчас чуть… – замялась на мгновенье, – чуть не изнасиловали. В лифте.

– Мм.

И всё. Полина слышала, как в его наушниках отдаются приказы, чувствовала сосредоточенную напряжённость мужа, его геройский настрой на победу… и полное отсутствие в этой реальности. Пихнула его в спину:

– Чего м?! Я говорю, меня чуть не изнасиловали! – потянула за один наушник. – Слышишь? Я говорю…

– Да подожди ты! – резко дёрнул он плечом. – Вечно ты… Блин! – треснул ладонью по столу, сдёрнул наушники. – Всё! Меня убили из-за тебя, довольна? Вечно ты… Ну? Говори, чего хотела?

– Уже ничего! Хотя… А давай за Маруськой вместе пойдём?

– Ну не-е-е, сегодня вообще капец, как крутит, даже укол делал. – Отъехал на кресле чуть назад, вытянул вперёд левую ногу. Голень, чуть выше щиколотки, опоясывал рубец, и всё, что ниже него, было синюшного оттенка. – Погода переменится, точно.

– Почему босой опять? – всплеснула руками Полина. Потрогала стопу. – Ну ледяная же! Где носки?

Принесла из спальни носки из собачьей шерсти и, присев перед мужем, натянула их на его ноги.

– Вот ты как маленький, Марк! А потом опять по реабилитациям мотаться.

А он, жёстко обхватив пальцами её затылок, потянул на себя, одновременно недвусмысленно подаваясь бёдрами вперёд.

– Марк, – уворачиваясь, вцепилась его руки Полина. – Не сейчас. Мне… Мне за Маруськой надо бежать, а там ещё… Сумки ещё… Давай потом!

Опустившись на табурет в кухне, уставилась на так и не разобранные пакеты. Устала. Кто бы знал, как она устала!

– Кстати, что там у тебя с мамой? – раздалось из-за спины. – Она говорит, ты опять хамишь?

– Чё-ё-ёрт… Забыла совсем, я же ей перезвонить хотела! Слушай, а кто там у вас приезжает в эту субботу?

– Жена троюродного дяди по отцовской линии, это их зять у нас тут в прокуратуре масть держит, помнишь, мама рассказывала? – зашёл Марк в кухню. – Я её, если честно, и сам ни разу не видел. Она из Челябинска, здесь проездом на день, мама хочет нас познакомить.

– Зачем?

– Ты меня не слушаешь? Её зять большой человек в нашей прокуратуре. А это связи, что непонятного?

Полина вздохнула.

– Связи, это, наверное, круто, вот только у меня в эту субботу работы валом.

– Подумаешь. Отмени.

– И ты туда же? Отмени… Не получится! Некому передать клиентку, понимаешь?

Марк прислонил бадик к столу и полез по пакетам.

– Нет, это ты не понимаешь – маме нужно, чтобы мы приехали, значит, мы приедем. Без вариантов. – Выудил сгущёнку в мягкой упаковке, свинтил крышку, присосался. Потом бросил её, не закрыв, на соседний стол, отломил от связки банан. – Она, между прочим, для нас старается.

– Ну да. И поэтому я постоянно обслуживаю всех этих её стервозных подружек, да? Бесплатно, заметь и без всех этих хвалёных бонусов от связей, просто как приложение к твоей маме. Как будто она мне хозяйка! Нет, я не спорю, может, она с этого что-то и имеет, а вот я только трачу время, и теряю в заработке на нормальных клиентах!

– Н-да-а-а… Мельчаешь, Полин! Тебе мало того, что из меня инвалида сделала, так ещё и матери надо все нервы вытрепать, да? Знаешь, я скучаю по той деревенской девочке, которая умела быть благодарной. Не думал, что город так быстро тебя испортит.

Глава 3

За Марусей собиралась, как на спецзадание. Вместо яркой рубашки в клетку надела малоприметную чёрную ветровку с капюшоном. Вместо джинсов – спортивные штаны. Вместо белых кроссовок – серые кеды. Волосы собрала в тугую косу. Сверху бейсболка. Несмотря на вечер – солнцезащитные очки. А в кармане – зажатый в кулаке ключ с торчащим наружу зазубренным концом. На всякий случай.

Натянув на бейсболку ещё и капюшон, всю дорогу до садика озиралась, видя в каждом высоком мужике того самого. Но когда, с тёплой дочуркиной ладошкой в руке, вышла с охраняемой территории сада – поняла, что бояться за двоих гораздо страшнее, чем за себя одну.

– Мамочка, я устала! – совсем скоро захныкала Маруся, и Полина поняла, что подстраиваясь под её скорый шаг, дочка просто бежит. Сбавила обороты.

– Мамочка, а почему ты в очках?

– Для красоты, Марусь.

– Я тоже хочу!

– Дочь, давай домой придём и тогда, ладно?

– Не-е-ет, я сейчас хочу!

Пришлось отдать ей очки, а самой надвинуть пониже козырёк бейсболки. Три минуты относительного покоя, и:

– Мамочка, я писить хочу.

– Дочунь… Потерпи, а?

Но Маша захныкала и повисла на больном Полинином запястье. Пришлось срочно искать кустики. После кустиков Маше захотелось на ручки. После ручек – на детскую площадку во дворе, а это было совсем уж ни к чему – чем ближе к дому, тем сильнее охватывала Полину тревога.

– Марусь, а пойдём лучше к маме на работу?

– Не-е-ет! Хочу каче-е-ели!

– Ладно, – пошла Полина на хитрость, – просто тётя Света хотела тебе но́гтики накрасить. Но если ты не хочешь…

Небольшой салон-парикмахерская, в котором Полина арендовала кресло и стол, ещё два года назад был обычной однушкой в типовой девятиэтажке. Теперь же у неё был отдельный вход, пробитый в стене бывшей кухни, высокое крыльцо с перилами и козырьком, и большие окна, выходящие на внутриквартальную мини-парковку. Современный интерьер в нейтральных тонах и абсолютно всё необходимое для работы, от мебели и водонагревателя до крутого мобильного света.

Арендовать такое удовольствие стоило ощутимо дороже, чем в среднем по району, но в перерасчёте на удобство и, главное, на время – бесценно, потому что жила Полина в соседнем подъезде этого же дома. А раньше, до открытия салона, рвалась на части: маникюр делала у себя на дому, а стригла в парикмахерской за три остановки отсюда. Тогда ей частенько приходилось терять в деньгах, но ещё чаще – мотаться весь день с точки на точку, и это жутко выматывало, особенно если приходилось таскать за собой Маруську. А таскать приходилось – в садик та поначалу ходила в лучшем случае неделя через неделю, а сидящий дома Марк не справлялся из-за ноги. А больше некому.

– Тёть Свет, нам срочно нужны ногтики! – с порога объявила Полина.

– Сиреневые! – поддакнула Маруська.

– Ах силе-е-енивые, – передразнила её Светланка и открыла кейс с лаками. – Ну давай посмотрим, что у нас есть…

А после того, как довольная Маруська, растопырив пальчики, уселась смотреть мультики в планшете, Полина полушёпотом рассказала Светке о происшествии в лифте.

– Погоди, что, вот прям зашёл и начал хватать? – ужаснулась Светка. – Капе-е-ец…

– Ну… – замялась Полина, – вообще-то я, конечно, первая бучу начала. Но знаешь, он тоже борзый! Нет, чтобы вышел сразу, как я сказала, так нет, наоборот, вошёл и кнопку нажал. На девятый! Я поэтому сразу на лифтёра и подумала. А ещё, он пригрозил, что найдёт меня… – окончательно сникла. – Блин, Свет, что мне теперь делать-то?

– Да что, благоверному своему пожалуйся!

– Да ему, похоже, пофиг. Мне иногда вообще кажется, что ему лишь бы холодильник был полный и за интернет уплачено.

– Сама виновата, повадила. А у меня вот, видала? – Светка пошевелила пальцами, демонстрируя новое золотое кольцо. – Это, если что, изумруд. И при этом ни жрать готовить не надо, ни носки стирать, ни за квартиру платить. Вот это я называю стабильность, а не эти твои борщи-макароны. Учись!

– Может, ты и права.

– Может?! Да я тебе полжизни уже твержу, что мужики любят стерв! А на таких Золушках, как ты, просто женятся, чтобы домработницу не нанимать!

– А тут ещё свекровь эта… – вздохнула Полина и потёрла запястье. – Представляешь, с оптовки сегодня пакеты тащила и руку потянула. Да так сильно!

– Во-во. Делать тебе нечего! Я и лошадь, я и бык, я и баба и мужик. Герой! Грамоту тебе, Щербакова! В рамочку и на стеночку.

– А у меня в субботу сложная укладка, и народ сплошняком до вечера…

– Если ты намекаешь, чтобы я за тебя вышла, то у меня на этот день личная жизнь по плану. Так что извиняй. Погоди-и-и… – Светка неожиданно подалась вперёд. – На девятый, говоришь? Слу-у-ушай… А ведь и правда, маньяк!

– Почему?

– А потому, что если он не хотел блокировать лифт между этажами, то к кому он ехал-то тогда?

Полина застыла. И почему она не подумала об этом сама?

Уже в десятом часу вечера заглянула к тёте Вале. Соседка, перекрестившись, уверила, что к ней страшные мужики отродясь не хаживали, и призадумалась, потому что действительно, сейчас на их площадке из четырёх квартир были заселены только две – её и Полинина.

Тут же, при Полине, позвонила хозяйке квартиры, которая находилась рядом с её. Квартира та около года назад горела и с тех пор стояла пустая.

– Говорит, – положила она, наконец, трубку, – с ремонтом пока даже затеваться не хотят, но и продавать не думают. Так что не к ним этот твой мужик ехал, точно. А в той, что рядом с вами, вообще тишина – как Никитична померла, так и всё. Был у меня, кстати, номерок её дочки… Но это когда ещё, лет десять уже прошло… – слюнявя палец и шустро переворачивая страницы записной книжки, бормотала она. – Тем более, и дочка-то сама неместная, поэтому Никитична тогда и разлагаться-то уже начала. А сын… – и замолчала, рассматривая какую-то запись.

– Что сын?

Соседка очнулась:

– А, да ничего! Как в девяностых подался на Севера́, так и с концами. Уж почти двадцать лет! Ты не бери в голову, я сама про них всё узнаю. – И продолжила листать блокнот. – Так, а дочку-то как звали? То ли Аня, то ли Алёна. Вот дура старая, ничего уже не помню! Ну ничего, у меня ещё есть номер Наталки, они с Никитичной когда-то на автобазе вместе работали.

– Да ладно, тёть Валь, не надо, не звоните больше никому! – ужаснулась энтузиазму соседки Полина. – Зачем людей беспокоить!

– Ну, смотри… – разочарованно поджала та губы. – А вообще, мне не сложно. И ты всё-таки зря в милицию-то не заявила! Он ведь в другой раз умнее будет, сразу по башке тюкнет и всё. Не тебя, так ещё кого-то.